Добавить в моё избранное
7 мин, 39 сек 134
Завтра ты получишь от меня подарки — возьми их и будь всегда рукодельна да добра, как была до сих пор, а теперь прощай!» Старик ушел.
Аннушка была так весела! Взошло солнышко. Она пошла гулять в лес и вышла посмотреть на дорогу: не едет ли отец проведать ее, а вечером легла она на лавочку и уснула спокойно.
Проснувшись, видит Аннушка, что стоят на столе три ларчика — один другого меньше, и при каждом ларчике по серебряному ключу. Аннушка отперла большой ларчик — в нем были разные уборы; отперла другой ларчик — он был полон серебряных денег; отперла третий — полон золотых денег.
Прошло три дня, как старик отвез Аннушку в лес. Мачеха и говорит ему: «Поезжай, проведай дочь!» Старик горюет и думает: «Где уж ей живой быть — верно, ее давно волки съели!» Старик запряг лошадь и поехал, а мачеха с дочерью смеются и говорят: «Привезет домой косточки! Где ей живой быть! Надобно пиво варить да поминки справить» .
У Аннушки была собачка, и когда старик уехал в лес дочь проведать, она начала бегать по двору и радоваться. Вдруг как залаяла: «Тяв-тяв-тяв! Хозяин едет, золото да серебро стучит да гремит!» — «Что ты, негодная, — вот я тебя! Какое там золото и серебро, — сказала мачеха, — косточки в лукошечке стучат да гремят!» — и сама с дочерью все поглядывает в окошко.
Вот дочь ее кричит: «Матушка, матушка! Вотчим едет, да, кажись, и Анна-то с ним!» Мачеха подбежала к окну, смотрит — едет старик и дочь везет! «Видишь, какое зелье! — говорит мачеха. — Нескоро избудешь!»
Въехали на двор Федот с Аннушкой, идут в избу, несут ларцы, а как Аннушка их отперла, так мачеха с дочерью не надивуются. Мачеха притворилась, будто она рада, что Аннушка возвратилась жива и здорова. «Я тебе говорила, дитятко, что ты будешь жива и здорова», — сказала она Аннушке.
Прошло несколько дней, вот мачеха и говорит Федоту:
«Муж! Отвези-ка ты теперь мою дочь в лес». Федот заложил лошадь, посадил на телегу падчерицу и повез, а сам думает: «Давно бы пора отвезти тебя, злую и упрямую девку!» Падчерица не хотела было ехать, да мать насильно ее послала, говорит: «Ты навезешь золота и серебра, так тебя богатый жених возьмет».
Федот привез падчерицу прямо к избушке и спустил с телеги. Мать навязала ей узел пирогов и ватрушек — такой, что в неделю не съешь. Наелась падчерица и проспала до самой ночи, только поворачивается с боку на бок. Потом зажгла она лучину и сидит.
В полночь пришел старик и говорит ей: «Здравствуй, красная девица!» Падчерица молчит. «Какая ты сердитая! — сказал старик. — Вот тебе работа: напряди шерсти, свяжи мне чулки и варяги да вытки кушак, а завтра в такую же пору я приду — смотри, чтобы все было готово, а не то тебе худо будет!»
Старик ушел.
«Видишь какой! — сказала падчерица. — Что еще выдумал, старый хрыч! Нашел себе работницу, да я и на себя-то у матушки не работаю, а стану я вязать ему варяги да чулки — и так проходит!» Наелась падчерица пирогов и легла спать, а на другой день встала и опять ничего не делала.
Пришла полночь. Дверь в избушку отворилась. Вошел старик. «Что, готова ли моя работа?» Падчерица отворотилась и молчит. «А, когда так, если ты не послушалась меня, не хотела связать мне чулки да варяги — убирайся вон из моей избушки!»
Старик выгнал падчерицу, и она пошла бродить по лесу; и вот напали на нее волки и съели ее, косточки в кучу сложили.
Прошло три дня. Аннушкина мачеха говорит мужу: «Поезжай, старик, и привези мою дочь». Старик поехал, а жена его то и дело подбегает к окну да смотрит: не везет ли старик дочь ее?
И вот затопила она печь — стряпать пироги и печь блины. Собачонка бегает и лает: «Тяв-тяв-тяв! Хозяин едет, косточки в лукошке стучат да гремят!» Мачеха Аннушкина начала собачонку бить сковородником: «Что ты брешешь, негодная! Говори: золото и серебро стучит да гремит!»
Въехал Федот на двор, и жена его выскочила встречать дочь свою. «Где же моя дочка?» — спрашивает она у старика. «Да вот, привез я только ее косточки — волки съели».
Старуха завыла голосом, да делать нечего — ведь что было, того не воротишь.
Аннушка вышла замуж за богатого крестьянина, взяла к себе отца и жила достаточно, а старик нянчил своих внучат. Мачеха Аннушкина горевала да горевала о своей дочери, да так и умерла, и никто не пожалел об ней.
