Шипящая запись с диктофона. На фоне усталого голоса человека средних лет, слышен приглушённый звук проезжающего мимо транспорта. Время от времени раздаётся нервозная чечётка пальцами.
Добавить в моё избранное
24 мин, 55 сек 210
«Здравствуйте. Полагаю, мне уже не нужно называть вам своего имени — оно и так у всех на слуху. Но всё же, для тех, кто не смотрит телевизор, скажу — звали меня Георгием Лакиным. Я являлся специалистом по подбору сотрудников в крупной, наверняка известной вам компании Ютегра, занимающейся специальными доставками дорогостоящих товаров по всему миру. Мне тридцать два года, и я…» Через мгновение взволнованный голос прервался неожиданным грохотанием. Последовало досадное чертыханье, торопливая возня. «Чувствую себя идиотом… мне тридцать… стоп. На кой лад я это несу? Простите за резкость. Никогда раньше не доводилось давать интервью, поэтому считаю необходимым перейти к главному. Если эта запись попала в ваши руки, в руки стороннего человека, не имеющего ко мне никакого отношения, я прошу — не осуждайте моего поступка. Великое счастье, если вы не узнали в следующих словах самого себя.
Человек создан Богом лишь для того, чтобы породить следующее поколение, но по злому року, по состоянию здоровья, простейшая биологическая задача стала для меня, увы, не выполнима. На протяжении всей своей жизни моим незыблемым идеалом была большая, дружная семья, но, как показал жизненный опыт, даже выстроить отношения между двумя людьми — уже филигранная работа. Кто-то с ней справляется, у кого-то получается многим хуже. После шести лет семейной жизни, я пришёл к выводу, что каждое произнесённое слово, людьми, окружающими меня, имеет определённую цену, и ровным счётом не имеет никакого веса. Такое чувство, что всё моё окружение составляют лишь лживые политиканы. В конце концов, вся наша жизнь — это политика. Мы ежедневно боремся за сферы влияния с супругами, вступаем в полемику с коллегами, отстаиваем свои неотчуждаемые права в метро, в магазинах. Я искренне надеюсь, что вы относитесь к тем единицам, которые добиваются поставленной цели, не ступая по головам, не опускаясь до лицемерия и обмана… Я немного отвлёкся».
Тяжёлый вздох мужчины ознаменовал потерю хрупкой нити своей, явно не репетированной исповеди. Вскоре, человек продолжил.
«Я относительно молод, и совершенно точно целеустремлён. Что там говорить — даже после оглашения врачами страшного вердикта «бесплодие», мне не позволяла опустить руки необъяснимая уверенность, что в будущем, при нашей любви, помощи и взаимопонимании, мы с супругой обязательно обзаведёмся детьми. Чего бы нам это не стоило. Даже не сомневаюсь, я бы смог сделать их самыми счастливыми на свете и сдать-таки самому себе самый важный в своей жизни предмет — отцовство, — на твёрдую пятёрку. Если бы не одно обстоятельство, скосившее меня как сухое дерево. Вердикт врачей оказался для жены не меньшим ударом, однако, вместо поддержки и ожидаемого мною желания общими усилиями побороть столь ужасный недуг, я получил лишь справку о скорейшем отчислении из института семейной жизни. Это и стало отправной точкой истории, завершение которой Вы наверняка увидите в сегодняшних выпусках новостей.
Флегматик, романтик, просто дурак… Кто-то, возможно, и не станет принимать расходящуюся по швам личную жизнь концом света, однако после развода, к которому мы приближаемся с поистине астрономической скоростью, я более не вижу будущего Георгия Лакина. Нет, конечно, я старался успокоиться и уверить себя в том, что ситуация образумится, но все мои хрупкие тезисы разбивались о неприступные скалы одного пресловутого вопроса: как можно существовать, зная, что человеку, которому ты посветил долгих шесть лет своей жизни, ты, собственно, оказался не нужен? Этот и многие другие вопросы, — эти палки в колёсах, что ежечасно подсовывает мне паскудница жизнь, с годами из прутьев превратились в стальные рельсы, о которые я и переломал свои ноги.
Немыслимо сложно объяснить чувство, свербящее в моей душе уже долгое время, никак не исчисляемое неделями и месяцами. Поймите, я больше не чувствую себя хозяином собственной судьбы. Мне не хочется больше жить, зная, что Господь создал жалкого Жору Лакина ради одной единственной цели — беспросветного мотовства с работы и на работу, ругани с начальством и коллегами, делёжки спального места с охладевшей, такой чужой, но всё ещё — женой. Всё ещё любимой. Я не хочу видеть, как растут чужие дети, зная, что обзавестись собственными у меня никогда не получится. Не хочу встречаться глазами с влюблёнными парами, любующимися золотистыми лучами полуденного солнца, радующимися как дети весеннему дождю, наслаждающимися каждой секундой проведённой вместе. Я НЕ МОГУ больше наблюдать сквозь стеклянную перегородку своего рабочего стола за флиртом моей неблаговерной супруги С МОИМ СОБСТВЕННЫМ ШЕФОМ!»
