Однажды к двери нашей квартиры прибился котёнок, вылитый Гав из мультика. Я влюбилась в эту маленькую прелесть сразу, с первого взгляда. У нас уже был дома кот, и мне пришлось уговаривать маму взять её. Естественно, котёнок был моим. Она спала со мной, я её кормила.
Добавить в моё избранное
3 мин, 26 сек 33
Выросла Леся, как я её назвала, в красивую кошку породы бирма. Это как сиамская, но с круглой мордочкой и замечательным мирным характером. Кошка могла часами сидеть со мной рядом или на подоконнике в моей комнате, словно статуэтка, не двигаясь. Потом мы переехали в дом, Леся перенесла это на удивление легко. Казалось, ей важнее, что я рядом. Хотя люди говорят, кошки привыкают к месту. Моя, получается, привыкла ко мне. Всё это время мы спали вместе. Причём Леся предпочитала спать исключительно поперёк моей шеи. Она ложилась на подушку рядом с головой, дожидалась, когда я усну, и переползала мне на шею. Было тепло и душно, но я привыкла со временем. Ещё она ловила моё дыхание, когда я сплю. Почему я это знаю? Иногда я просыпалась и притворялась спящей, чтобы понаблюдать за ней.
У кошки было исключительно интересное поведение. Ну и, самое главное, мы понимали друг друга. Это не было общением в прямом смысле слова, хотя с другими животными я именно общалась. В случае с Лесей это было, скорее даже, общностью сознания. Сложно объяснить. Есть такое понятие — даймон, так вот кошка была моим даймоном.
Она прожила лет пять с нами. Но потом произошло непоправимое — кошка отравилась, съев отравленную мышку. Яд был страшный. Умирала она долго. То ей становилось лучше, то хуже и так несколько месяцев. Мы её лечили, но от нас мало что зависело на самом деле.
Как-то утром она встала на свои лапки и пошла попить и поесть. Я тогда подумала: «Ура! Если ест, значит, идёт на поправку». Весь день она провела так, как будто и не болела. Вечером пришла ко мне на кровать, чего не было со дня её отравления. Долго мурчала и баюкала меня. А ночью в страшной агонии умерла на моих руках. Это был страшный шок.
Чувство потери не отпускает меня до сих пор. Я страдала настолько отчаянно, что родители нашли практически через несколько дней похожего котенка и принесли мне. Меня это не утешило, родители не могли понять, кого я потеряла.
Где-то через неделю (другой котёнок уже был) ночью мне приснился яркий сон, что Леська пришла и легла мне на шею как раньше. Я гладила её и вдыхала её запах. Когда я проснулась, мне было легче. Так продолжалось какое-то время, потом я начала ловить себя на том, что мне тяжело, очень тяжело становится на груди, когда Леська приходит. И как-то утром Леська не ушла. Осталась в комнате. Я её не видела, конечно, но ощущала всем своим существом. В мою комнату перестали заходить другие коты. У нас жил мамин кот и новый котёнок.
Однажды я с котёнком на руках зашла в мою комнату, и он с шипением и ужасом в глазах вырвался и убежал, а я почувствовала, как злится моя Леська. Я понимала, что это ненормально — делить комнату и спать с привидением. Тем более, что оно стало всё больше проявляться в реальности. По утрам я на кровати видела отпечатки кошачьих лапок. Иногда след кошачьей лапки оставался на мебели. Я думала, что медленно схожу с ума, и мне это не нравилось. Я понимала, что сама держу кошку рядом с собой, но расстаться было выше моих сил.
Так прошло какое-то время, я не помню, сколько именно. А однажды утром она меня испугала. Я почувствовала, как Леська снова ловит моё дыхание, только в этот раз я выдыхала, она подхватывала и тянула мой выдох, не давая вдохнуть снова. И так несколько раз. Мне казалось, следующий выдох будет последний. Потом отпустило. И я поняла: пора прощаться.
