Октябрьским прохладным вечером, в начале седьмого часа, я шёл на встречу с интересным человеком. В руках у меня был большой пакет с десятком виниловых пластинок, ещё советских, с классической музыкой. На днях, проглядывая местную газету, я наткнулся на заинтересовавшее меня объявление. «Куплю виниловые пластинки, дорого», — прочитал я и, позвонив по предложенному телефону, договорился принести часть своей обширной коллекции и, если пластинки не разочаруют, а меня устроит цена, то продать и всё остальное.
Добавить в моё избранное
14 мин, 54 сек 9984
Я пригласил коллекционера к себе (у него, разумеется, был свой автомобиль), но он сослался на затянувшееся недомогание, настояв на том, чтобы всё-таки я посетил его.
— Вам у меня понравится, — уверял меня хрипловатый голос в трубке, — у меня оригинальнейшее хобби.
Честно говоря, я шёл с надёждой не только продать пластинки, но и приобрести умного товарища (сколько ни живу здесь, никак не могу найти человека, увлекающегося серьёзным искусством).
Выйдя за окраину села, пройдя по буеракам и кучугурам, я увидел на невысоком холмике большой дом, сложенный из дикого камня, огороженный высоким металлическим забором, окрашенным чёрной краской. Здесь и обитал нужный мне человечек.
Надавив пару раз на кнопку звонка, я вскоре услыхал сухой кашель, калитка открылась, и хозяин — высокий, худой, как скелет, мужчина пятидесяти пяти лет, с голым, как колено, черепом, с удлинённым лицом, испещрённым глубокими морщинами, с большим хищным носом и умными, мёртвенно-слюдяными глазами (похож он был на представителя того ядовитого племени, что успешно рвётся к власти во всём мире) — приветствовав меня, пригласил в дом; в мужчине я сразу отметил нездешний лоск и манеры, несмотря на то, что одет он был просто — в чёрную футболку и чёрные джинсы.
Мы вошли в прихожую. Я с удивлением увидел стоявший у стены высокий человеческий скелет, с согнутыми в локтевых суставах костями обеих рук и растопыренными костяшками пальцев.
— Снимайте курточку, не стесняйтесь, — предложил мне хозяин дома (говорил он с едва уловимым акцентом, но правильно, пожалуй, слишком правильно выговаривая слова). Он вежливо взял из моих рук снятую куртку и повесил её на одну из костяшек пальцев скелета.
— Проходите, проходите. И не удивляйтесь. Я вас предупреждал — у меня оригинальнейшее хобби.
Я шагнул в просторный зал и замер, потрясённый увиденным. На потолке висела люстра из трёх человеческих черепов, внутри которых горели яркие лампочки. Стол посредине зала был собран из множества человеческих косточек, с ножками из бедренных костей. Стояло несколько таких же необыкновенных кресел. Кости были белые, не покрашенные лаком. У левой стены горел камин в виде огромного черепа. Также на одном из подоконников стоял череп, судя по всему, слона: в него была залита вода и сквозь естественные застеклённые отверстия были видны плавающие разноцветные рыбки. Рядом с окном стоял, как я догадался, шкаф, тоже из человеческих костей.
— Надеюсь, вас не шокирует интерьер моего дома? — с усмешкой спросил хозяин.
— Да нет, — неопределённо выдавил я из себя.
— Отлично. Что ж, давайте знакомиться, — сказал он. — Барон Алехсандро Бекон.
Я еле сдержал смех, — в нашем селе каждый второй колхозник — дворянин; недавно похоронили соседа-графа, умершего от запоя, есть две семьи царского рода. Но хозяин так на меня посмотрел, что я, осёкшись, загасил вырвавшийся было предательский смешок, и представился:
— Александр. Почти ваш тёзка, правда, к сожалению, не дворянин.
— О, Александр, я ценю, прежде всего, аристократов духа. Поверьте мне, вы любите классическую музыку — значит вы для меня аристократ. Присаживайтесь, Александр, — пододвинул ко мне хозяин кресло.
Я осторожно опустил в него зад (кресло оказалось довольно-таки удобно, косточки были на пружинках). Барон сел против меня в такое же кресло.
— Я принёс вам с десяток пластинок, для пробы, — немного волнуясь, сказал я, доставая из пакета диск Моцарта. — Вот посмотрите, все пластинки у меня в таком же идеальном состоянии. Дело в том, что, приобретая их, я слушал в основном записи на кассетах. Мне так было удобнее.
— Очень интересно! — с нескрываемым восторгом произнёс барон (он взял из моих рук конверт, вынул наполовину пластинку и с интересом разглядывал её). — Если все пластинки в подобном состоянии, то я готов заплатить вам по десять евро за каждую, купив всё, что у вас есть.
Я проглотил слюну.
— Барон, если б вы знали, как вы меня этим выручите. Если вы не шутите, то мне в первый раз в жизни удастся продать что-то из своих запасов за достойную цену. Теперь мне не захочется сбежать от вас, даже если окажется, что у вас и унитаз из костей.