Аннушка была так весела! Взошло солнышко. Она пошла гулять в лес и вышла посмотреть на дорогу: не едет ли отец проведать ее, а вечером легла она на лавочку и уснула спокойно.
Проснувшись, видит Аннушка, что стоят на столе три ларчика — один другого меньше, и при каждом ларчике по серебряному ключу. Аннушка отперла большой ларчик — в нем были разные уборы; отперла другой ларчик — он был полон серебряных денег; отперла третий — полон золотых денег.
Прошло три дня, как старик отвез Аннушку в лес. Мачеха и говорит ему: «Поезжай, проведай дочь!» Старик горюет и думает: «Где уж ей живой быть — верно, ее давно волки съели!» Старик запряг лошадь и поехал, а мачеха с дочерью смеются и говорят: «Привезет домой косточки! Где ей живой быть! Надобно пиво варить да поминки справить» .
У Аннушки была собачка, и когда старик уехал в лес дочь проведать, она начала бегать по двору и радоваться. Вдруг как залаяла: «Тяв-тяв-тяв! Хозяин едет, золото да серебро стучит да гремит!» — «Что ты, негодная, — вот я тебя! Какое там золото и серебро, — сказала мачеха, — косточки в лукошечке стучат да гремят!» — и сама с дочерью все поглядывает в окошко.
Вот дочь ее кричит: «Матушка, матушка! Вотчим едет, да, кажись, и Анна-то с ним!» Мачеха подбежала к окну, смотрит — едет старик и дочь везет! «Видишь, какое зелье! — говорит мачеха. — Нескоро избудешь!»
Въехали на двор Федот с Аннушкой, идут в избу, несут ларцы, а как Аннушка их отперла, так мачеха с дочерью не надивуются. Мачеха притворилась, будто она рада, что Аннушка возвратилась жива и здорова. «Я тебе говорила, дитятко, что ты будешь жива и здорова», — сказала она Аннушке.
Прошло несколько дней, вот мачеха и говорит Федоту:
«Муж! Отвези-ка ты теперь мою дочь в лес». Федот заложил лошадь, посадил на телегу падчерицу и повез, а сам думает: «Давно бы пора отвезти тебя, злую и упрямую девку!» Падчерица не хотела было ехать, да мать насильно ее послала, говорит: «Ты навезешь золота и серебра, так тебя богатый жених возьмет».
Федот привез падчерицу прямо к избушке и спустил с телеги. Мать навязала ей узел пирогов и ватрушек — такой, что в неделю не съешь. Наелась падчерица и проспала до самой ночи, только поворачивается с боку на бок. Потом зажгла она лучину и сидит.
В полночь пришел старик и говорит ей: «Здравствуй, красная девица!» Падчерица молчит. «Какая ты сердитая! — сказал старик. — Вот тебе работа: напряди шерсти, свяжи мне чулки и варяги да вытки кушак, а завтра в такую же пору я приду — смотри, чтобы все было готово, а не то тебе худо будет!»
Старик ушел.
«Видишь какой! — сказала падчерица. — Что еще выдумал, старый хрыч! Нашел себе работницу, да я и на себя-то у матушки не работаю, а стану я вязать ему варяги да чулки — и так проходит!» Наелась падчерица пирогов и легла спать, а на другой день встала и опять ничего не делала.
Пришла полночь. Дверь в избушку отворилась. Вошел старик. «Что, готова ли моя работа?» Падчерица отворотилась и молчит. «А, когда так, если ты не послушалась меня, не хотела связать мне чулки да варяги — убирайся вон из моей избушки!»
Старик выгнал падчерицу, и она пошла бродить по лесу; и вот напали на нее волки и съели ее, косточки в кучу сложили.
Прошло три дня. Аннушкина мачеха говорит мужу: «Поезжай, старик, и привези мою дочь». Старик поехал, а жена его то и дело подбегает к окну да смотрит: не везет ли старик дочь ее?
И вот затопила она печь — стряпать пироги и печь блины. Собачонка бегает и лает: «Тяв-тяв-тяв! Хозяин едет, косточки в лукошке стучат да гремят!» Мачеха Аннушкина начала собачонку бить сковородником: «Что ты брешешь, негодная! Говори: золото и серебро стучит да гремит!»
Въехал Федот на двор, и жена его выскочила встречать дочь свою. «Где же моя дочка?» — спрашивает она у старика. «Да вот, привез я только ее косточки — волки съели».
Старуха завыла голосом, да делать нечего — ведь что было, того не воротишь.
Аннушка вышла замуж за богатого крестьянина, взяла к себе отца и жила достаточно, а старик нянчил своих внучат. Мачеха Аннушкина горевала да горевала о своей дочери, да так и умерла, и никто не пожалел об ней.
Страница
2 из 2
2 из 2
