Фандом: Гарри Поттер. Продолжение фика «Чёрный, белый, синий». Налаживать контакт с обскуром очень нелегко, но Грейвз делает всё возможное и готовится учить Криденса магии, а также выполняет обещания.
Добавить в моё избранное
45 мин, 59 сек 347
Первые признаки он заметил пару недель назад, ещё в Нормандии. Вдруг ни с того ни с сего хотелось обернуться, обшарить взглядом лица людей. Вдруг казалось — сейчас что-то случится. Потом начал пропадать аппетит. Грейвз делал глоток виски и не чувствовал никакого вкуса — только остроту алкоголя на языке. Не чувствовал, сколько сахара положил в чай. Перестал узнавать свой парфюм. Начал просыпаться по ночам. От случайной фразы о чём-то простом, будничном, вдруг перехватывало горло, а к глазам подкатывала горячая волна.
Стареешь, Персиваль, стареешь, — говорил он себе. Сдаёшь. Нервишки пошаливают.
Такое случалось не первый раз. Он знал за собой это свойство: в минуты опасности, когда необходимо действовать и спокойно рассуждать, он не чувствовал ни тени тревоги. Был азарт, злость, был адреналин. И только потом, когда наступал покой, до него докатывалось всё то, что он запрещал себе чувствовать.
Страх. Холодный, прилипчивый страх, который гнал мурашки по коже и поднимал дыбом волоски на руках и затылке. Что за глупость — ведь всё уже кончилось. Он выбрался из плена, а не сдох там, привязанный к стулу. Он остался жив. Он избежал казни, отыскал Криденса, забрал его с собой, залёг на дно… Ведь это победы, череда значительных событий, за каждое из которых он мог сказать себе — молодец.
Молодец, что попался ему в лапы. Молодец, что не смог найти в себе силы противостоять Гриндевальду. Молодец, что подставил под удар весь город, всю страну, молодец, что сбежал, поджав хвост, отказался от борьбы, бросил дом, потерял имя, карьеру, друзей, цель в жизни…
Молодец, Персиваль.
Такое уже бывало с ним — не раз. После войны его накрыло внезапно, без предупреждения. Не было никаких признаков — а может быть, он просто ещё не умел их различать. Он провел в отпуске две недели, не имея сил даже выйти из дома, просто сидя на одном месте и глядя в окно.
Такое было после смерти Лоренса.
Первый и последний роман, который Грейвз завёл на службе.
Они оба были аврорами. Персиваль руководил отрядом, Лоренс пришёл из Ильверморни. Отличная семья, хорошие рекомендации, сообразительный амбициозный парень. Пять лет разницы в пользу Грейвза. Искра пробежала между ними, стоило задержать взгляд друг на друге. Был ли Персиваль влюблён? Возможно. Он не успел этого понять. Через два месяца Лоренса зацепило проклятием во время облавы. Умер на месте — да что там умер, от него даже шляпы не осталось. С тех пор, вот уже лет семнадцать, Грейвз не заводил отношений ни на работе, ни вне её. Предпочитал случайные связи.
Такое было после того громкого дела с мисс Мередит, которая баловалась вуду. Нью-Йорк полгода трясло от страха, потому что хорошенькая маленькая леди возжелала составить голема из человеческой плоти — и составила, надо сказать. Когда её взяли и обнаружили у неё дома, так сказать, лишние детали, даже бывалые авроры выходили на воздух проблеваться.
Такое было после гоблинской войны в Квинсе, когда несколько крупных кланов сцепились за власть. Всё началось как мелкое недоразумение: один юный гоблин забрёл повеселиться на чужую территорию, другой юный гоблин плюнул ему в рожу и превратил в ночной горшок, превращённый оказался отпрыском главы клана — и понеслось. Грейвз влез в самую гущу событий, пытаясь заставить этих идиотов утихомириться, но никто не хотел договариваться. Гоблины убивали друг друга прямо на улицах, посреди толпы. Счёт жертв только среди не-магов шёл на десятки. Ему самому пришлось провести несколько очень неприятных минут на карнизе двадцатого этажа Флэтайрон-билдинг, пока гоблины из клана Перчатки спорили, убивать его за вмешательство в войну или послать клану Белоглазых в знак доброй воли, и пусть те сами его убьют.
За двадцать с лишним лет службы в аврорате таких историй набралось немало. Некоторые забывались легко, некоторые вспоминались весело. Некоторые притаскивали за собой тошнотворный хвост отложенных переживаний.
Когда придут кошмары, пережить их будет непросто. У него под боком обскур, который нуждается в постоянном контроле. Его нужно учить, его нужно воспитывать. Ему нельзя показывать слабость, потому что если эта разрушительная сила, запрятанная в Криденсе, почует трещину в броне — может произойти всё, что угодно.
Грейвз смотрел в круглое зеркало и видел там чужое лицо. Знакомое, но чужое. Ванная комната в отражении тоже была и знакомой, и чужой: белая плитка в кирпичик, чугунная ванна на когтистых лапах, чёрный холодный пол. Гриндевальд усмехался и беззвучно аплодировал.