— Вы почти угадали, — улыбнулся хозяин дома. — Вас всё-таки пугает всё это. Но почему? — искренне удивился он. — Оригинальнейшая идея. Мне весь Гамбург завидовал, когда я всё это придумал. Посмотрите, — указал барон на дальний угол зала, где стоял скелет в золотой рамке, за которой были составлены в виде кристалла зеркала, в которых кости скелета, отражаясь, дробились, переплетаясь в каком-то фантастическом узоре. — Это скелет красивейшей женщины. Я столько усилий предпринял, чтобы приобрести его. Посмотрите, какая она была, — и он протянул мне взятую со стола фотографию.
— Вам у меня понравится, — уверял меня хрипловатый голос в трубке, — у меня оригинальнейшее хобби.
Честно говоря, я шёл с надёждой не только продать пластинки, но и приобрести умного товарища (сколько ни живу здесь, никак не могу найти человека, увлекающегося серьёзным искусством).
Выйдя за окраину села, пройдя по буеракам и кучугурам, я увидел на невысоком холмике большой дом, сложенный из дикого камня, огороженный высоким металлическим забором, окрашенным чёрной краской. Здесь и обитал нужный мне человечек.
Надавив пару раз на кнопку звонка, я вскоре услыхал сухой кашель, калитка открылась, и хозяин — высокий, худой, как скелет, мужчина пятидесяти пяти лет, с голым, как колено, черепом, с удлинённым лицом, испещрённым глубокими морщинами, с большим хищным носом и умными, мёртвенно-слюдяными глазами (похож он был на представителя того ядовитого племени, что успешно рвётся к власти во всём мире) — приветствовав меня, пригласил в дом; в мужчине я сразу отметил нездешний лоск и манеры, несмотря на то, что одет он был просто — в чёрную футболку и чёрные джинсы.
Мы вошли в прихожую. Я с удивлением увидел стоявший у стены высокий человеческий скелет, с согнутыми в локтевых суставах костями обеих рук и растопыренными костяшками пальцев.
— Снимайте курточку, не стесняйтесь, — предложил мне хозяин дома (говорил он с едва уловимым акцентом, но правильно, пожалуй, слишком правильно выговаривая слова). Он вежливо взял из моих рук снятую куртку и повесил её на одну из костяшек пальцев скелета.
— Проходите, проходите. И не удивляйтесь. Я вас предупреждал — у меня оригинальнейшее хобби.
Я шагнул в просторный зал и замер, потрясённый увиденным. На потолке висела люстра из трёх человеческих черепов, внутри которых горели яркие лампочки. Стол посредине зала был собран из множества человеческих косточек, с ножками из бедренных костей. Стояло несколько таких же необыкновенных кресел. Кости были белые, не покрашенные лаком. У левой стены горел камин в виде огромного черепа. Также на одном из подоконников стоял череп, судя по всему, слона: в него была залита вода и сквозь естественные застеклённые отверстия были видны плавающие разноцветные рыбки. Рядом с окном стоял, как я догадался, шкаф, тоже из человеческих костей.
— Надеюсь, вас не шокирует интерьер моего дома? — с усмешкой спросил хозяин.
— Да нет, — неопределённо выдавил я из себя.
— Отлично. Что ж, давайте знакомиться, — сказал он. — Барон Алехсандро Бекон.
Я еле сдержал смех, — в нашем селе каждый второй колхозник — дворянин; недавно похоронили соседа-графа, умершего от запоя, есть две семьи царского рода. Но хозяин так на меня посмотрел, что я, осёкшись, загасил вырвавшийся было предательский смешок, и представился:
— Александр. Почти ваш тёзка, правда, к сожалению, не дворянин.
— О, Александр, я ценю, прежде всего, аристократов духа. Поверьте мне, вы любите классическую музыку — значит вы для меня аристократ. Присаживайтесь, Александр, — пододвинул ко мне хозяин кресло.
Я осторожно опустил в него зад (кресло оказалось довольно-таки удобно, косточки были на пружинках). Барон сел против меня в такое же кресло.
— Я принёс вам с десяток пластинок, для пробы, — немного волнуясь, сказал я, доставая из пакета диск Моцарта. — Вот посмотрите, все пластинки у меня в таком же идеальном состоянии. Дело в том, что, приобретая их, я слушал в основном записи на кассетах. Мне так было удобнее.
— Очень интересно! — с нескрываемым восторгом произнёс барон (он взял из моих рук конверт, вынул наполовину пластинку и с интересом разглядывал её). — Если все пластинки в подобном состоянии, то я готов заплатить вам по десять евро за каждую, купив всё, что у вас есть.
Я проглотил слюну.
— Барон, если б вы знали, как вы меня этим выручите. Если вы не шутите, то мне в первый раз в жизни удастся продать что-то из своих запасов за достойную цену. Теперь мне не захочется сбежать от вас, даже если окажется, что у вас и унитаз из костей.
— Вы почти угадали, — улыбнулся хозяин дома. — Вас всё-таки пугает всё это. Но почему? — искренне удивился он. — Оригинальнейшая идея. Мне весь Гамбург завидовал, когда я всё это придумал. Посмотрите, — указал барон на дальний угол зала, где стоял скелет в золотой рамке, за которой были составлены в виде кристалла зеркала, в которых кости скелета, отражаясь, дробились, переплетаясь в каком-то фантастическом узоре. — Это скелет красивейшей женщины. Я столько усилий предпринял, чтобы приобрести его. Посмотрите, какая она была, — и он протянул мне взятую со стола фотографию.
