Разговор

Этого разговора не могло быть просто потому, что не могло быть. Но что, если бы он был? Писано для того, чтобы отвлечься от дел насущных, а потому серьезности в этом тексте столько же, сколько изящества в бегемоте. Впрочем, при определенных обстоятельствах, и бегемота можно назвать изящным.

— Привет. Давно не виделись.

— Да. Сколько уже — лет пятьдесят?

— Сорок четыре. Годы не молодят. но это не о тебе. И как тебе это удается? — С малыми затратами энергии?

— Философствуешь по прежнему?

— А что мне остается? В этом мире, где мы выбираем, нас выбирают, мы убиваем, нас убивают.

— Только не начинай все с начала, Влад. Не твой имидж.

— А кто его определял, этот имидж? Ты по-прежнему считаешь, что мой имидж — это скулеж о тяготах бессмертного существования, клятвенные заверения каждую первую встречную девственницу сделать своей невестой в вечности и неконтролируемое психопатическое желание разорвать глотки всем жителям той страны, куда меня заносит судьба? Как это тебя инсульт не прихватил от лицезрения моей персоны не в классическом черном плаще с кровавым подбоем, а в нормальной человеческой одежде? Спасибо твоему тезке, а вслед за ним — доблестной армии графоманов, сценаристов и иже с ними за четкое определение имиджа вампира классического, вампира-страдальца, блин!

— Глазам своим не верю — в кои-то веки ты снизошел до.

— Ван Хэлсинг, успокойся. Если мы будем соревноваться в цинизме, то проиграешь ты.

— Если мы будем соревноваться в словоблудии, то я — пасс.

— Брэм, Брэм. Мы же решили просто спокойно выпить, поговорить. Не заводись. Успеем еще друг другу крови попортить, прости за каламбур. В конце концов, не так уж и часто закадычные враги встречаются за бутылочкой старого доброго «Каберне». Не ворчи, старик, еще не вся кровь выпита, еще не все осины вырублены — успеем набегаться друг за другом.

— Допрыгаешься, Влад.

— Это вряд ли. Жить пока не надоело.

— А другим?

— Вампиры — это не основная причина гибели людей, хотя наиболее разрекламированная. Тост. Приветствуем участников естественного отбора!

— Иногда мне хочется свернуть тебе шею.

— С чего такая злость, Брэм? Мне казалось, ты давно привык и ко мне, и к моим шуткам. За двести-то с лишним лет.

— Казалось. Если кажется — креститься надо.

— Вот спасибо. Ван Хэлсинг, ты проникся духом черного юмора?

— Общаясь с тобой, проникнешься не только кладбищенским юморком.

— Стоп-стоп. А как же образ благородного охотника на вампиров? Какой юмор, Брэм! Отставить, капитан! Помните, святая обязанность каждого охотника быть серьезным и целеустремленным! А вы тут шуточки шутите и безобразия нарушаете, с вампиром пьянствуете. Имидж, Брэм!

— Хочешь поговорить об этом?

— Язвишь, психоаналитик доморощенный?

— А что мне еще остается?

— Хочешь поговорить об этом?

— Да, Влад, все-таки ты изменился.

— О чем ты? Серьезность в твоем голосе меня настораживает.

— Мы стали спокойнее. И мудрее, если угодно. Я уже не тот фанатик, который ради идеи готов был идти по трупам, да и ты растерял добрую часть своего упрямства.

— Конфликт Охотника и Вампира подходит к концу? Скучно жить станет, Брэм.

— Твоя жизнь потеряет острый привкус риска, моя — цель.

— Поток добровольцев в вашу доблестную и победоносную армию охотников не иссякнет до скончания веков. Или нас. А твоя цель. Может, пришло время сменить карту, Брэм?

— Сменить карту? О чем ты?

— Бросай курить, ставай на лыжи. Зарывай свой томагавк, то бишь кол, и заказывай себе шикарный эксклюзивный гроб с бархатной обивкой.

— Что ты несешь, дитя поэта?

— Брэм, тебе не кажется, что твоя охота на меня — это дань традиции? Ну, грохнешь ты меня рано или поздно, скорее поздно. Или я до тебя доберусь, что более вероятно. Вопреки всем книгам и фильмам, рекламирующих вашу нелегкую долю борцов за добро и справедливость. И что? Чего будет стоить твое богом дарованное бессмертие или мое, дарованное силами, которые находятся в застарелом конфликте с Господом? Мы настолько сильно привязаны друг к другу, что со смертью одного из нас, второй потеряет гораздо больше. Ты прав — мы действительно старше и мудрее. Мы доводим друг друга до белого каления своими выходками, вот уже несколько сотен лет мы целиком захвачены азартом охоты. Но. у славян когда-то был обычай: не говорить с тем, кого собираешься убить. А мы с тобой? Сценаристам на смех — встречаемся каждые двадцать-тридцать лет и вместо того, чтобы на радость почтеннейшей небесной публике устраивать гладиаторские бои, ведем высокоинтеллектуальные беседы. Неужели ты до сих пор не понял, Брэм?

— Мы давно стали друзьями, Влад.

— Quad erad demonstratum. Я немало крови попил из тебя.