Риэлтор

Выпуклый маленький шрам, оставшийся у Джонни под правым глазом, являлся для него повседневной памяткой. Каждый раз когда парень заглядывал в зеркало, белый рубец вспыхивал в сознании молодого человека страшной картинкой того трагического вечера.

Из всех своих жертв, Джонни жалел лишь одну хроменькую сорокалетнюю мамашу — азиатку. Она осталась на улице вместе со своим грудным ребёнком. Взяв у Джонни под залог некоторую сумму, доверчивая женщина подписала свою квартиру на ушлого риэлтора. Когда же наступил день расплаты она, со слезами на глазах умоляла молодого негодяя оттянуть хоть на месяц срок погашения долга. Но Джонни был неприступен. В итоге лишившись жилья, от безысходности бедная женщина забралась вместе с младенцем на чердак пятиэтажки и бросилась с высокой крыши, разрешив, таким образом, все проблемы — свои и Джонни. Возможно, теперь он пощадил бы беднягу, но не тогда.

Сколько их было ещё, этих жертв молодого риэлтора, и не вспомнить. Но за последний год он успел отмыть грязные деньги, перестал заниматься нечистыми делами и теперь представлял свою жизнь совершенно в новом цвете – в розовых тонах. И всё что происходило раньше, случалось не с ним, это судьба совершенно другого человека — убийцы, насильника, вымогателя, а он всего лишь любезный законопослушный гражданин своей страны — белый и пушистый.

Совсем недавно состоялась презентация очередного филиала его риэлтерской фирмы, на которой Джонни произносил много красивых высокопарных слов и даже напоследок прослезился. А в качестве жеста доброй воли он произвёл щедрое пожертвование в благотворительную организацию под названием — «Фонд Защиты Прав Детей и Женщин.

И вот вдыхая пряный аромат увядающей листвы, он бежал по шуршащему под ногами ковру и в мыслях строил грандиозные планы на будущее.

Спустившись с пригорка, где дорожка проходила рядом с прудом, Джонни вдруг услышал (или ему показалось), отдалённый плачь младенца. Уже темнело.

«Ребёнок в лесу? – подумал парень». Он перешёл на шаг и, приблизившись к самой воде, остановился, восстанавливая дыхание и прислушиваясь. В такое позднее время в этом отдалённом парке людей бывает мало, а тем более прогуливающихся с грудными детьми. Этот едва уловимый для слуха плачь, словно витал над поверхностью водной глади, то немного затихая, то усиливаясь вновь. Всмотревшись в окрестности пруда Джонни, заметил тёмную сгорбившуюся фигуру какой-то старухи, облачённую во всё чёрное и опиравшуюся на клюку. Она двигалась с боковой стороны пруда, от высокого обрыва, над которым уже почти растворились в вечерней полутьме мрачные кладбищенские кресты. Когда старуха подошла к парню поближе, он обратил внимание на то, что половина лица её и руки были плотно обтянуты чёрной атласной материей. Сначала Джонни охватил панический страх. Он в ужасе втянул голову в плечи, и казалось, огромный ком встал у него в горле. Если бы в тот момент ему кто-то сказал: — «Крикни Джонни! Ну, крикни!», — он наверняка бы не смог выдавить из себя ни единого звука. Когда старуха произнесла первые слова то, услышав человеческую речь, парень немного успокоился. Подходя к нему, бабка не переставала твердить: «Помоги сынок! Помоги! Это там. Там», — тыкала она своей корявой палкой в сторону, откуда, только что появилась и откуда, как теперь понял Джонни, и доносился, этот неутихающий детский плачь.

Обойдя старуху, парень поспешил в том направлении, куда она указала.

«Дурак! Какой же я дурак!»,— не переставая, твердил он про себя, но всё равно шел, словно какая-то сила или бесшабашное любопытство мешали ему повернуться и задать отчаянного стрекача. Подойдя к подножью крутого холма, парень остановился, пытаясь рассмотреть в темноте поздних сумерек, что там находиться впереди. Оглядевшись, он понял, что стоит перед входом в подземелье. Валявшиеся под ногами крупные комья земли и обрушенный склон холма говорили о том, что ничего подобного здесь раньше не было. По всей видимости, недавно в этом месте, случился оползень и, оголив каменную кладку, обнажил вход в тёмный коридор. На миг, оглянувшись, парень заметил, что всё это время старуха, словно чёрная тень, осторожно следовала за ним, как бы контролируя его дальнейшие действия.

Немного присмотревшись Джонни, увидел в глубине тоннеля слабый свет. Даже не свет, а скорее зеленоватое свечение. Детский плачь, теперь слышался совершенно отчётливо, и стало понятно, что исходил он как раз из того места куда и направлялся Джонни. Продвигаясь дальше, все отчётливее стала прорисовываться следующая картина. Посреди небольшого каменного зала стоял невысокий постамент, высеченный из белого мрамора. На нём лежал грудной ребенок, безустанно теребивший руками и ногами серую тряпку, не давая странной женщине, одетой в синий облезлый, балахон запеленать капризное дитя. Малыш нервничал и никак не поддавался улюлюкиваниям толпившихся вокруг него тёмных силуэтов.