Тебе не надо здесь оставаться

Внутри костёла находилась только светловолосая девушка в длинном тёмном плаще. Покорно склонив голову, она стояла на коленях у исповедальной кабинки и торопливо что-то шептала. Девушка была удивительно похожа на Кэтрин — подругу моей юности и родную сестру покойного друга Алика. Подумав так, я тут же понял, что слукавил перед самим собой — Кэт была мне гораздо ближе, чем просто подруга, и в том, что она сейчас плачет в ночном костёле, могла быть доля моей вины.

Однако почему Кэтрин выглядит молодо, как и четверть века назад? Из девушки она давно должна была превратиться в почтенную даму.

Пытаясь понять это, я приблизился к резной кабинке вплотную, и тогда оттуда вышел ксёндз в чёрном сюртуке с белым стоячим воротничком и непроницаемым лицом египетского жреца.

— Прошу выйциць! — приказал мне ксёндз, указав пальцем на дверь. — Прошу пана выйциць, тут не кина! (Здесь не кино.)

Уходя, я обернулся в последний раз: девушка, похожая на Кэтрин, стояла в прежней позе, преклонив колени на подушечку, покорно склонив золотистую голову, и не смотрела на меня. Нет, это была не Кэтрин. Кэтрин просто не могла бы меня не узнать.

На тёмной автостоянке угадывался одинокий мужской силуэт. Возможно, этот человек тоже ждёт ночной автобус? По крайней мере, надо его об этом спросить.

Незнакомец оказался Гришкой — завхозом предприятия, где я после девятого класса проходил производственную практику. Моложавый, как и прежде, Гришка был одет в то самое модное коричневое полупальто, в котором он любил щеголять по городку. Гришка насмерть разбился на мотоцикле двадцать лет назад и с тех пор, наверное, нечасто облачался для виртуальных прогулок в свою любимую одёжку.

— Здорово! — буднично сказал Гришка, блеснув идеальными белыми зубами. — Твой автобус сейчас придёт… А я? А я здесь просто гуляю ночами.

Помню, я ещё успел спросить, где можно купить билет и куда именно идёт этот «мой» автобус.

— Он идёт в твою дальнейшую жизнь! — рассмеялся Гришка. — И за это не надо платить деньги. А здесь тебе больше нечего делать.

Я только собрался ответить, что и сам это понял, как вдруг из-за поворота появился большой тёмный автобус. Без сомнения, комфортабельный, и только вблизи я различил под водительским стеклом эмблему «Мерседес».

Бесшумно открылась передняя дверь. Кивнув на прощание Гришке, я вошёл внутрь и уже хотел было спросить у водителя, где моё место, но увидел, что салон совершенно пуст.

— Отсюда в последнее время редко кто уезжает, — проворчал водитель в клетчатой кепке времён автомобилиста Адама Козлевича. — А по ночам так и вовсе не уезжает никто.

Я молча сел на место слева у окна во втором ряду. Не зажигая фар, автобус сдал назад, развернулся, и постепенно стали удаляться, исчезать из виду, площадь автостанции с одинокой фигурой Гришки и чёрная громада готического костёла. Потом автобус проехал мимо моего бывшего дома и дальше, мимо домов, где жили знакомые и друзья моего детства. Ни в одном из окон не горел свет.

Ещё я успел подумать, что мы едем в сторону минской трассы, а из Минска совсем ничего не стоит попасть обратно в Петербург.

В это время в кармане у водителя настойчиво зазвучал мобильный телефон, оказавшийся наяву моим электронным будильником.

«Вещий сон? — подумал я, окончательно просыпаясь. — Нет, скорее не вещий. Пожалуй, зовущий. Всем нам однажды снятся зовущие сны».

…В полдень позвонил профессор-однокашник.

— Пляши! — рассмеялся в трубку приятель — В очередном контрольном анализе онкомаркеров нет. Разрешаю оттянуться по этому поводу, но только со мной!

Это означало, что очередные полгода я могу жить спокойно.