Микрофон сильно зашумел, после чего на записи воцарилась непривычная тишина. Подобно обитой войлоком комнате, зажатый пальцем микрофон пропускал лишь единичные гневные выкрики, не имея никакой возможности сохранить в памяти диктофона всей брани, скопившейся в душе отчаявшегося за долгие годы унижений человека.
Человек создан Богом лишь для того, чтобы породить следующее поколение, но по злому року, по состоянию здоровья, простейшая биологическая задача стала для меня, увы, не выполнима. На протяжении всей своей жизни моим незыблемым идеалом была большая, дружная семья, но, как показал жизненный опыт, даже выстроить отношения между двумя людьми — уже филигранная работа. Кто-то с ней справляется, у кого-то получается многим хуже. После шести лет семейной жизни, я пришёл к выводу, что каждое произнесённое слово, людьми, окружающими меня, имеет определённую цену, и ровным счётом не имеет никакого веса. Такое чувство, что всё моё окружение составляют лишь лживые политиканы. В конце концов, вся наша жизнь — это политика. Мы ежедневно боремся за сферы влияния с супругами, вступаем в полемику с коллегами, отстаиваем свои неотчуждаемые права в метро, в магазинах. Я искренне надеюсь, что вы относитесь к тем единицам, которые добиваются поставленной цели, не ступая по головам, не опускаясь до лицемерия и обмана… Я немного отвлёкся».
Тяжёлый вздох мужчины ознаменовал потерю хрупкой нити своей, явно не репетированной исповеди. Вскоре, человек продолжил.
«Я относительно молод, и совершенно точно целеустремлён. Что там говорить — даже после оглашения врачами страшного вердикта «бесплодие», мне не позволяла опустить руки необъяснимая уверенность, что в будущем, при нашей любви, помощи и взаимопонимании, мы с супругой обязательно обзаведёмся детьми. Чего бы нам это не стоило. Даже не сомневаюсь, я бы смог сделать их самыми счастливыми на свете и сдать-таки самому себе самый важный в своей жизни предмет — отцовство, — на твёрдую пятёрку. Если бы не одно обстоятельство, скосившее меня как сухое дерево. Вердикт врачей оказался для жены не меньшим ударом, однако, вместо поддержки и ожидаемого мною желания общими усилиями побороть столь ужасный недуг, я получил лишь справку о скорейшем отчислении из института семейной жизни. Это и стало отправной точкой истории, завершение которой Вы наверняка увидите в сегодняшних выпусках новостей.
Флегматик, романтик, просто дурак… Кто-то, возможно, и не станет принимать расходящуюся по швам личную жизнь концом света, однако после развода, к которому мы приближаемся с поистине астрономической скоростью, я более не вижу будущего Георгия Лакина. Нет, конечно, я старался успокоиться и уверить себя в том, что ситуация образумится, но все мои хрупкие тезисы разбивались о неприступные скалы одного пресловутого вопроса: как можно существовать, зная, что человеку, которому ты посветил долгих шесть лет своей жизни, ты, собственно, оказался не нужен? Этот и многие другие вопросы, — эти палки в колёсах, что ежечасно подсовывает мне паскудница жизнь, с годами из прутьев превратились в стальные рельсы, о которые я и переломал свои ноги.
Немыслимо сложно объяснить чувство, свербящее в моей душе уже долгое время, никак не исчисляемое неделями и месяцами. Поймите, я больше не чувствую себя хозяином собственной судьбы. Мне не хочется больше жить, зная, что Господь создал жалкого Жору Лакина ради одной единственной цели — беспросветного мотовства с работы и на работу, ругани с начальством и коллегами, делёжки спального места с охладевшей, такой чужой, но всё ещё — женой. Всё ещё любимой. Я не хочу видеть, как растут чужие дети, зная, что обзавестись собственными у меня никогда не получится. Не хочу встречаться глазами с влюблёнными парами, любующимися золотистыми лучами полуденного солнца, радующимися как дети весеннему дождю, наслаждающимися каждой секундой проведённой вместе. Я НЕ МОГУ больше наблюдать сквозь стеклянную перегородку своего рабочего стола за флиртом моей неблаговерной супруги С МОИМ СОБСТВЕННЫМ ШЕФОМ!»
Микрофон сильно зашумел, после чего на записи воцарилась непривычная тишина. Подобно обитой войлоком комнате, зажатый пальцем микрофон пропускал лишь единичные гневные выкрики, не имея никакой возможности сохранить в памяти диктофона всей брани, скопившейся в душе отчаявшегося за долгие годы унижений человека.
