Ещё одна история от коллеги по работе. По его просьбе я немного сохранил стиль изложения, отдавая должное давним воспоминаниям. А теперь само повествование: В самом начале девяностых я с радостью закончил первый класс. Наступили долгожданные каникулы, и к нам в город приехал дедушка, чтобы забрать меня к себе в деревню на отдых.
Добавить в моё избранное
3 мин, 58 сек 555
Весь день незаметно пролетел в сборах, поэтому выехали мы поздновато. С автовокзала добрались автобусом до нужной остановки недалеко от районного центра С. Дальше шли пешком по засеянным кукурузой полям, за которыми виднелись берёзовые и осиновые посадки.
Наконец мы вошли в деревню, и вскоре показался наш дом с пристроенной к нему терраской. Выкрашенная в зеленый цвет, она делилась на две неравные части. Первая, с огромным окном, больше напоминала комнату, где стояла кровать, тумбочки, висели вешалки под одежду. Вторая часть была маленькой, чем-то сродни тамбуру для выхода на улицу. В ней также было окно — оно выходило на тропинку, тянувшуюся вдоль домов до самого колодца. Электричества в терраске не было.
Дома нас встретила бабушка. «У меня давно всё остыло. Где вас, оглашенных, носит?» — строго спросила она, но тут же заулыбалась. Мы стали обниматься, посыпались вопросы. Дед снял с плеч рюкзак с городскими гостинцами. Бабушка отправила нас мыть руки, но умывальник оказался пуст, как и вёдра под воду. Бабушка поохала и протянула мне пустые вёдра, велев помочь деду.
Мы вышли на улицу и по тропинке отправились к колодцу. У ближайшего дома на лавочке сидел пожилой мужчина.
— Здорово, Кузьмич, — дед протянул руку соседу.
— И тебе не хворать, Захарыч. А это ктой-то с тобой? Уж не внучок ли приехал?
Я тоже поздоровался, держа в руках вёдра, которые почти касались земли. Кузьмич топором затачивал свежий черенок для лопаты. Старый, изношенный временем и нагрузками, лежал рядом. Кузьмич снова спросил:
— Чегось так поздно-то приехали?
— Так покамест в городе с делами управились, едва на последний автобус успели, — ответил дед.
На улице всё больше вечерело. День не был солнечный, поэтому на деревню быстро наступала темнота. Мы распрощались с соседом, сходили за водой и вернулись домой, где за накрытым столом нас дожидалась бабушка.
Дед поел первым и ушел в терраску. Я шустро допил чай, поблагодарил бабушку за ужин и последовал за ним. Через пару мгновений я был уже в тамбуре. Рядом дед откусывал пассатижами кусок проволоки, наверное, завтра что-то хочет починить. Я не стал ему мешать и решил посмотреть в окно сквозь занавеску на остатки вечерней зорьки.
Сгустились сумерки. Луна сквозь тучи едва создавала ощущение видимости. Свет из окон нашего дома и соседних падал вытянутыми прямоугольниками на тропинку к колодцу, на траву и кусты. Но между этими просветами была темнота, в которой лишь слегка угадывались очертания деревенского антуража.
Мне показалось? От дома Кузьмича прямо на меня по тропинке двигалась тень, своими очертаниями напоминающая человекоподобное существо. Сонливость, которая начала одолевать меня, пропала, я взбодрился, отодвинул на окне прозрачную занавеску и напряг зрение. Нет, мне не почудилось — по тропинке, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, шло… чудовище. На его непомерно широких плечах при полном отсутствии шеи сидела голова, а лапы были расставлены в разные стороны, словно они были готовы в любой момент схватить беспомощную жертву. Вид у тени был устрашающий. Меня окутал страх.
— Дед, а дед, глянь, это кто там ходит?
Дедушка подошел к окну, отодвинул занавеску, вгляделся в темноту и произнёс:
— А-а, да медведь из лесу пришел.
С этими словами он опустил занавеску обратно, а сам пошел в избу. Я же стал раздумывать, почему дед так спокойно отреагировал — медведь ходит по деревне, а ему всё равно. И что если он ошибся, и это вовсе не обычный лесной зверь, а настоящее чудище? Я ещё раз выглянул в окно. Увидел, что «медведь» почему-то развернулся и пошел по тропинке в обратную сторону, к колодцу.
Я немного успокоился и бросился за дедом в избу, крепко захлопнув за собой дверь.
— Дед, он к колодцу пошел, — почти шепотом сказал я.
— Ну, побродит да в лес воротится, — ответил он зевающим голосом. Дед был спокоен. Бабушку, похоже, это происшествие тоже совсем не волновало. Они готовились ко сну, а я всё размышлял: как так, медведь в деревне, а всем до этого нет никакого дела. Хотя, может быть, он добрый, а вовсе не людоед, а может быть, даже цирковой, раз его здесь не боятся… Вскоре меня уложили спать, в доме погасили свет. Некоторое время я ещё поворочался с боку на бок, но усталость и установившаяся тишина сделали своё дело, и я задремал.
Утро следующего дня выдалось светлым и тёплым. Я проснулся и сел на кровати. Бабушка протянула мне кружку парного молока. Выпив его, я окончательно пробудился. Встал, оделся и засобирался на манящий солнцем деревенский двор. Но не успел я открыть дверь, как снаружи послышался голос дедушки. Он разговаривал с Кузьмичём.
