Добавить в моё избранное
10 мин, 37 сек 12498
Но случилось страшное: Тина ушибла ногу, когда падала от солнечной волны и бежать не могла. Она звала на помощь и я поспешил к ней. Но было поздно: корабль рванул, взрывной волной убив Тину на месте. Мне повезло, я был далеко, но меня откинуло назад. Я ударился о стену шлюза, повредив шлем, но все остальные члены экипажа успели меня вытащить из этого ада.
Я снова связался со штабом и объяснил ситуацию, при этом потребовав доставить нам еще один корабль, на что штаб ответил, что через год нас заберет спасательный шаттл и чтоб мы не волновались по поводу гибели Тины и той «коллективной галлюцинации», а приступили к исследовательской работе.
Время шло, мы занимались своим делом. Ли пыталась выращивать растения в местной почве, мы с Григорием следили за порядком на станции, вдобавок пытались восполнить недостающих специалистов: собирали местный грунт, проводили различные анализы и т. д. Мы не особо в этом понимали, хорошо, что был компьютер, который скидывал всю информацию на Землю.
Прошел год. Корабль так и не прилетел. Любая попытка связаться со штабом теперь была обречена на провал: «на том конце провода не брали трубку». В нашей маленькой компании начали появляться разногласия и споры. Григорий вообще начал проклинать здесь все и вся, наводя на нас панику.
Еще через полгода мы остановили свою научную деятельность. Потому что это стало просто бессмысленно: Земля не отвечает, а кому теперь нужны тайны аномального ядра Меркурия и на удивление плодородной почвы? Мы уже никому не сможем их рассказать.
Наша жизнь перестала иметь какой-либо смысл, наше существование здесь стало больше напоминать адскую пытку. Мы были здесь в пожизненном заточении без какой-либо возможности обрести то, ради чего теперь стоит жить и бороться за жизнь.
Прошло еще 2 месяца. Была глубокая меркурианская ночь. Григорий был совсем плох. Вероятно, что он заразился спорами неизвестных нам бактерий из почвы. Лекарства из стационарной аптечки вообще ему не помогали.
Григорию часто снились кошмары, он то и дело кричал во сне, молил о скорой смерти. Так продолжалось каждую земную ночь. В последний раз, когда он был еще жив, во сне Гриша снова кричал, но затем резко успокоился. Его последними словами были: «Как красиво»…
Мы похоронили нашего врача недалеко от станции, используя в качестве лопаты лазерный бур. Он умер для нас сейчас, но все мы были уже мертвы для своих друзей и близких на нашей родине. Какая ирония: мертвые хоронят мертвых.
После похорон мы вернулись на станцию и прожили там по крайней мере до рассвета. Тогда случилось нечто очень и очень странное: Ли увидела в иллюминаторе Сэма.
Пилот бежал в сторону парадного шлюза, всеми силами пытаясь закупорить оторванный кусок кислородного троса. Мы не знали, что предпринять, казалось, мы с Ли совсем сошли с ума. Но потом Сэм вышел на связь. Запыхаясь, он молил открыть шлюз, подробности своего появления обещал объяснить позже. Что ж, мы побежали открывать дверь для нашего нежданного гостя.
Сэм вошел в центральный отсек, не снимая защитного скафандра. Мы обняли его и расспросили: что же с ним произошло. Сэм объяснил, что когда он возвращался на борт, что Солнце излучало невиданной красоты сияние. И вопреки всем законам физики, он смог его коснуться, просто протянув руку. После чего он оказался здесь, на Меркурии. Для нас пролетели месяцы, для него — мгновение. Сэм предположил, что он обнаружил червоточину во времени и пространстве, полностью противоречащую теориям Стивена Хокинга, сказав при этом, что обязательно расскажет о своих наблюдениях ученым по прибытию домой. В тот момент мы объяснили Сэму, что никто уже из нас не вернется на Землю. Корабль уничтожен, шаттл не прилетает и никакие червоточины уже не помогут. Пилот же сказал не отчаиваться, что мы вместе найдем выход.
Мы с Ли заметили, что все это время Сэм не снимал скафандра. Мы сказали ему об этом, сказали, что костюм можно снять, здесь ему ничто не угрожает. Его ответ меня поразил: «Ты в этом уверен?»
После этого он подошел к Ли, протянул к ее лицу руку и промолвил: «Какая неописуемая красота»…
Рука Сэма прошла сквозь хрупкое тело Ли. Кровь тотчас хлынула из ее груди. Ли упала с раскрытыми глазами, устремленными в никуда, а Сэм замер. Он стоял неподвижно, держа выдранное сердце в своей руке. Я спешно схватил лазерный бур и прикладом выбил солнцезащитное забрало шлема и увидел, что все это время в скафандре находился обглоданный скелет пилота-техника.
Ли я похоронил в отказавшем энергоотсеке, закопал прямо под проржавевшем генератором. Скелет Сэма в скафандре я скинул недалеко от станции, чтобы тот был на виду. Оставлять его, а тем более закапывать, здесь было опасно.
