Джадсон Тэйт в своей квартире лежал под одеялом в своей постели с Яной Дурлеску; большие белые груди девушки были очень соблазнительны. Серый котёнок прогуливался рядом по столу. Был десятый час вечера среды 4 ноября.
Добавить в моё избранное
3 мин, 38 сек 109
Мимо окна по екатериновской улице Победы от бара Бивола двигались пешком четыре вурдалака, у них были кровавые глаза, один из них волок за волосы девушку. Девушкой этой была Лиля Видрашку. Пьяный полицейский Владимир Лешану остановился возле дверей автогаража Николая Данилова, соседа Тэйта, прикоснулся бёдрами к толстой проволоке, ограждавшей проезд машины из гаража, вынул из кармана куртки пистолет и принялся расстреливать из него вурдалаков. Вурдалаки заметались по улице; но тот, который держал Лилю за волосы, не ослабил хватки своих скрюченных рук. Небо востока озарилось ярким светом, с востока по небу летели дикие и голодные чёрные хищные птицы Хичкока. Вурдалаки, простреленные местами, ещё были живы; у пьяного Лешану закончились патроны в обойме, он принялся заряжать пистолет. На улице, у своей машины стоял Миша Моисей.
— Мишаня! — крикнул пьяный Лешану, возясь с новой пистолетной обоймой. — Не знаешь, магазин Гука ещё открыт? — полицейского замучила алкогольная жажда.
— Да, должно быть ещё открыто, — ответил Миша.
Три вурдалака стали подступать к полицейскому, Миша скрылся в своей машине; четвёртый вурдалак поднёс за волосы голову Лили к своему рылу.
— Я буду тебя кушать, девушка, — сказал он. — Где у тебя побольше мяса на теле?
От вурдалаков воняло трупами. Лиля плюнула в рыло вурдалака. По щекам живого мертвеца ползали несколько могильных червей; вурдалак схватил скрюченными руками попу девушки.
— Тут есть мясо! — обрадовался он и у него полились слюни.
Лиля вставила свои пальцы в глазницы вурдалака и вырвала ему глаза.
— А-а-ы-ы-ы, — блеял вурдалак, ничего не видя, но девушку схватил уже за груди.
К Лиле и державшему её вурдалаку подходил Сергей Кодряну с топором в руках; он метнул его в вурдалака и топор воткнулся тому чуть выше лба.
— Тут есть ещё любители грудей, — сказала выглянувшая из-за двери своей квартиры бабка Тоня Баранова.
— Я только покушать захотел, — сказал слепой вурдалак и свалился на дорогу; топор торчал в его голове.
Остальные три вурдалака повалили пьяного Лешану возле гаража Данилова.
— Мишаня! — крикнул из-под вурдалаков Лешану. — Слетай скорее за бутылкой водки для меня в магазин Гука! Христом Богом умоляю!
Мишка посмотрел из своей машины на озарённое восточное небо, откуда летели чёрные хищные птицы Хичкока.
— Переклюют, к чёрту, птицы всех, — сказал Мишка. — Что сильнее: тяга к спиртному или страх перед смертью? Где сильнее инстинкт самосохранения?
С положения лёжа пьяный Лешану стал стрелять в гнилые животы наклонившихся над ним вурдалаков, окровавленные куски вылетали из их спин. Хищные птицы кружились над этим участком улицы. Сергей подхватил Лилю за руку, и они отошли за угол забора Данилова. Здесь они стали страстно обниматься и целоваться, их руки бегали по телам друг друга, хватая гениталии.
Разорванные выстрелами на части, три окровавленных вурдалака лежали на пьяном Лешану.
— У меня ещё остались патроны! — радовался, весь в крови вурдалаков, пьяный, лежавший на земле, возле дороги.
— Сейчас сбегаю и куплю! — сказал Мишка и поехал на машине в магазин Гука в обход, по улице Победы — на север, а там — направо и к центру села — по шоссе; чтобы на месте побоища не проехать по мёртвым вурдалакам. Десять хищных птиц набросились на лежавшего возле гаража Данилова пьяного Лешану; эти птицы не выносили запаха алкоголя; они клевали и клевали полицейского, а он пытался дотянуться до уроненного пистолета…
Мишка мчался от бара Бивола по улице Победы на своей машине; притормозил, не доехав тридцати метров до гаража, выбрался из машины, подбежал к полицейскому; хищные птицы взлетели в небо, удовлетворённые, и направились в другие места Екатериновки.
— Я уже и открыл бутылку, — сказал Мишка умиравшему Лешану, — и рюмку захватил. — Мишка налил сто граммов водки из бутылки в рюмку.
Лешану с трудом протянул руку, взял полную рюмку из рук Мишки; полицейский продолжал лежать на земле. Лешану поднёс рюмку к своим губам, начал в себя вливать её содержимое. Он выпил все сто граммов. Мишка подхватил опустошённую рюмку и поднёс к ней бутылку.
— Всё, Мишаня! — сказал Лешану. — Остальное из бутылки выльешь на мой труп. В кармане у меня тридцать леев — отнесёшь их Гуку за купленную бутылку, — Лешану двинул своим подбородком. — Я жил и пил, за мною стоят десятки и десятки ящиков с пустыми, после опустошения их мною, бутылками. Я ни о чём не жалею. Лишь об одном.
