Трибунал

— Тудор Владимиреску! Вы обвиняетесь в измене идеям Филике Этерии! — в голосе Александра Ипсиланти сквозило ничем не прикрытое довольство. — Вы заключили соглашение о закупке оружия с турками, нашими и вашими, позвольте заметить, врагами. Также вы порочили идеи свободы, хранимые и выполняющиеся по мере сил гетеристами. Что вы можете ответить на такие обвинения?

— Для начала я попрошу повернуться ко мне! Мне не очень удобно разговаривать со спинкой кресла, — усмехнулся в усы Тудор.

Он лишь недавно прибыл в Тырговишт в ставку Ипсиланти вместе с Николау Олимпиосом и Ионом Фламарисом, которые приехали за ним в его лагерь под городом.

Ипсиланти действительно с момента появления Владимиреску в его кабинете, сидел, повернувшись к нему спиной, чем немало удивил своих соратников. Он словно не желал встретиться с гордым валахом взглядом.

— А мне так удобнее разговаривать с предателем! — процедил сквозь зубы Александр, на что Владимиреску, не стерпев, прошёл пару шагов по залу, взмахом руки остановив дёрнувшегося было Георгакиса, и силой развернул кресло с сидевшим в нём Ипсиланти.

— Предателем? Предателем, говорите? А где вы были, когда я просил у вас оружия? Где вы были, когда я просил остановить бойню в Галице? Где, позвольте узнать? Вы сидели в Яссе и мечтательно раздавали своим лизоблюдам не ваши земли, земли Валахии, и лишь когда запахло жареным, вы всё-таки сподобились съехать с роскошных апартаментов и осесть здесь, в Тырговиште, захватив при этом дом, который вам не принадлежит! Сколько раз я говорил и писал вам, что пора прекратить делить шкуру неубитого медведя. Вы не господарь Дунайских княжеств и, дай Бог, никогда им не станете. Да, я воспользовался золотом турков, чтобы купить своим людям оружие, которое я повернул после этого против самих осман. Моим людям нужны были продовольствие и оружие, и я их получил! Не важно, каким способом, ибо вы, хоть и обещали помощь, но палец о палец так и не ударили! Вы обещали помочь, но мои люди, как и прежде, захватывали города и села Валахия, а вы лишь посылали смехотворные приказы, подчиниться которым было равносильно смерти.

— Что ж, ответ достоин человека, который любит свою землю. Но ответствуй нам, Тудор Владимиреску, закупив оружие у осман и повернув его против них, хотел ли ты в конце концов использовать его против нашего Ордена? — внимательно выслушав речь Владимиреску, спросил Ипсиланти.

— Опять это королевское «мы»! Кажется, мои слова пропали втуне.

— Нет, Тудор, я учёл наш с вами прошлый разговор. И хоть амбиции и мечты всё ещё бурлят в моей крови, говоря «мы», я имею в виду Филике Этерию…

— Как это ни прискорбно, но я прошу вас помолчать! — оборвал Александра Тудор. — Вы не годитесь в политики. Вы совсем не умеете лгать, как и я, впрочем. Да, я войско хотел повернуть против Гетерии, когда закончили мы бы с турками. Сему есть объяснение — не верю я вам, Александр, не верю. Вы мните себя господарем, но вы не он. И на свободу Валахии вам наплевать. Выгнав турков, валахи бы получили вас заместо них. А это, как ни горько это осознавать, было бы ещё хуже для моих родных земель, чем владычество осман.

— Я выслушал ваши доводы, и хоть я со многим не согласен, но хотел бы услышать и других своих товарищей по Ордену. Георгакис, что скажете вы?

— Мне кажется, что трибуналу Гетерии нужно отпустить Тудора Владимиреску! — без обиняков заявил Николау Олимпиос. — Конечно, он попрал идею нашего Ордена, заключив соглашение с турками, но благодаря ему он продвинулся намного дальше в деле восстания. И его войска сделали больше, чем все войска Гетерии, вместе взятые!

— Мне нечего добавить! — кивнул следом Ион Фламарис. — Я лишь соглашусь с Николау.

— Что ж, — протянул Ипсиланти после недолгих раздумий. — Выслушав своих сотоварищей и ваши слова в свою защиту, я снимаю с вас все обвинения и отпускаю с миром, Тудор. Только прошу, столь странные соглашения с нашим общим врагом в будущем заключать лишь с согласия Гетерии.

— Как вам будет угодно! — усмехнулся Владимиреску и вышел из кабинета точно так же, как и в прошлый раз в Яссе.