Солнце поднялось над горизонтом. Я остался один. Один, до конца своих дней. Я размышлял на тему суицида, обдумывал разные варианты. Но у меня просто не хватало смелости сделать это.
Я снова связался со штабом и объяснил ситуацию, при этом потребовав доставить нам еще один корабль, на что штаб ответил, что через год нас заберет спасательный шаттл и чтоб мы не волновались по поводу гибели Тины и той «коллективной галлюцинации», а приступили к исследовательской работе.
Время шло, мы занимались своим делом. Ли пыталась выращивать растения в местной почве, мы с Григорием следили за порядком на станции, вдобавок пытались восполнить недостающих специалистов: собирали местный грунт, проводили различные анализы и т. д. Мы не особо в этом понимали, хорошо, что был компьютер, который скидывал всю информацию на Землю.
Прошел год. Корабль так и не прилетел. Любая попытка связаться со штабом теперь была обречена на провал: «на том конце провода не брали трубку». В нашей маленькой компании начали появляться разногласия и споры. Григорий вообще начал проклинать здесь все и вся, наводя на нас панику.
Еще через полгода мы остановили свою научную деятельность. Потому что это стало просто бессмысленно: Земля не отвечает, а кому теперь нужны тайны аномального ядра Меркурия и на удивление плодородной почвы? Мы уже никому не сможем их рассказать.
Наша жизнь перестала иметь какой-либо смысл, наше существование здесь стало больше напоминать адскую пытку. Мы были здесь в пожизненном заточении без какой-либо возможности обрести то, ради чего теперь стоит жить и бороться за жизнь.
Прошло еще 2 месяца. Была глубокая меркурианская ночь. Григорий был совсем плох. Вероятно, что он заразился спорами неизвестных нам бактерий из почвы. Лекарства из стационарной аптечки вообще ему не помогали.
Григорию часто снились кошмары, он то и дело кричал во сне, молил о скорой смерти. Так продолжалось каждую земную ночь. В последний раз, когда он был еще жив, во сне Гриша снова кричал, но затем резко успокоился. Его последними словами были: «Как красиво»…
Мы похоронили нашего врача недалеко от станции, используя в качестве лопаты лазерный бур. Он умер для нас сейчас, но все мы были уже мертвы для своих друзей и близких на нашей родине. Какая ирония: мертвые хоронят мертвых.
После похорон мы вернулись на станцию и прожили там по крайней мере до рассвета. Тогда случилось нечто очень и очень странное: Ли увидела в иллюминаторе Сэма.
Пилот бежал в сторону парадного шлюза, всеми силами пытаясь закупорить оторванный кусок кислородного троса. Мы не знали, что предпринять, казалось, мы с Ли совсем сошли с ума. Но потом Сэм вышел на связь. Запыхаясь, он молил открыть шлюз, подробности своего появления обещал объяснить позже. Что ж, мы побежали открывать дверь для нашего нежданного гостя.
Сэм вошел в центральный отсек, не снимая защитного скафандра. Мы обняли его и расспросили: что же с ним произошло. Сэм объяснил, что когда он возвращался на борт, что Солнце излучало невиданной красоты сияние. И вопреки всем законам физики, он смог его коснуться, просто протянув руку. После чего он оказался здесь, на Меркурии. Для нас пролетели месяцы, для него — мгновение. Сэм предположил, что он обнаружил червоточину во времени и пространстве, полностью противоречащую теориям Стивена Хокинга, сказав при этом, что обязательно расскажет о своих наблюдениях ученым по прибытию домой. В тот момент мы объяснили Сэму, что никто уже из нас не вернется на Землю. Корабль уничтожен, шаттл не прилетает и никакие червоточины уже не помогут. Пилот же сказал не отчаиваться, что мы вместе найдем выход.
Мы с Ли заметили, что все это время Сэм не снимал скафандра. Мы сказали ему об этом, сказали, что костюм можно снять, здесь ему ничто не угрожает. Его ответ меня поразил: «Ты в этом уверен?»
После этого он подошел к Ли, протянул к ее лицу руку и промолвил: «Какая неописуемая красота»…
Рука Сэма прошла сквозь хрупкое тело Ли. Кровь тотчас хлынула из ее груди. Ли упала с раскрытыми глазами, устремленными в никуда, а Сэм замер. Он стоял неподвижно, держа выдранное сердце в своей руке. Я спешно схватил лазерный бур и прикладом выбил солнцезащитное забрало шлема и увидел, что все это время в скафандре находился обглоданный скелет пилота-техника.
Ли я похоронил в отказавшем энергоотсеке, закопал прямо под проржавевшем генератором. Скелет Сэма в скафандре я скинул недалеко от станции, чтобы тот был на виду. Оставлять его, а тем более закапывать, здесь было опасно.
Солнце поднялось над горизонтом. Я остался один. Один, до конца своих дней. Я размышлял на тему суицида, обдумывал разные варианты. Но у меня просто не хватало смелости сделать это.
Страница
2 из 3
2 из 3
