Игната вытащили из зиндана рано поутру. Связали руки сзади. Посадили в старый раздолбаный пикап в открытый кузов…
Добавить в моё избранное
18 мин, 50 сек 4802
Туда же сел конвоир. Молодой тощий джихадист с автоматом Калашникова на ремне, таким же старым и раздолбанным как джип. Потом долго ехали по горной дороге, почти тропе, глотая пыль и изнывая, под лучами набирающего силу солнца. Дорога вела наверх в горы. Парень-джихадист во все время пути очень странно посматривал на своего подконвойного. Игнат так и не понял, то ли с сочувствием, то ли со страхом. Несколько раз он пытался выяснить у араба, куда его везут. Конвоир крутил головой и таинственно хмыкал. В самом конце пути, он выдал многозначительную, с его точки зрения, фразу: едем к Черной Вдове. Именно так — с большой буквы.
Игнат знал арабский. Не в совершенстве, конечно, но понимал и мог объясниться. Потому словосочетание «черная вдова» понял вполне уверенно. Что это значило, он не знал. Черная вдова… черная вдова… В бывшей Советской Средней Азии так назывался паук, помнится. Каракурт. К пауку, что ли его везут? Кто знает. Все может быть. Во всяком случае, ничего хорошего от джихадистов ожидать не стоит. Насколько знал Игнат, переговоры о его обмене на их пленного соратника сорвались. Потому теперь от боевиков можно ожидать чего угодно. В том числе и засовывания его в гнездилище пауков-убийц. Укус каракурта, помнится, убивает лошадь. Насколько мучительна смерть от его укуса, интересно? Менее мучительна, чем отрезание головы? В последнее время джихадтсты практикуют именно такой способ казни на камеру. Игнат покрутил головой и пощупал шею, представляя, как в нее вопьется лезвие ножа. Бр-р-р. Уж лучше укус паука. Наверное…
Пикап въехал на каменистую площадку у отвесной скалы и остановился.
— Вставай, — ткнул Игната стволом конвоир.
Тот с трудом поднялся на затекшие ноги и спрыгнул на землю. Из кабины вылез старший конвоя, махнул рукой, мол, иди за мной, и зашагал к скале. Игнат поплелся следом, подталкиваемый тощим конвоиром. Куда они идут? Стена же сплошная впереди. Однако когда подошли поближе, в скале стало видно прямоугольное отверстие, явно рукотворного происхождения. Чуть пригнувшись, вошли под его своды. Тоннель, в котором они оказались, был не слишком длинным: выход из него виднелся впереди светлым пятном. Пять минут хода и все трое снова оказались под лучами дневного светила. Прищурившись, — глаза успели отвыкнуть от яркого света — Игнат огляделся. Они оказались на дне узкого ущелья. Прямо перед ними вздымалась еще одна неровная скальная стена. Пленник поднял глаза выше и восхищенно присвистнул. Про себя, естественно. На высоте метров семидесяти в стене был высечен храм. Вернее, портик храма. По стилю очень похожий на знаменитую Петру, только масштабом поменьше. К площадке перед темнеющим между четырех колонн входом вела лестница, ступени которой были высечены прямо в скале.
Подошли к стене, к месту, откуда начиналась лестница. Старший конвоир пронзительно свистнул. Наверху послышался шорох шагов. На площадку перед входом в храм вышли двое. Довольно странные персонажи. Черные хламиды до пят с капюшонами, закрывающими лица. Какая-то не типичная для арабов одежда. Один из них глянул вниз и приглашающе махнул рукой. Старший конвойный отошел в сторонку и показал Игнату рукой в сторону лестницы. Понятно, сам не пойдет. Молодой больно ткнул стволом автомата в спину. Надо идти. Начался долгий подъем. Ступени оказались не удобными — слишком высокими. Где-то на середине пути Игнат приостановился перевести дух. Все же почти месяц сидения в зиндане и отвратительная кормежка даром не прошли. Хотя, тут и здоровый уморится. Во всяком случае, молодой конвоир, поднимающийся следом, по поводу остановки не протестовал. Пленник оглянулся на него. Парень откровенно трусил: лицо бледное, нижняя губа отвисла и подрагивает, пальцы, сжимающие цевье автомата, непрерывно двигаются, словно ощупывая привычную деревяшку.
Игнат почувствовал, что страх конвойного начал передаваться и ему. Почему-то до сих пор он чувствовал себя относительно спокойно: не похоже было, что везут его на казнь. Двум предыдущим пленникам, его товарищам по несчастью, головы отрезали прямо во дворе тюрьмы, а его куда-то повезли. Поначалу даже теплилась надежда, что обменяют на кого-то. Но, увы, на это не похоже. Похоже на что-то нехорошее. Совсем нехорошее. Игнат с тоской глянул вниз. Нет, высоко. Спрыгнуть и попробовать убежать не получится. Тем более, со связанными за спиной руками.
— Шагай, — отчетливо клацнув зубами, скомандовал успевший отдышаться конвоир.