— И как твой ревматизм? — спросил дед.
— Да, видишь, лечусь помаленьку, — послышался чуть издали голос соседа.
Я вышел на улицу. Дед стоял у крыльца, а к нам по тропинке, тяжело переваливаясь с ноги на ногу и широко раскинув руки, двигался Кузьмич.
Наконец мы вошли в деревню, и вскоре показался наш дом с пристроенной к нему терраской. Выкрашенная в зеленый цвет, она делилась на две неравные части. Первая, с огромным окном, больше напоминала комнату, где стояла кровать, тумбочки, висели вешалки под одежду. Вторая часть была маленькой, чем-то сродни тамбуру для выхода на улицу. В ней также было окно — оно выходило на тропинку, тянувшуюся вдоль домов до самого колодца. Электричества в терраске не было.
Дома нас встретила бабушка. «У меня давно всё остыло. Где вас, оглашенных, носит?» — строго спросила она, но тут же заулыбалась. Мы стали обниматься, посыпались вопросы. Дед снял с плеч рюкзак с городскими гостинцами. Бабушка отправила нас мыть руки, но умывальник оказался пуст, как и вёдра под воду. Бабушка поохала и протянула мне пустые вёдра, велев помочь деду.
Мы вышли на улицу и по тропинке отправились к колодцу. У ближайшего дома на лавочке сидел пожилой мужчина.
— Здорово, Кузьмич, — дед протянул руку соседу.
— И тебе не хворать, Захарыч. А это ктой-то с тобой? Уж не внучок ли приехал?
Я тоже поздоровался, держа в руках вёдра, которые почти касались земли. Кузьмич топором затачивал свежий черенок для лопаты. Старый, изношенный временем и нагрузками, лежал рядом. Кузьмич снова спросил:
— Чегось так поздно-то приехали?
— Так покамест в городе с делами управились, едва на последний автобус успели, — ответил дед.
На улице всё больше вечерело. День не был солнечный, поэтому на деревню быстро наступала темнота. Мы распрощались с соседом, сходили за водой и вернулись домой, где за накрытым столом нас дожидалась бабушка.
Дед поел первым и ушел в терраску. Я шустро допил чай, поблагодарил бабушку за ужин и последовал за ним. Через пару мгновений я был уже в тамбуре. Рядом дед откусывал пассатижами кусок проволоки, наверное, завтра что-то хочет починить. Я не стал ему мешать и решил посмотреть в окно сквозь занавеску на остатки вечерней зорьки.
Сгустились сумерки. Луна сквозь тучи едва создавала ощущение видимости. Свет из окон нашего дома и соседних падал вытянутыми прямоугольниками на тропинку к колодцу, на траву и кусты. Но между этими просветами была темнота, в которой лишь слегка угадывались очертания деревенского антуража.
Мне показалось? От дома Кузьмича прямо на меня по тропинке двигалась тень, своими очертаниями напоминающая человекоподобное существо. Сонливость, которая начала одолевать меня, пропала, я взбодрился, отодвинул на окне прозрачную занавеску и напряг зрение. Нет, мне не почудилось — по тропинке, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, шло… чудовище. На его непомерно широких плечах при полном отсутствии шеи сидела голова, а лапы были расставлены в разные стороны, словно они были готовы в любой момент схватить беспомощную жертву. Вид у тени был устрашающий. Меня окутал страх.
— Дед, а дед, глянь, это кто там ходит?
Дедушка подошел к окну, отодвинул занавеску, вгляделся в темноту и произнёс:
— А-а, да медведь из лесу пришел.
С этими словами он опустил занавеску обратно, а сам пошел в избу. Я же стал раздумывать, почему дед так спокойно отреагировал — медведь ходит по деревне, а ему всё равно. И что если он ошибся, и это вовсе не обычный лесной зверь, а настоящее чудище? Я ещё раз выглянул в окно. Увидел, что «медведь» почему-то развернулся и пошел по тропинке в обратную сторону, к колодцу.
Я немного успокоился и бросился за дедом в избу, крепко захлопнув за собой дверь.
— Дед, он к колодцу пошел, — почти шепотом сказал я.
— Ну, побродит да в лес воротится, — ответил он зевающим голосом. Дед был спокоен. Бабушку, похоже, это происшествие тоже совсем не волновало. Они готовились ко сну, а я всё размышлял: как так, медведь в деревне, а всем до этого нет никакого дела. Хотя, может быть, он добрый, а вовсе не людоед, а может быть, даже цирковой, раз его здесь не боятся… Вскоре меня уложили спать, в доме погасили свет. Некоторое время я ещё поворочался с боку на бок, но усталость и установившаяся тишина сделали своё дело, и я задремал.
Утро следующего дня выдалось светлым и тёплым. Я проснулся и сел на кровати. Бабушка протянула мне кружку парного молока. Выпив его, я окончательно пробудился. Встал, оделся и засобирался на манящий солнцем деревенский двор. Но не успел я открыть дверь, как снаружи послышался голос дедушки. Он разговаривал с Кузьмичём.
— И как твой ревматизм? — спросил дед.
— Да, видишь, лечусь помаленьку, — послышался чуть издали голос соседа.
Я вышел на улицу. Дед стоял у крыльца, а к нам по тропинке, тяжело переваливаясь с ноги на ногу и широко раскинув руки, двигался Кузьмич.