— О чём? — поинтересовался склонившийся к полицейскому Мишка.
Лешану умер. Мишка потряс за плечи мертвеца.
— Скажите и мне, — сказал Мишка, потрясая тело Лешану. — Я тоже хочу знать.
От сотрясений к Лешану на несколько секунд вернулась жизнь, забилось его сердце, он открыл глаза. Мишка замер, ожидая.
— Не выпивай, — пролепетал Лешану, — в дураках останешься.
— Мишаня! — крикнул пьяный Лешану, возясь с новой пистолетной обоймой. — Не знаешь, магазин Гука ещё открыт? — полицейского замучила алкогольная жажда.
— Да, должно быть ещё открыто, — ответил Миша.
Три вурдалака стали подступать к полицейскому, Миша скрылся в своей машине; четвёртый вурдалак поднёс за волосы голову Лили к своему рылу.
— Я буду тебя кушать, девушка, — сказал он. — Где у тебя побольше мяса на теле?
От вурдалаков воняло трупами. Лиля плюнула в рыло вурдалака. По щекам живого мертвеца ползали несколько могильных червей; вурдалак схватил скрюченными руками попу девушки.
— Тут есть мясо! — обрадовался он и у него полились слюни.
Лиля вставила свои пальцы в глазницы вурдалака и вырвала ему глаза.
— А-а-ы-ы-ы, — блеял вурдалак, ничего не видя, но девушку схватил уже за груди.
К Лиле и державшему её вурдалаку подходил Сергей Кодряну с топором в руках; он метнул его в вурдалака и топор воткнулся тому чуть выше лба.
— Тут есть ещё любители грудей, — сказала выглянувшая из-за двери своей квартиры бабка Тоня Баранова.
— Я только покушать захотел, — сказал слепой вурдалак и свалился на дорогу; топор торчал в его голове.
Остальные три вурдалака повалили пьяного Лешану возле гаража Данилова.
— Мишаня! — крикнул из-под вурдалаков Лешану. — Слетай скорее за бутылкой водки для меня в магазин Гука! Христом Богом умоляю!
Мишка посмотрел из своей машины на озарённое восточное небо, откуда летели чёрные хищные птицы Хичкока.
— Переклюют, к чёрту, птицы всех, — сказал Мишка. — Что сильнее: тяга к спиртному или страх перед смертью? Где сильнее инстинкт самосохранения?
С положения лёжа пьяный Лешану стал стрелять в гнилые животы наклонившихся над ним вурдалаков, окровавленные куски вылетали из их спин. Хищные птицы кружились над этим участком улицы. Сергей подхватил Лилю за руку, и они отошли за угол забора Данилова. Здесь они стали страстно обниматься и целоваться, их руки бегали по телам друг друга, хватая гениталии.
Разорванные выстрелами на части, три окровавленных вурдалака лежали на пьяном Лешану.
— У меня ещё остались патроны! — радовался, весь в крови вурдалаков, пьяный, лежавший на земле, возле дороги.
— Сейчас сбегаю и куплю! — сказал Мишка и поехал на машине в магазин Гука в обход, по улице Победы — на север, а там — направо и к центру села — по шоссе; чтобы на месте побоища не проехать по мёртвым вурдалакам. Десять хищных птиц набросились на лежавшего возле гаража Данилова пьяного Лешану; эти птицы не выносили запаха алкоголя; они клевали и клевали полицейского, а он пытался дотянуться до уроненного пистолета…
Мишка мчался от бара Бивола по улице Победы на своей машине; притормозил, не доехав тридцати метров до гаража, выбрался из машины, подбежал к полицейскому; хищные птицы взлетели в небо, удовлетворённые, и направились в другие места Екатериновки.
— Я уже и открыл бутылку, — сказал Мишка умиравшему Лешану, — и рюмку захватил. — Мишка налил сто граммов водки из бутылки в рюмку.
Лешану с трудом протянул руку, взял полную рюмку из рук Мишки; полицейский продолжал лежать на земле. Лешану поднёс рюмку к своим губам, начал в себя вливать её содержимое. Он выпил все сто граммов. Мишка подхватил опустошённую рюмку и поднёс к ней бутылку.
— Всё, Мишаня! — сказал Лешану. — Остальное из бутылки выльешь на мой труп. В кармане у меня тридцать леев — отнесёшь их Гуку за купленную бутылку, — Лешану двинул своим подбородком. — Я жил и пил, за мною стоят десятки и десятки ящиков с пустыми, после опустошения их мною, бутылками. Я ни о чём не жалею. Лишь об одном.
— О чём? — поинтересовался склонившийся к полицейскому Мишка.
Лешану умер. Мишка потряс за плечи мертвеца.
— Скажите и мне, — сказал Мишка, потрясая тело Лешану. — Я тоже хочу знать.
От сотрясений к Лешану на несколько секунд вернулась жизнь, забилось его сердце, он открыл глаза. Мишка замер, ожидая.
— Не выпивай, — пролепетал Лешану, — в дураках останешься.
Страница
1 из 2
1 из 2