Игнат двинулся дальше. Больше до самой площадки не останавливались. Парень-джихадист до нее даже не добрался. Не доходя ступеней двадцать, кивнул на пленника двоим в черном, терпеливо дожидавшимся их у входа, забирайте, мол, и почти бегом кинулся вниз по лестнице. Запыхавшийся Игнат в нерешительности остановился на краю площадки. Один из обитателей храма подошел к нему, аккуратно, почти ласково подхватил под руку и повлек к чернеющему прямоугольнику входа. На подрагивающих от усталости и страха ногах пленник последовал за ним.
Игнат знал арабский. Не в совершенстве, конечно, но понимал и мог объясниться. Потому словосочетание «черная вдова» понял вполне уверенно. Что это значило, он не знал. Черная вдова… черная вдова… В бывшей Советской Средней Азии так назывался паук, помнится. Каракурт. К пауку, что ли его везут? Кто знает. Все может быть. Во всяком случае, ничего хорошего от джихадистов ожидать не стоит. Насколько знал Игнат, переговоры о его обмене на их пленного соратника сорвались. Потому теперь от боевиков можно ожидать чего угодно. В том числе и засовывания его в гнездилище пауков-убийц. Укус каракурта, помнится, убивает лошадь. Насколько мучительна смерть от его укуса, интересно? Менее мучительна, чем отрезание головы? В последнее время джихадтсты практикуют именно такой способ казни на камеру. Игнат покрутил головой и пощупал шею, представляя, как в нее вопьется лезвие ножа. Бр-р-р. Уж лучше укус паука. Наверное…
Пикап въехал на каменистую площадку у отвесной скалы и остановился.
— Вставай, — ткнул Игната стволом конвоир.
Тот с трудом поднялся на затекшие ноги и спрыгнул на землю. Из кабины вылез старший конвоя, махнул рукой, мол, иди за мной, и зашагал к скале. Игнат поплелся следом, подталкиваемый тощим конвоиром. Куда они идут? Стена же сплошная впереди. Однако когда подошли поближе, в скале стало видно прямоугольное отверстие, явно рукотворного происхождения. Чуть пригнувшись, вошли под его своды. Тоннель, в котором они оказались, был не слишком длинным: выход из него виднелся впереди светлым пятном. Пять минут хода и все трое снова оказались под лучами дневного светила. Прищурившись, — глаза успели отвыкнуть от яркого света — Игнат огляделся. Они оказались на дне узкого ущелья. Прямо перед ними вздымалась еще одна неровная скальная стена. Пленник поднял глаза выше и восхищенно присвистнул. Про себя, естественно. На высоте метров семидесяти в стене был высечен храм. Вернее, портик храма. По стилю очень похожий на знаменитую Петру, только масштабом поменьше. К площадке перед темнеющим между четырех колонн входом вела лестница, ступени которой были высечены прямо в скале.
Подошли к стене, к месту, откуда начиналась лестница. Старший конвоир пронзительно свистнул. Наверху послышался шорох шагов. На площадку перед входом в храм вышли двое. Довольно странные персонажи. Черные хламиды до пят с капюшонами, закрывающими лица. Какая-то не типичная для арабов одежда. Один из них глянул вниз и приглашающе махнул рукой. Старший конвойный отошел в сторонку и показал Игнату рукой в сторону лестницы. Понятно, сам не пойдет. Молодой больно ткнул стволом автомата в спину. Надо идти. Начался долгий подъем. Ступени оказались не удобными — слишком высокими. Где-то на середине пути Игнат приостановился перевести дух. Все же почти месяц сидения в зиндане и отвратительная кормежка даром не прошли. Хотя, тут и здоровый уморится. Во всяком случае, молодой конвоир, поднимающийся следом, по поводу остановки не протестовал. Пленник оглянулся на него. Парень откровенно трусил: лицо бледное, нижняя губа отвисла и подрагивает, пальцы, сжимающие цевье автомата, непрерывно двигаются, словно ощупывая привычную деревяшку.
Игнат почувствовал, что страх конвойного начал передаваться и ему. Почему-то до сих пор он чувствовал себя относительно спокойно: не похоже было, что везут его на казнь. Двум предыдущим пленникам, его товарищам по несчастью, головы отрезали прямо во дворе тюрьмы, а его куда-то повезли. Поначалу даже теплилась надежда, что обменяют на кого-то. Но, увы, на это не похоже. Похоже на что-то нехорошее. Совсем нехорошее. Игнат с тоской глянул вниз. Нет, высоко. Спрыгнуть и попробовать убежать не получится. Тем более, со связанными за спиной руками.
— Шагай, — отчетливо клацнув зубами, скомандовал успевший отдышаться конвоир.
Игнат двинулся дальше. Больше до самой площадки не останавливались. Парень-джихадист до нее даже не добрался. Не доходя ступеней двадцать, кивнул на пленника двоим в черном, терпеливо дожидавшимся их у входа, забирайте, мол, и почти бегом кинулся вниз по лестнице. Запыхавшийся Игнат в нерешительности остановился на краю площадки. Один из обитателей храма подошел к нему, аккуратно, почти ласково подхватил под руку и повлек к чернеющему прямоугольнику входа. На подрагивающих от усталости и страха ногах пленник последовал за ним.