— Отлично сработано, Персиваль. В Министерстве Магии я бы до него не добрался, а тут ты сам предлагаешь его мне на блюдечке. Ты ведь не думаешь, что можешь его защитить? — Гриндевальд склонил голову набок. — Ты не можешь так думать, ты понимаешь, что слаб.
— Хватит мне сниться, — сказал Грейвз, обеими руками упираясь в край раковины.
— Не тебе это решать, мой дорогой, — сказал Гриндевальд в зеркале.
Стареешь, Персиваль, стареешь, — говорил он себе. Сдаёшь. Нервишки пошаливают.
Такое случалось не первый раз. Он знал за собой это свойство: в минуты опасности, когда необходимо действовать и спокойно рассуждать, он не чувствовал ни тени тревоги. Был азарт, злость, был адреналин. И только потом, когда наступал покой, до него докатывалось всё то, что он запрещал себе чувствовать.
Страх. Холодный, прилипчивый страх, который гнал мурашки по коже и поднимал дыбом волоски на руках и затылке. Что за глупость — ведь всё уже кончилось. Он выбрался из плена, а не сдох там, привязанный к стулу. Он остался жив. Он избежал казни, отыскал Криденса, забрал его с собой, залёг на дно… Ведь это победы, череда значительных событий, за каждое из которых он мог сказать себе — молодец.
Молодец, что попался ему в лапы. Молодец, что не смог найти в себе силы противостоять Гриндевальду. Молодец, что подставил под удар весь город, всю страну, молодец, что сбежал, поджав хвост, отказался от борьбы, бросил дом, потерял имя, карьеру, друзей, цель в жизни…
Молодец, Персиваль.
Такое уже бывало с ним — не раз. После войны его накрыло внезапно, без предупреждения. Не было никаких признаков — а может быть, он просто ещё не умел их различать. Он провел в отпуске две недели, не имея сил даже выйти из дома, просто сидя на одном месте и глядя в окно.
Такое было после смерти Лоренса.
Первый и последний роман, который Грейвз завёл на службе.
Они оба были аврорами. Персиваль руководил отрядом, Лоренс пришёл из Ильверморни. Отличная семья, хорошие рекомендации, сообразительный амбициозный парень. Пять лет разницы в пользу Грейвза. Искра пробежала между ними, стоило задержать взгляд друг на друге. Был ли Персиваль влюблён? Возможно. Он не успел этого понять. Через два месяца Лоренса зацепило проклятием во время облавы. Умер на месте — да что там умер, от него даже шляпы не осталось. С тех пор, вот уже лет семнадцать, Грейвз не заводил отношений ни на работе, ни вне её. Предпочитал случайные связи.
Такое было после того громкого дела с мисс Мередит, которая баловалась вуду. Нью-Йорк полгода трясло от страха, потому что хорошенькая маленькая леди возжелала составить голема из человеческой плоти — и составила, надо сказать. Когда её взяли и обнаружили у неё дома, так сказать, лишние детали, даже бывалые авроры выходили на воздух проблеваться.
Такое было после гоблинской войны в Квинсе, когда несколько крупных кланов сцепились за власть. Всё началось как мелкое недоразумение: один юный гоблин забрёл повеселиться на чужую территорию, другой юный гоблин плюнул ему в рожу и превратил в ночной горшок, превращённый оказался отпрыском главы клана — и понеслось. Грейвз влез в самую гущу событий, пытаясь заставить этих идиотов утихомириться, но никто не хотел договариваться. Гоблины убивали друг друга прямо на улицах, посреди толпы. Счёт жертв только среди не-магов шёл на десятки. Ему самому пришлось провести несколько очень неприятных минут на карнизе двадцатого этажа Флэтайрон-билдинг, пока гоблины из клана Перчатки спорили, убивать его за вмешательство в войну или послать клану Белоглазых в знак доброй воли, и пусть те сами его убьют.
За двадцать с лишним лет службы в аврорате таких историй набралось немало. Некоторые забывались легко, некоторые вспоминались весело. Некоторые притаскивали за собой тошнотворный хвост отложенных переживаний.
Когда придут кошмары, пережить их будет непросто. У него под боком обскур, который нуждается в постоянном контроле. Его нужно учить, его нужно воспитывать. Ему нельзя показывать слабость, потому что если эта разрушительная сила, запрятанная в Криденсе, почует трещину в броне — может произойти всё, что угодно.
Грейвз смотрел в круглое зеркало и видел там чужое лицо. Знакомое, но чужое. Ванная комната в отражении тоже была и знакомой, и чужой: белая плитка в кирпичик, чугунная ванна на когтистых лапах, чёрный холодный пол. Гриндевальд усмехался и беззвучно аплодировал.
— Отлично сработано, Персиваль. В Министерстве Магии я бы до него не добрался, а тут ты сам предлагаешь его мне на блюдечке. Ты ведь не думаешь, что можешь его защитить? — Гриндевальд склонил голову набок. — Ты не можешь так думать, ты понимаешь, что слаб.
— Хватит мне сниться, — сказал Грейвз, обеими руками упираясь в край раковины.
— Не тебе это решать, мой дорогой, — сказал Гриндевальд в зеркале.
