В одном уездном городе, под названием Обинск, что на реке Обинке, жила-была женщина по фамилии Алексеева. Работала она в морге, и слыла она там мастером — золотые руки. И впрямь, как не обработает покойничка, так родственники через одного в обморок от такой работы падают. Лежит усопший в гробу — ну прям, как живой. Волосики причёсанные, щёчки румяные, губки в полу-улыбочке.
Добавить в моё избранное
11 мин, 44 сек 139
Многие просили, мол, не старайся ты, Алексеева, уж так. А то к покойнику другой раз и для прощания приблизиться страшно. Вот-вот, кажется, глаза откроет. Алексеева, конечно, входила в положение, пыталась талант свой приструнить, да куда там! Как до дела доходило, так она всё забывала и выдавала на гора очередной шедевр.
И пусть при жизни мужик выглядел маленьким да плюгавеньким, или женщина была, как говорится, ни рожи ни кожи. После золотых рук Алексеевой лежал в гробу прям рыцарь в тигровой шкуре или красавица, с полотен Адриана Готлеба шагнувшая. И будто и не померли они вовсе, а так, на минутку заснули.
Родственники, конечно, возмущались, но многие из тех, кто уже одной ногой ТАМ, стали в завещаниях указывать, чтоб их тела бренные в последний путь отправляла именно наша мастерица. Пусть, говорили, хоть после смерти выглядеть будем достойно. А то при жизни как-то недосуг.
Время шло, мастерство Алексеевой росло и однажды — свершилось. Очередной покойник, бухгалтер «Райпотребсоюза», что скончался от внезапной ревизии, до того живым в гробу лежал, что взял да и впрямь ожил. На девятый день вылез из могилы и домой припёрся. Сначала думали — ошибка вышла. Типа летаргический сон или ещё чего. Но врачи осмотрели и вынесли вердикт — труп. Только почему-то ходит.
Ну, ясное дело, начались тут падения в обморок и прочие припадки. А покойничек, хоть и молчит всё время (а как ему говорить, ежели он не дышит?), но, знай себе, бродит по дому и родственников глазом сверлит. То ли пугает, то ли примеряется их на харч пустить. Наследники вообще в панике. По закону завещание через полгода после упокоения оглашать должно. И как быть, если это самое упокоение никак не настаёт? Бродит да зыркает, зараза такая.
Прямо казус юридический из-за него вышел. Пока суд да дело, с оглашением наследства пока решили повременить. До выяснения…
После этого у Алексеевой вообще столпотворение случилось. Ближайшие кандидаты в жмурики чуть не дрались за право вернуться с того света. Пусть хоть и немыми — всё же лучше, чем в земле гнить.
Это с одной стороны.
А с другой зачастили к патологоанатому родственники будущих покойников. Мол, ты что, такая-сякая, творишь? За что народ законного куска хлеба лишаешь? Угрожали всяко.
Алексеева уж боролась с собой, боролась, да, всё впустую. Следом за первым покойником, второй вылез, а за ним — и третий.
Родственникам такие фортели со стороны усопших, конечно, не понравились. Пошли они, кто в полицию, а кто и в администрацию на Алексееву управу искать. Мол, по какому праву указанная работница морга творит непотребство. Удумала, понимаешь, покойников оживлять! Тут живым жрать нечего…
Пока в милиции дело заводили, а в администрации заседания заседали, покойнички лезли из могил как грибы после дождя. Народ стал их, конечно, шугаться. По ночам город как вымирал. Только неупокоенные, которых в дом не пустили, по улицам бродили.
А тут ещё такой факт: кто при жизни был тихий да с властями ладил, тот и в окочуренном виде был смирнехонек. А вот если покойный был нравом буен или с законом проблемы имел, так он и после смерти не менялся. Всяко от него могло прилететь. Бывало, и кусались некоторые.
Народ такие случаи особенно нервно переживал. Слух прошёл, что ежели кого покойничек грызанёт, тот, бедолага, и сам вскорости в такого вот упыря обратиться…
А виноват кто? Алексеева!
В конце концов, нашлись радетели за народные интересы, или кто из потенциальных наследников заказ сделал… В общем — дело тёмное было. Но как бы то ни было, а нашли однажды поутру нашу Алексееву с головой разбитой да осиновым колом в груди на всякий случай.
Похороны многолюдными были. Пришли скорбящие старички со старушками — обломилось им теперь посмертное существование. Приперлись и те, для кого талант Алексеевой был как кость в горле. Удостовериться.
Для надёжности вместо холма могильного положили поверх захоронения плиту гранитную. Сам мэр расстарался. Чтоб не дай Бог!
После похорон несколько дней тихо в городе было. Восставших из гроба милиция потихоньку отлавливала, в аптеках валерьянка вновь в свободную продажу поступила, и, дабы избежать подобных казусов в дальнейшем, в городе заложили строительство крематория.
И мало кто знал, что не помогла плита. На пятый день кладбищенский сторож обнаружил рядом с надгробием Алексеевой нору и несколько отчётливых следов, от неё ведущих. Кинулись искать, кто же её в последний путь собирал, и выяснилось, что это её сынок, Мишенька, постарался. Он по стопам матери пошёл в выборе профессии. И хоть был годами молод, но, видать, сильно мать любил. А любовь, как известно, и не такие чудеса творит.
