Добавить в моё избранное
6 мин, 50 сек 97
А там уж придворник три полка солдат наставил. Медведь приходит, они к нему с ружьями. А он их раз толкнул, они и пали. Медведь под стол да к царевне подкатился: «Х-р-р, х-р-р, царевна, твой суженый закусок-заедок спрашивает».
Она и дала ему закусок-заедок.
А царь уже видит, что что-то неладно.
Иван говорит: «Дедушко, надо нам всяки кушанья попробовать!»
И нарядил льва-зверя.
Лев-зверь пришел, всех солдат погрыз, в избушку зашел. Гости испужались, кто куда, царь на стол вскочил. Одна царевна не испугалась.
Царь говорит: «Пусть его хозяин придет, льва-зверя заберет, а то он всех приест».
Сейчас послали за ним слугу. А он говорит: «Я так не иду. Привезите за мной царское платье, царску карету, царски кони».
Они и привели коней, и карету, и царско платье. Он и поехал со зверьем со всем. Приехал и зашел в избу. Царевна его посадила за стол. А придворник ходит и говорит: «О, я змея семиглавого убил». А он сидит за столом и говорит: «Змея семиглавого убил, а языки где у тебя?» — «У змея языков нет». — «Врешь. У кажна зверя язык есть». Он вынул платок и показал языки: «Вот, — говорит, — не ты змея семиглавого убил, а я. Ты только хвастаешь».
У царевны спросили: «Который змея семиглавого убил?» Она говорит: «Тот, который языки сорвал».
Этого придворника и расстреляли, а он женился на ней.
Он тут жил-жил, ему стало скучно. Он стал поезжать к другому брату — старшему. Приехал он к росстани, показался ему олень. Он этого оленя погнал. Гнал, гнал, стала ночь. Он стал ночевать. Огонь зажег, коней накормил. Огонь горит хорошо. Вдруг видит: сидит баба на ели. И все «у-у-у» кричит. Он говорит: «Сойди, баба, с ели». Баба говорит: «Нет, я не сойду. Я зверья боюсь. Я брошу прутья, так ты кокни зверье враз, они тихи станут, так я сойду».
Она бросила пруток, он кокнул зверье враз, они и окаменели, стали серы каменья. Она прыгнула с ели и его кокнула. И он серым камнем сделался.
Этот старший брат где-то жил-поживал, ему скучно стало. Он говорит: «Где мой младший брат?»
Он поехал тоже к росстани. Видит: на ноже одна сторона заржавела. «Это, — говорит, — у меня помер брат».
Поехал по той дороге. Приехал в город к этой царевне. Она его и признала, думала, что ее хозяин. (Они, вить, однаки — и обличьем и повадкой.) Она его накормила-напоила, зверье в хлев запустила. Он пожил два дня и поехал брата искать.
Ехал-ехал, ему олень встретился. Он его тоже погнал, и до той ели гнал, и там ночевать стал. Выжег огонь, бабка на ели уркат: «у-у-у». «Сойди, бабка, с ели». — «Нет, я зверья твоего боюсь. Я брошу прутья, так ты кокни зверье сразу, так я сойду».
Она бросила пруток, а он кокнул одного зайца, тот стал серым каменьем. А кругом таких каменьев много. «А, так это ты моего брата убила?» — «Я за то его убила, что он моего сына, семиглавого змея, убил». — «Сойди сейчас, оживи моего брата, а то из лука стрелю, сердце пробью!»
Она сошла, хвостнула каменья другим прутком, и брат и вся охота живы стали.
Они взяли ее, расстреляли, коней запрягли, повесили ее коням на хвост и поехали в город. Приехали в город и стали показывать. «Вот, — говорят, — змея семиглавого эта мать и расстреляна!»
Они стали тут жить-поживать.
Вся боле.
Она и дала ему закусок-заедок.
А царь уже видит, что что-то неладно.
Иван говорит: «Дедушко, надо нам всяки кушанья попробовать!»
И нарядил льва-зверя.
Лев-зверь пришел, всех солдат погрыз, в избушку зашел. Гости испужались, кто куда, царь на стол вскочил. Одна царевна не испугалась.
Царь говорит: «Пусть его хозяин придет, льва-зверя заберет, а то он всех приест».
Сейчас послали за ним слугу. А он говорит: «Я так не иду. Привезите за мной царское платье, царску карету, царски кони».
Они и привели коней, и карету, и царско платье. Он и поехал со зверьем со всем. Приехал и зашел в избу. Царевна его посадила за стол. А придворник ходит и говорит: «О, я змея семиглавого убил». А он сидит за столом и говорит: «Змея семиглавого убил, а языки где у тебя?» — «У змея языков нет». — «Врешь. У кажна зверя язык есть». Он вынул платок и показал языки: «Вот, — говорит, — не ты змея семиглавого убил, а я. Ты только хвастаешь».
У царевны спросили: «Который змея семиглавого убил?» Она говорит: «Тот, который языки сорвал».
Этого придворника и расстреляли, а он женился на ней.
Он тут жил-жил, ему стало скучно. Он стал поезжать к другому брату — старшему. Приехал он к росстани, показался ему олень. Он этого оленя погнал. Гнал, гнал, стала ночь. Он стал ночевать. Огонь зажег, коней накормил. Огонь горит хорошо. Вдруг видит: сидит баба на ели. И все «у-у-у» кричит. Он говорит: «Сойди, баба, с ели». Баба говорит: «Нет, я не сойду. Я зверья боюсь. Я брошу прутья, так ты кокни зверье враз, они тихи станут, так я сойду».
Она бросила пруток, он кокнул зверье враз, они и окаменели, стали серы каменья. Она прыгнула с ели и его кокнула. И он серым камнем сделался.
Этот старший брат где-то жил-поживал, ему скучно стало. Он говорит: «Где мой младший брат?»
Он поехал тоже к росстани. Видит: на ноже одна сторона заржавела. «Это, — говорит, — у меня помер брат».
Поехал по той дороге. Приехал в город к этой царевне. Она его и признала, думала, что ее хозяин. (Они, вить, однаки — и обличьем и повадкой.) Она его накормила-напоила, зверье в хлев запустила. Он пожил два дня и поехал брата искать.
Ехал-ехал, ему олень встретился. Он его тоже погнал, и до той ели гнал, и там ночевать стал. Выжег огонь, бабка на ели уркат: «у-у-у». «Сойди, бабка, с ели». — «Нет, я зверья твоего боюсь. Я брошу прутья, так ты кокни зверье сразу, так я сойду».
Она бросила пруток, а он кокнул одного зайца, тот стал серым каменьем. А кругом таких каменьев много. «А, так это ты моего брата убила?» — «Я за то его убила, что он моего сына, семиглавого змея, убил». — «Сойди сейчас, оживи моего брата, а то из лука стрелю, сердце пробью!»
Она сошла, хвостнула каменья другим прутком, и брат и вся охота живы стали.
Они взяли ее, расстреляли, коней запрягли, повесили ее коням на хвост и поехали в город. Приехали в город и стали показывать. «Вот, — говорят, — змея семиглавого эта мать и расстреляна!»
Они стали тут жить-поживать.
Вся боле.
Страница
2 из 2
2 из 2
