За всем что-то следует

Больше всего в нашей уральской временной круговерти, тесно связанной с премерзким термином «погода» я ненавижу весну. Да, каждый год здесь случаются и другие мерзкие вещи: три промозглых дождливых недели из четырёх в июне, неделя холодов под 30 с издевательской оттепелью до нуля посередине, первый снег в середине декабря после полутора месяцев пасмурной погоды без единой капли воды, издевательские грозы посреди сентября, чего только не бывает. В прошлом году в июле полмесяца температура выше 15 не поднималась, и как выглядит солнце, было почти забыто. Но это всё мелочи. По сравнению с весной. Не той весной, какой её рисуют поэты и художники, та-то весна длится неделю-полторы в конце мая и пожирается летом в миг, я говорю о другой, весне с мельчайшей буквы «в». Март и апрель, время, когда, даже будучи здоровым, сытым и отоспавшимся, хочется лечь и закрыть глаза, ничего не видеть.

Этот апрель, самый главный враг моего естества, наступил, март был умеренно кошмарен, до 19-го числа стоял февраль, морозило, мело, задувало, но солнце ехидно подвисало над горизонтом и сулило. Хоть что-нибудь. Но дальше началась погодная фантасмагория. Снега за зиму нападало чуть больше, чем обычно, но всё так же меньше, чем хотелось бы. И в конце марта за полторы недели стаяла добрая половина. Но 1-го апреля подморозило, начался снегопад, каких не было за всю зиму, свежий снег падал исполинскими ошмётками на остатки зимнего, будто извиняясь за то, что зимой где-то пропадал. Так продолжалось три дня. За эти три дня навалило столько, что наш пригородный посёлок остался на обочине снегоочистительного промысла. Через три дня чуть потеплело и началась последняя фаза кошмара: над заваленной тяжёлым, постепенно проседающим и сходящим снегом, ржаво-выцветшей от жухлой травы землёй бесконечным полотном повисла тёмно-серая беспрерывная муть, воздух промок насквозь, как упавшая в воду салфетка, и тяжело перекатывался под порывами ветра, но ни капли дождя, ни снежинки больше ни падало. Мой персональный ад на Земле.

В это злосчастное время мне приходилось кататься в институт. Именно что кататься. Учился я и так неважно, долги на будущую сессию висели мёртвым грузом, а в такую погоду тем более вся учёба превратилась в фарс. Я приезжал в институт невыспавшийся, опаздывая к первой паре минут на 20. Смысла идти туда уже не было, старый маразматик не пустит. Может, и пустит, но себе я доказывал, что первое намного проще, после чего садился в длиннющем переходе между корпусами, продуваемом всеми ветрами, отчего там даже между парами никто не сидит, и до конца пары смотрел на открывающийся моему взору унылый заснеженный двор института, переходящий в такой же уныло заснеженный пруд, на том берегу которого стояли такие же уныло заснеженные дома частного сектора. Мыслей не было, то есть были, но настолько ненужные, пустые, что мозг отказывался цеплять их из мыслеполя, и они просто кружили вокруг, хоть отмахивайся. Из промозглого полусна без мыслей меня выводил топот каблуков — значит, пара закончилась, я шёл на вторую, но чаще всего не доходил, брал в буфете у выхода мерзкое кофе из пакетика в пластиковом стакане, выпивал залпом и уходил на остановку, автобус всегда приходил вровень со мной, приходящим к остановке. А, когда всё же доходил до пары, то меня почему-то всегда удачно ждала совместная лекция в большой аудитории, где я, сидя позади всех, разглядывал цветастые кофточки студенток и пытался выбрать лучшую. Получалось не всегда, запал кончался, а бывало, что и лекция отвлекала чем-то интересным, но не часто…

Но вот я уже в автобусе, там пусто, сыро и холодно, да ещё и тесно заодно. Кто придумал вообще приобрести старый японский автобус в автобусный парк в уральском городишке? Ладно хоть есть, что рассматривать, пейзаж за окном-то давно выучен. Приземистые частные деревянные дома, теснящиеся вокруг серых и красных безвкусных коттеджей, придорожные колонны голых тополей, брошенные поля, потихоньку занимаемые серыми махинами складов…

Дорога недлинная, 10 минут — и уже дома. Медленно вываливаюсь из автобуса, тяжёлый отсыревший ветер сдувает с ног, кружится, мешает идти. Будто одной слякоти под ногами мало. Идти до дома недалеко — квартал хрущёвок, квартал серых панельных, одна из них моя, поскорей бы туда. Людей вокруг почти нет, машин тоже, полдень буднего дня, только мельтешит грязно-коричневая трава над серым снегом, перед глазами будто пелена, без солнца в упор ничего не вижу, расплывается всё. Всё же добираюсь до дома, весь подъезд в воде с ботинок, джинсы вымокли до колен, снимаю всё, падаю на кровать…

Продираю глаза, на часах уже полпятого, ещё не темнеет, но сырая серая муть достигла апогея, будто даже в комнату проникла, всё обесцвечено, обои же синеватые, с золотым, ан нет, теперь серые. Или нет, встряхиваюсь, включаю свет — да, вроде разогнал заразу. Вроде и порадоваться бы, да куда там, в голове щёлкает — опять ничего пожрать не купил, ну сколько можно.