Добавить в моё избранное
18 мин, 0 сек 219
Но они упорно шли вперед, не теряя из вида следов утреннего незнакомца. Матвеев шел и чтото беззвучно шептал, Танин все также продолжал смотреть по сторонам, а молодой врач шел за ними, не проронив ни слова и сосредоточено смотря вперед.
Уже в сумерках они достигли опушки, на которой стояло очень странное строение. На лице старика Матвеева было неподдельное удивление. Он знал эту опушку, но в последний раз он был на ней перед войной. И там не было ничего подобного. Охотники на несколько минут остановились, осмотрелись, а оптом осторожно двинулись к строению. Темное, невольно вызывающее опасность и страх сооружение стояло почти в середине и без того маленького пятачка лишенного растительности. Это строение чемто напоминало шалаш. Грубо и неумело сделанный шалаш…
Вокруг него было множество следов. Танин вновь сел на корточки, стараясь в сумраке рассмотреть следы. Но с каждой минутой становилось темнее…
Им ничего не оставалось, как войти внутрь темного жилища. С карабинами наперевес они подоили входу и остановились нерешительности. В том, что это жилище странного существа они не сомневались — множество странных следов было возле строения и на самой опушке. Заходить внутрь было страшно. Наверное, это страшнее, чем войти в берлогу к шатуну, подумал Степан Матвеев, который первым отважился переступить невидимый порог. Внутри было темно, и оттого страшно. Темнота порождает страх, а страх — творец неведомых и оттого опасных, но несуществующих существ. Но то, что видел этим утром следопыт Танин, был не плодом его воображения, а действительно существующей неведомой тварью…
Они вошли. Узкое пространство, низкий потолок из еловых веток. На полу валяются какието вещи, явно принадлежащие людям. Несколько секунд спустя мрак помещения разорвало тусклое свечение зажженной Танином спички. На полу валялся фонарь с разбитым стеклами, обрезки веревок и еще чтото темное в углу шалаша.
Неюного погодя, найдя какуюто тряпку, Матееву и Танину удалось сделать чтото наподобие факела. Теперь в шалаше стало светлее, но увиденное было удручающим. Беспорядок царил в логове невиданного зверя, на земле валялись тряпки, судя по всему обрывки чейто одежды, шкуры задранных животных, обломки веток. В шалаше стоял нестерпимый запах гнили вперемежку с мочой.
Танин протянул руку и достал то, что привлекло его внимание, едва вошел в примитивное строение. Это были обрывки шубы. Местами мех был разорван в клочья, местами на шерсти была запекшаяся кровь. Чья именно эта кровь определить было нельзя.
На земле лежала какаята бумага. Удивленный и заинтригованный, Григорий наклонился и поднял ее. Кусок лощенного полукантона, местами неровно порванный, с бурыми пятнами засохшей крови. Судя по обрывку это карта. В нижнем правом углу отчетливо читалось «Таежный», а выше него, в сантиметрах десяти «Кольва», поселок в шестидесяти километрах северовосточнее Таежного. Танин осторожно провел пальцем по карте, пытаясь определить, где они сейчас находятся. Наверное, гдето здесь, его палец остановился почти у самого края разорванного листа. Но точнее сказать он не мог…
Вдруг Танин замер, осторожно потянулся к карабину, взял его в руки и направил ствол к входу. Матвеев Смирнов последовали его примеру. В шалаше не раздалось ни звука. Танин глазами показал на вход и, бросив на пол примитивный факел, затушил его тяжелым подошвами унт.
В проеме входа показался сейто сгорбленный силуэт. Зверь стоял в метрах тридцати — тридцати пяти от входа. Почувствовав чужаков, странный зверь не решался подойти ближе. Протяжно и гулко зарычав, сжавшись и приготовившись к прыжку, зверь решил атаковать первым. Времени на раздумье не было. Матвеев, стоявший ближе всех к твари, выстрелил первым. За ним начали стрелять Танин и Смирнов. Стреляли навскидку, не целясь. Цель была хорошо видна, достаточно крупная, выделяющаяся темным пятном на белом снегу. Расстреляв все патроны, охотники стали ждать того момента, когда тварь упадет на снег. Восемнадцать смертоносных зарядов, каждый из которых мог завалить кабана, попали в тело зверя. Раненная тварь издала протяжный крик полный боли и бросилась прочь в глубь тайги. Перезарядив оружие, охотники последовали за ней…
Они шли по кровавому следу раненного существа при свете, но совсем еще полной луны. Километра через три они увидели впереди и саму лежащую на снегу и тяжело дышащую. Подойти к ней они не осмелились. Танин еще насколько раз выстрелил в темную тушу, и только после ого как тварь несколько раз судорожно вздрогнула, они подошли. Разбуженная выстрелами тайца зашумела. Крики птиц, рев и вой невидимых зверей, и треск ломающихся сучьев смешались воедино. Выстрелы были слышны на десятки, если не сотни километров…
А перед охотниками лежало мертвая туша доселе невиданного в этих местах зверя. Зверя ли?