Михаила Алексеева, ясное дело, тут же в оборот взяли, да, видно, перестарались, секрет поднятия мертвецов выпытывая. Помер сын Алексеевой в застенках через два дня.
И пусть при жизни мужик выглядел маленьким да плюгавеньким, или женщина была, как говорится, ни рожи ни кожи. После золотых рук Алексеевой лежал в гробу прям рыцарь в тигровой шкуре или красавица, с полотен Адриана Готлеба шагнувшая. И будто и не померли они вовсе, а так, на минутку заснули.
Родственники, конечно, возмущались, но многие из тех, кто уже одной ногой ТАМ, стали в завещаниях указывать, чтоб их тела бренные в последний путь отправляла именно наша мастерица. Пусть, говорили, хоть после смерти выглядеть будем достойно. А то при жизни как-то недосуг.
Время шло, мастерство Алексеевой росло и однажды — свершилось. Очередной покойник, бухгалтер «Райпотребсоюза», что скончался от внезапной ревизии, до того живым в гробу лежал, что взял да и впрямь ожил. На девятый день вылез из могилы и домой припёрся. Сначала думали — ошибка вышла. Типа летаргический сон или ещё чего. Но врачи осмотрели и вынесли вердикт — труп. Только почему-то ходит.
Ну, ясное дело, начались тут падения в обморок и прочие припадки. А покойничек, хоть и молчит всё время (а как ему говорить, ежели он не дышит?), но, знай себе, бродит по дому и родственников глазом сверлит. То ли пугает, то ли примеряется их на харч пустить. Наследники вообще в панике. По закону завещание через полгода после упокоения оглашать должно. И как быть, если это самое упокоение никак не настаёт? Бродит да зыркает, зараза такая.
Прямо казус юридический из-за него вышел. Пока суд да дело, с оглашением наследства пока решили повременить. До выяснения…
После этого у Алексеевой вообще столпотворение случилось. Ближайшие кандидаты в жмурики чуть не дрались за право вернуться с того света. Пусть хоть и немыми — всё же лучше, чем в земле гнить.
Это с одной стороны.
А с другой зачастили к патологоанатому родственники будущих покойников. Мол, ты что, такая-сякая, творишь? За что народ законного куска хлеба лишаешь? Угрожали всяко.
Алексеева уж боролась с собой, боролась, да, всё впустую. Следом за первым покойником, второй вылез, а за ним — и третий.
Родственникам такие фортели со стороны усопших, конечно, не понравились. Пошли они, кто в полицию, а кто и в администрацию на Алексееву управу искать. Мол, по какому праву указанная работница морга творит непотребство. Удумала, понимаешь, покойников оживлять! Тут живым жрать нечего…
Пока в милиции дело заводили, а в администрации заседания заседали, покойнички лезли из могил как грибы после дождя. Народ стал их, конечно, шугаться. По ночам город как вымирал. Только неупокоенные, которых в дом не пустили, по улицам бродили.
А тут ещё такой факт: кто при жизни был тихий да с властями ладил, тот и в окочуренном виде был смирнехонек. А вот если покойный был нравом буен или с законом проблемы имел, так он и после смерти не менялся. Всяко от него могло прилететь. Бывало, и кусались некоторые.
Народ такие случаи особенно нервно переживал. Слух прошёл, что ежели кого покойничек грызанёт, тот, бедолага, и сам вскорости в такого вот упыря обратиться…
А виноват кто? Алексеева!
В конце концов, нашлись радетели за народные интересы, или кто из потенциальных наследников заказ сделал… В общем — дело тёмное было. Но как бы то ни было, а нашли однажды поутру нашу Алексееву с головой разбитой да осиновым колом в груди на всякий случай.
Похороны многолюдными были. Пришли скорбящие старички со старушками — обломилось им теперь посмертное существование. Приперлись и те, для кого талант Алексеевой был как кость в горле. Удостовериться.
Для надёжности вместо холма могильного положили поверх захоронения плиту гранитную. Сам мэр расстарался. Чтоб не дай Бог!
После похорон несколько дней тихо в городе было. Восставших из гроба милиция потихоньку отлавливала, в аптеках валерьянка вновь в свободную продажу поступила, и, дабы избежать подобных казусов в дальнейшем, в городе заложили строительство крематория.
И мало кто знал, что не помогла плита. На пятый день кладбищенский сторож обнаружил рядом с надгробием Алексеевой нору и несколько отчётливых следов, от неё ведущих. Кинулись искать, кто же её в последний путь собирал, и выяснилось, что это её сынок, Мишенька, постарался. Он по стопам матери пошёл в выборе профессии. И хоть был годами молод, но, видать, сильно мать любил. А любовь, как известно, и не такие чудеса творит.
Михаила Алексеева, ясное дело, тут же в оборот взяли, да, видно, перестарались, секрет поднятия мертвецов выпытывая. Помер сын Алексеевой в застенках через два дня.
