Добавить в моё избранное
12 мин, 30 сек 177
Мать встретила его и заметила, за ним, что есть какая-то перемена. Она спросила у него: «Митя, ты что такой невеселый, али захворал?» — «Нет, мамочка, я долго ходил и очень устал».
Когда прилетел Ворон Воронович, лег спать и так уснул, захрапел, что весь терем затрясся, Митя пришел, взял ключи, пошел и отомкнул клетку Светланы; она вышла из клетки, хлоп его по щеке: «Прощай, Митя, поминай как звали!»
Митя стоял, как испуганный птенчик, и только смотрел в ту сторону, куда она полетела.
Ворон Воронович проспулся, хватился ключей, закричал — весь дворец задрожал. Его красавица бросается к нему в испуге: «Что такое случилось?» Он кричит: «Сейчас его казню, негодяя, он отпустил Светлану!» Она упала на колени у его ног и стала умолять: «Подумай, Ворон Воронович, ты сам был молод, ты знаешь, как она прельщала; она его, молодого, прелестного, зачаровала, и он но мог оторваться от ее прелестной красоты!»
Умоляла и упрашивала она Ворона Вороновича, чтобы он простил Митю. Тогда он вытащил свою старую шапку от отца, а может — и от деда досталась и ударил об землю: «Разыщи мне эту негодяйку, чтобы я сейчас ее видел «.
Подул ветер, поднялся вихрь, распахнулось окно, и в три погибели свернутую Светлану бросило в комнату Мити. Тогда он не то чтоб удивился, взял ее за руку и повел к Ворону Вороновичу. Тот сейчас же приказал посадить ее в ту же клетку, замкнул и ключи взял себе.
Мать и говорит Воропу Вороновичу. «Не лучше ли будет, чтоб женить Митю?»
Позвали Митю и стали его спрашивать, желает ли Митя жениться и взять себе судьбу. Митя невольно и задумчиво сказал: «Можно».
Ворон Воронович завел его в одно зало и сказал: «Вот, выбирай из любых девушек, только не подходи к портрету, который завешен сеткой».
Митя обошел и обсмотрел все портреты, и ни одна не понравилась ему. «Ну, хотя папа и не велел мне подходить к портрету, что же, если я посмотрю?»
Когда он откинул сетку, и вздрогнул — увидел перед собой прекрасную Светлану. Он хотел закинуть сетку, но рука его не владела; он хотел назад отойти — его ноги не владели. Взоры свои никак не мог оторвать.
Зашел Ворон Воронович и спросил Митю: «Почему ты запретное потрогал?» Он невольно опустился на колени: «Папа, она будет моя!» Ворон Воронович вздохнул и сказал: «Ты будешь несчастным, дитя!» Мать опять утешает: «Да, может быть, она все глупости бросит и будет хорошая жена».
Тогда Ворон Воронович пошел к Светлане и сказал: «Можешь ли быть женой сына моего?» Она сделала жалкий вид и сказала: «Я не достойна! Вы никогда меня не простите за мой поступок, какой я сделала вперед этого!»
Она прикинулась такой жалкой, что у Ворона слезы навернулись. Тут же он освободил ее из клетки, провел в свой дворец, поженил их.
Сколько-то времени прошло, и Ворон Воронович сказал Мите: «Вот что, Митя: ты своей семьей обзавелся и можешь быть свободным и идти куда хочешь. Отец твой богат, можешь идти на свою родину». Выносит он свою старую отцовскую шапку: «Береги и храни ее, она тебе со временем годится дороже всякого богатства».
Ну, потом они отправились; только подошли к морю — идет корабль, они сели и поплыли. Когда приплыли в свой город, то Митя стал отыскивать отца. В родном доме, где они жили, их уже не было. Покуда время шло да тянулось, этому прошло три года: отец искал сына, расточил все свое богатство на поиски, стал бедным; дома свои все поприкрыл, остался один-единственный старый флигель у него. Мать все плакала, сделалась полутемной, старой, дряхлой.
Когда он их отыскал, сразу не признался, выпросился у них будто бы на квартиру. Как раз это было под самую пасху. Все стали собираться к заутрене. Светлана говорит: «Что же, Митя, как такой праздник, идут в церковь ваши хозяева, так и вы можете идти, а я, как пуританка, дома останусь».
Они все собрались и ушли; она в это время собралась и улетела. Он пришел от заутрени — ее нет; поплакал, погоревал, попрощался со своим отцом и матерью, ничего им не сказал и отправился в дорогу.
Шел близко ли, далеко, лесом и тайной, не встретил ни одного живого существа, ни одной хижины. Шел три дня. На четвертый день видит: поляна, на поляне избушка; идет прямо к избушке, в избушке живет старуха, у ней нос — целых два аршина! «Ого, вот и завтрак пришел!» — «Ах ты, старая, ты сперва напои да накорми, тогда и завтракай!» — «Ох как смело поступаешь! Ты кто такой, молодчик?» — «Я, бабушка, Ворона Вороновича сын». Старуха затряслась, упала на колени, просит: «Ты, батюшка, не сказывай Ворону Вороновичу, а то он мне задаст!»
Напоила, накормила, спать в постель уложила. Утром накормила завтраком и дала ему клубок: «Куда клубок катится, туда и ты иди; придешь к моей средней сестре».