Среднего роста, покрытое темной густой шерстью, поджарое и весьма сильное, судя по мускулистому телу, оно невольно вызывало уважение, смешанное со страхом.
Уже в сумерках они достигли опушки, на которой стояло очень странное строение. На лице старика Матвеева было неподдельное удивление. Он знал эту опушку, но в последний раз он был на ней перед войной. И там не было ничего подобного. Охотники на несколько минут остановились, осмотрелись, а оптом осторожно двинулись к строению. Темное, невольно вызывающее опасность и страх сооружение стояло почти в середине и без того маленького пятачка лишенного растительности. Это строение чемто напоминало шалаш. Грубо и неумело сделанный шалаш…
Вокруг него было множество следов. Танин вновь сел на корточки, стараясь в сумраке рассмотреть следы. Но с каждой минутой становилось темнее…
Им ничего не оставалось, как войти внутрь темного жилища. С карабинами наперевес они подоили входу и остановились нерешительности. В том, что это жилище странного существа они не сомневались — множество странных следов было возле строения и на самой опушке. Заходить внутрь было страшно. Наверное, это страшнее, чем войти в берлогу к шатуну, подумал Степан Матвеев, который первым отважился переступить невидимый порог. Внутри было темно, и оттого страшно. Темнота порождает страх, а страх — творец неведомых и оттого опасных, но несуществующих существ. Но то, что видел этим утром следопыт Танин, был не плодом его воображения, а действительно существующей неведомой тварью…
Они вошли. Узкое пространство, низкий потолок из еловых веток. На полу валяются какието вещи, явно принадлежащие людям. Несколько секунд спустя мрак помещения разорвало тусклое свечение зажженной Танином спички. На полу валялся фонарь с разбитым стеклами, обрезки веревок и еще чтото темное в углу шалаша.
Неюного погодя, найдя какуюто тряпку, Матееву и Танину удалось сделать чтото наподобие факела. Теперь в шалаше стало светлее, но увиденное было удручающим. Беспорядок царил в логове невиданного зверя, на земле валялись тряпки, судя по всему обрывки чейто одежды, шкуры задранных животных, обломки веток. В шалаше стоял нестерпимый запах гнили вперемежку с мочой.
Танин протянул руку и достал то, что привлекло его внимание, едва вошел в примитивное строение. Это были обрывки шубы. Местами мех был разорван в клочья, местами на шерсти была запекшаяся кровь. Чья именно эта кровь определить было нельзя.
На земле лежала какаята бумага. Удивленный и заинтригованный, Григорий наклонился и поднял ее. Кусок лощенного полукантона, местами неровно порванный, с бурыми пятнами засохшей крови. Судя по обрывку это карта. В нижнем правом углу отчетливо читалось «Таежный», а выше него, в сантиметрах десяти «Кольва», поселок в шестидесяти километрах северовосточнее Таежного. Танин осторожно провел пальцем по карте, пытаясь определить, где они сейчас находятся. Наверное, гдето здесь, его палец остановился почти у самого края разорванного листа. Но точнее сказать он не мог…
Вдруг Танин замер, осторожно потянулся к карабину, взял его в руки и направил ствол к входу. Матвеев Смирнов последовали его примеру. В шалаше не раздалось ни звука. Танин глазами показал на вход и, бросив на пол примитивный факел, затушил его тяжелым подошвами унт.
В проеме входа показался сейто сгорбленный силуэт. Зверь стоял в метрах тридцати — тридцати пяти от входа. Почувствовав чужаков, странный зверь не решался подойти ближе. Протяжно и гулко зарычав, сжавшись и приготовившись к прыжку, зверь решил атаковать первым. Времени на раздумье не было. Матвеев, стоявший ближе всех к твари, выстрелил первым. За ним начали стрелять Танин и Смирнов. Стреляли навскидку, не целясь. Цель была хорошо видна, достаточно крупная, выделяющаяся темным пятном на белом снегу. Расстреляв все патроны, охотники стали ждать того момента, когда тварь упадет на снег. Восемнадцать смертоносных зарядов, каждый из которых мог завалить кабана, попали в тело зверя. Раненная тварь издала протяжный крик полный боли и бросилась прочь в глубь тайги. Перезарядив оружие, охотники последовали за ней…
Они шли по кровавому следу раненного существа при свете, но совсем еще полной луны. Километра через три они увидели впереди и саму лежащую на снегу и тяжело дышащую. Подойти к ней они не осмелились. Танин еще насколько раз выстрелил в темную тушу, и только после ого как тварь несколько раз судорожно вздрогнула, они подошли. Разбуженная выстрелами тайца зашумела. Крики птиц, рев и вой невидимых зверей, и треск ломающихся сучьев смешались воедино. Выстрелы были слышны на десятки, если не сотни километров…
А перед охотниками лежало мертвая туша доселе невиданного в этих местах зверя. Зверя ли?
Среднего роста, покрытое темной густой шерстью, поджарое и весьма сильное, судя по мускулистому телу, оно невольно вызывало уважение, смешанное со страхом.
Страница
3 из 6
3 из 6
