Дикая охота: первые неприятности

Wild Hunt — Origin

Дичь — привлекательный юноша хрупкого телосложения с чертовски соблазнительными губами — обращался в небольшого пятнистого оленя и убегал быстрее ветра, едва дождь стихал, а ветер приносил дымный запах костра.

Охотник — крупный красноволосый мужчина в стальной броне, властный и очень вспыльчивый — мог принимать облик любого смертного существа, но эту жертву преследовал только в образе громадного черного хищника. Его видели птицы, что в испуге разлетались при приближении, но, даже имей они язык, они не рассказали бы, кого увидели, не смогли бы описать. Когда он не преследовал оленя в черной личине четвероного зверя, то бежал налегке, с огромным луком, из которого стрелял не обычными тонкими стрелами, а длинными горящими копьями.

Они гонялись неустанно друг за другом по Синему лесу и Туманным горам, не отбегая слишком далеко от родового Замка хищного преследователя, но и не возвращаясь к его зубчатым стенам. Олень летел быстрее стрел и копий, опережая охотника на целый день пути. Охотник неутомимо бежал следом, то нагоняя, то отставая, но никогда не теряя след. С наступлением ночи, что заворачивала лес в беззвездную кромешность тьмы, два непохожих противника одновременно делали привал. Они пытались полноценно отдохнуть от погони, сосредоточившись на темноте и тишине, но отдых к ним не шел, а если изредка и приходил, то яркие сновидения дарили им друг друга, одному — причиняя непонятную боль, а другого — приводя в неописуемую ярость.

Утром после очередного привала охотник собрался быстрее обычного, затушил костер, затоптал уголья и забросал место стоянки дерном. Схватил лук в зубы, превращаясь во зверя, и бросился в погоню, но не по лесной тропе за оленьими следами, а резко в сторону, вплавь, через реку. Он бросился наперерез.

В то же время олень, не почуяв, как обычно, приближение своего преследователя и роковой свист горящих копий, запаниковал. И вместо того, чтобы помчаться стрелой вперед — отправился назад, в надежде прояснить заминку, а также запутать свои следы, пересечь реку и убежать прочь из Синего леса, ну или хотя бы затемно достичь его опушки.

Они наткнулись друг на друга на речном берегу: хищник выпрыгивал из воды, олень же успел зайти в реку по колено, но, заметив охотника, тут же попятился обратно.

Они покружили в опасном танце на скользких, покрытых илом камнях. Хищник — скалясь в злорадном предвкушении. Травоядный — панически закусывая губы и выставляя на противника небольшие хрустальные рога.

Неожиданно оскал черного зверя пропал. Он прекратил кружить вокруг добычи, сбросил устрашающий косматый облик и сел на камни понурившись. И не было в лесу двуногих или четвероногих соглядатаев, чтобы удивиться тому, что происходило дальше.

Олень не умчался с триумфом, пользуясь нежданно-негаданно выпавшим счастьем освобождения, а обернулся в хрупкого бледного парнишку с печальными глазами, встряхнулся, избавляясь от капель воды на волосах, и подошел к охотнику.

— Что случилось? — он сел перед охотником, сложившим оружие на землю, а затем, не добившись никакого ответа — сел и на самого охотника, устроился на его коленях, поближе к лицу, стремясь заглянуть в опущенные глаза.

— Я устал.

— Устал?!

— Не так устал, как ты подумал. Не телом. Моя душа истомлена. Ни одну дичь я не загонял с таким запалом и страстью, ни у одной так не мечтал отведать нежного сочного мяса. Но ни одна и не водила меня так долго за нос. Не играла со мной… и с моими стрелами. Я не хочу, я больше не опьянен погоней. Особые силы, что гнали меня вперед — покинули меня. И искра, питающая мои огненные стрелы, медленно, но верно угасает. Я устал. Я возвращаюсь в Замок.

— Нет. Ты не можешь бросить эту игру. Бросить меня на полпути.

— Тогда… подари мне настоящий отдых? Чтобы не тело моё, а сам дух мой воспрянул. Дух охотничий.

— Как?

Начало седьмой недели гона. В лесу наступало безоблачное, немного зябкое утро. Посреди лесной поляны высился круглый дубовый стол, а с двух краев стола, друг против друга — два пня, служивших стульями. В центре стола был разведен огонь в треугольной жаровне, а над жаровней, удерживаемая стальной решеткой, закипала глиняная турка, разнося по лесу новый неслыханный аромат. По бокам от жаровни видимо-невидимо выстроились блюдца с диковинными сахарными и фруктовыми сластями, бочонок с медом, корзина с орехами и дикими яблоками, а также фарфоровый кувшин с молоком из Замка.

На пнях сидели охотник и его добыча. Ожидали, пока кофе закипит в турке, разливали и пили его из плоских чашек, и говорили о чем-то почти без слов, глядя друг другу в глаза. Один — из-под огненно-красных ресниц, другой — из-под угольно-черных.

Кофе быстро остывал, смешивался с молоком и молочной пенкой. Беспечный юноша ел сахарные сладости и громко смеялся. Властный мужчина жарил дикие яблоки, насадив их на огненные стрелы, как на небольшие вертела, поливал их медом и тихо улыбался.