Ночь удалась

Затягиваясь сигаретой, я шла, погрузившись в воспоминания о событиях сегодняшнего дня, но что-то отвлекло меня от мыслей. Я прислушалась.

Ага, кто-то тут есть, и этот кто-то, явно прячется.

Сзади меня раздался звон разбитого стекла.

Я оглянулась. Никого.

Ненавижу когда сзади кто— то находится. Я свернула в темный переулок, решив отделаться от невидимого спутника.

Полностью крытая тьмой, я пристально всматривалась вперед, пытаясь понять, где мой преследователь. Тень оторвалась от забора напротив и метнулась ко мне. Взвизгнув, я бросилась бежать, но, увы, противник настиг меня за считанные секунды, и прижал к забору, зажав мне рот ладошкой.

До рези в глазах я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, кто это. Вдали зажглись фары машины, маньяк склонился надо мной, что бы со стороны казалось, что мы целуемся.

— Только дернись, и я твои жалкие 60 килограмм, по асфальту разотру, -шепнул он мне на ухо, прижав к забору.

Громкая музыка и смех, разбили тишину переулка, машина проезжала мимо.

— Придуууркиии, — донеслось из машины, и в нас полетела пивная банка. Машина уехала, забрав с собой мою надежду на спасение…

При свете фар, я смогла разглядеть лицо противника. Мужик, примерно метр восемьдесят, сросшиеся брови, рыхлую кожу лица покрывала густая щетина, на вид лет 40-45. Все время, что я рассматривала его, он пытался достать, что-то из кармана. Наконец, характерный щелчок, и холодная сталь ножа уткнулась мне в лицо.

— Добегалась сучка?— спросил он меня, обдав перегаром.

Я промолчала, трясясь от страха, и стараясь не делать резких движений, ведь всем известно, что ненормальных, лучше не злить.

Мысли путались от ужаса, и я старалась хоть как то успокоиться, и что то придумать, но в голову ничего не шло.

— Отвечай!— заорал он, и, тряхнув меня как куклу, ударил об забор спиной, со всей силы. Затрещала одежда, обнажая спину, и я почувствовала, как в мою кожу впиваются гвозди из штакетника.

— Пошшшшееел ты!— прошипела я, обливаясь холодным потом, с трудом разомкнув губы под его ладонью.

Я не могла поверить, что умру. Эта мысль сводила меня с ума, и хотелось…ЖИТЬ, ПРОСТО ЖИТЬ!

— Дерзкая, нашлась, да? — почему то пришел в восторг он, и, чиркнув холодной сталью, рассек мне бровь.

Острая боль пронзила мое сознание насквозь, и я застонала, чувствуя, как немеет половина моего лица, и кровь со слезами заливает глаза.

Я изредка пыталась вырваться, что бы этот алкаш, не расслаблялся. Рано или поздно, у него сведет мышцы судорогой от напряжения, и он ослабит хватку. И тогда, быть может, я сбегу…

— Любишь играть, а?— спросил он у меня, и языком слизнул кровь с моего лица,— ну же сладкая, ответь мне, любишь?

Я попыталась увернуться, сморщившись от омерзения, чем его только взбесила.

Грязно выругавшись, и ударив меня кулаком в лицо, он попытался расстегнуть молнию на моих брюках. Заело. Он опустился на колени, пытаясь одной рукой, разобраться с молнией.

Нужно действовать. Сейчас, или никогда…

Резко оттолкнув его, я выпустила из легких весь воздух, оглашая яростным криком всю округу, и размахнувшись, треснула ему руками, сцепленными в замок, прям по глазу.

Взвыв от боли обидчик, повалился на спину, не ожидая от хрупкой девушки такого отпора. Не теряя времени, я с криком подпрыгнула в воздух, и, обрушившись на него всем весом, услышала, как захрустели его ребра.

Отлично.

Я склонилась над ним, оттирая свою кровь, из пульсирующей раны на брови, что бы она не мешала моей кровавой мести.

— А знаешь, я ооочень люблю играть!— зло улыбнулась я, кромсая его грудь, его же ножом,— да и вешу я 65 кг, впрочем, ты уже почувствовал. Верно?!

Маньяк засмеялся, выпуская со рта кровавые пузыри.

— А ты занятная сука, но не ты первая пытаешься бороться. Я убью тебя так же, как и всех, как и твоих подруг!

— Каждая пыталась убежать, но каждую воспитал офицер спецназа, — процедила я, и отправилась к бордюру.

Где то возле него в свете фар, не так давно проехавшей машины, я видела цветочную кладку из кирпичей. Взяв четыре штуки (больше поднять не смогла), я вернулась назад.

— Скучал? Вот тебе игрушки! Подружкам моим привет передавай, — сквозь слезы прошипела я.

Кирпичи с глухим стуком опустились на жирную морду верзилы. Он взвыл. Я тяжело вздохнула, ну совсем ни как в фильмах ужасов.

Там — то все чуть ли не от пинка умирали, а этот еще трепыхается.

Я взвилась в воздух и опустилась на кирпичи на его роже, стараясь втоптать их в его череп.

Поняв, что он больше не представляет ни для кого угрозы, я оставив в покое его бездыханное тело, огляделась по сторонам.

Во всех домах светились окна, закрывались шторы. Все видели, что произошло, но никто не вышел помочь!