Вот он пошел; клубок катится, он идет; он сядет отдохнуть — клубок стоит. Доходит к вечеру опять на полянку, там стоит избушка, опять старушка — у этой еще нос дольше.
Когда прилетел Ворон Воронович, лег спать и так уснул, захрапел, что весь терем затрясся, Митя пришел, взял ключи, пошел и отомкнул клетку Светланы; она вышла из клетки, хлоп его по щеке: «Прощай, Митя, поминай как звали!»
Митя стоял, как испуганный птенчик, и только смотрел в ту сторону, куда она полетела.
Ворон Воронович проспулся, хватился ключей, закричал — весь дворец задрожал. Его красавица бросается к нему в испуге: «Что такое случилось?» Он кричит: «Сейчас его казню, негодяя, он отпустил Светлану!» Она упала на колени у его ног и стала умолять: «Подумай, Ворон Воронович, ты сам был молод, ты знаешь, как она прельщала; она его, молодого, прелестного, зачаровала, и он но мог оторваться от ее прелестной красоты!»
Умоляла и упрашивала она Ворона Вороновича, чтобы он простил Митю. Тогда он вытащил свою старую шапку от отца, а может — и от деда досталась и ударил об землю: «Разыщи мне эту негодяйку, чтобы я сейчас ее видел «.
Подул ветер, поднялся вихрь, распахнулось окно, и в три погибели свернутую Светлану бросило в комнату Мити. Тогда он не то чтоб удивился, взял ее за руку и повел к Ворону Вороновичу. Тот сейчас же приказал посадить ее в ту же клетку, замкнул и ключи взял себе.
Мать и говорит Воропу Вороновичу. «Не лучше ли будет, чтоб женить Митю?»
Позвали Митю и стали его спрашивать, желает ли Митя жениться и взять себе судьбу. Митя невольно и задумчиво сказал: «Можно».
Ворон Воронович завел его в одно зало и сказал: «Вот, выбирай из любых девушек, только не подходи к портрету, который завешен сеткой».
Митя обошел и обсмотрел все портреты, и ни одна не понравилась ему. «Ну, хотя папа и не велел мне подходить к портрету, что же, если я посмотрю?»
Когда он откинул сетку, и вздрогнул — увидел перед собой прекрасную Светлану. Он хотел закинуть сетку, но рука его не владела; он хотел назад отойти — его ноги не владели. Взоры свои никак не мог оторвать.
Зашел Ворон Воронович и спросил Митю: «Почему ты запретное потрогал?» Он невольно опустился на колени: «Папа, она будет моя!» Ворон Воронович вздохнул и сказал: «Ты будешь несчастным, дитя!» Мать опять утешает: «Да, может быть, она все глупости бросит и будет хорошая жена».
Тогда Ворон Воронович пошел к Светлане и сказал: «Можешь ли быть женой сына моего?» Она сделала жалкий вид и сказала: «Я не достойна! Вы никогда меня не простите за мой поступок, какой я сделала вперед этого!»
Она прикинулась такой жалкой, что у Ворона слезы навернулись. Тут же он освободил ее из клетки, провел в свой дворец, поженил их.
Сколько-то времени прошло, и Ворон Воронович сказал Мите: «Вот что, Митя: ты своей семьей обзавелся и можешь быть свободным и идти куда хочешь. Отец твой богат, можешь идти на свою родину». Выносит он свою старую отцовскую шапку: «Береги и храни ее, она тебе со временем годится дороже всякого богатства».
Ну, потом они отправились; только подошли к морю — идет корабль, они сели и поплыли. Когда приплыли в свой город, то Митя стал отыскивать отца. В родном доме, где они жили, их уже не было. Покуда время шло да тянулось, этому прошло три года: отец искал сына, расточил все свое богатство на поиски, стал бедным; дома свои все поприкрыл, остался один-единственный старый флигель у него. Мать все плакала, сделалась полутемной, старой, дряхлой.
Когда он их отыскал, сразу не признался, выпросился у них будто бы на квартиру. Как раз это было под самую пасху. Все стали собираться к заутрене. Светлана говорит: «Что же, Митя, как такой праздник, идут в церковь ваши хозяева, так и вы можете идти, а я, как пуританка, дома останусь».
Они все собрались и ушли; она в это время собралась и улетела. Он пришел от заутрени — ее нет; поплакал, погоревал, попрощался со своим отцом и матерью, ничего им не сказал и отправился в дорогу.
Шел близко ли, далеко, лесом и тайной, не встретил ни одного живого существа, ни одной хижины. Шел три дня. На четвертый день видит: поляна, на поляне избушка; идет прямо к избушке, в избушке живет старуха, у ней нос — целых два аршина! «Ого, вот и завтрак пришел!» — «Ах ты, старая, ты сперва напои да накорми, тогда и завтракай!» — «Ох как смело поступаешь! Ты кто такой, молодчик?» — «Я, бабушка, Ворона Вороновича сын». Старуха затряслась, упала на колени, просит: «Ты, батюшка, не сказывай Ворону Вороновичу, а то он мне задаст!»
Напоила, накормила, спать в постель уложила. Утром накормила завтраком и дала ему клубок: «Куда клубок катится, туда и ты иди; придешь к моей средней сестре».
Вот он пошел; клубок катится, он идет; он сядет отдохнуть — клубок стоит. Доходит к вечеру опять на полянку, там стоит избушка, опять старушка — у этой еще нос дольше.
Страница
2 из 4
2 из 4