Вечером, когда она пришла ко мне, как обычно, на подушку и начала мурчать, я гладила её и разговаривала с ней. Я рассказала, как страдаю от потери и как сожалею, что не смогла спасти её. Я плакала и уговаривала её уйти. Я сказала ей, что никогда не забуду её, и в моём сердце всегда для неё будет место. Но ей надо уйти. Не знаю, когда именно она ушла в ту ночь. Я уснула, а проснувшись, не почувствовала её. Подушка была мокрой от слёз.
Через несколько лет я поняла, чем откупилась, я перестала так сильно и беззаветно любить животных. Я всё ещё их понимаю, разговариваю с ними, и у меня животных полный дом. Но то щемящее детское чувство восторга и любви исчезло вместе с Лесей.
У кошки было исключительно интересное поведение. Ну и, самое главное, мы понимали друг друга. Это не было общением в прямом смысле слова, хотя с другими животными я именно общалась. В случае с Лесей это было, скорее даже, общностью сознания. Сложно объяснить. Есть такое понятие — даймон, так вот кошка была моим даймоном.
Она прожила лет пять с нами. Но потом произошло непоправимое — кошка отравилась, съев отравленную мышку. Яд был страшный. Умирала она долго. То ей становилось лучше, то хуже и так несколько месяцев. Мы её лечили, но от нас мало что зависело на самом деле.
Как-то утром она встала на свои лапки и пошла попить и поесть. Я тогда подумала: «Ура! Если ест, значит, идёт на поправку». Весь день она провела так, как будто и не болела. Вечером пришла ко мне на кровать, чего не было со дня её отравления. Долго мурчала и баюкала меня. А ночью в страшной агонии умерла на моих руках. Это был страшный шок.
Чувство потери не отпускает меня до сих пор. Я страдала настолько отчаянно, что родители нашли практически через несколько дней похожего котенка и принесли мне. Меня это не утешило, родители не могли понять, кого я потеряла.
Где-то через неделю (другой котёнок уже был) ночью мне приснился яркий сон, что Леська пришла и легла мне на шею как раньше. Я гладила её и вдыхала её запах. Когда я проснулась, мне было легче. Так продолжалось какое-то время, потом я начала ловить себя на том, что мне тяжело, очень тяжело становится на груди, когда Леська приходит. И как-то утром Леська не ушла. Осталась в комнате. Я её не видела, конечно, но ощущала всем своим существом. В мою комнату перестали заходить другие коты. У нас жил мамин кот и новый котёнок.
Однажды я с котёнком на руках зашла в мою комнату, и он с шипением и ужасом в глазах вырвался и убежал, а я почувствовала, как злится моя Леська. Я понимала, что это ненормально — делить комнату и спать с привидением. Тем более, что оно стало всё больше проявляться в реальности. По утрам я на кровати видела отпечатки кошачьих лапок. Иногда след кошачьей лапки оставался на мебели. Я думала, что медленно схожу с ума, и мне это не нравилось. Я понимала, что сама держу кошку рядом с собой, но расстаться было выше моих сил.
Так прошло какое-то время, я не помню, сколько именно. А однажды утром она меня испугала. Я почувствовала, как Леська снова ловит моё дыхание, только в этот раз я выдыхала, она подхватывала и тянула мой выдох, не давая вдохнуть снова. И так несколько раз. Мне казалось, следующий выдох будет последний. Потом отпустило. И я поняла: пора прощаться.
Вечером, когда она пришла ко мне, как обычно, на подушку и начала мурчать, я гладила её и разговаривала с ней. Я рассказала, как страдаю от потери и как сожалею, что не смогла спасти её. Я плакала и уговаривала её уйти. Я сказала ей, что никогда не забуду её, и в моём сердце всегда для неё будет место. Но ей надо уйти. Не знаю, когда именно она ушла в ту ночь. Я уснула, а проснувшись, не почувствовала её. Подушка была мокрой от слёз.
Через несколько лет я поняла, чем откупилась, я перестала так сильно и беззаветно любить животных. Я всё ещё их понимаю, разговариваю с ними, и у меня животных полный дом. Но то щемящее детское чувство восторга и любви исчезло вместе с Лесей.
