Бывают такие воспоминания, с которыми невозможно жить, а бывают такие, с которыми нельзя умереть…
Добавить в моё избранное
8 мин, 48 сек 146
Это случилось не так давно. Начинался обычный день. Немного дождливый, но осень для того и создана, чтобы мир смог выплакаться перед своей зимней смертью. Слезы — это лучший подарок человечеству. Ничто больше не дает возможности быть настолько честным с самим собой, ничто больше не приносит такой радости, ничто больше не способно настолько освободить человека от груза, как слезы.
Я проснулся позже, чем обычно. Как всегда, по утрам было жутко лениво подниматься, все тело сопротивлялось, умоляя не менять горизонтального положения. Однако я встал. Хотел было побриться, но с удивлением обнаружил, что это делать необязательно — щетина решила остановиться и отдохнуть от постоянного роста. Опрокинув в себя чашку кофе вперемешку с сигаретным дымом, я вышел из дома. На улице мне встретилась соседка, с видимым безразличием проигнорировавшая мое приветствие. Я пожал плечами и зашагал дальше.
В университете уже начались пары. Я, как обычно, опоздал. Впрочем, преподаватель истории, а именно на его занятия я приходил с заметной задержкой, уже привык к моему наплевательскому отношению.
Стараясь особо не мешать просвещению толпы студентов в вопросе политического устройства средневековой Англии, я просочился в двери аудитории и опустился на ближайшую скамью. Видимо, все были настолько поглощены упоенным верещанием преподавателя, что на мое появление не обратили ни малейшего внимания. Даже Димка, который обычно доставал меня тупыми пошловатыми анекдотами, ни разу не обернулся. Короче говоря, все пятьдесят минут я наслаждался полным игнором и был по-своему счастлив.
Долгожданный момент перерыва наконец-то наступил. Я спустился на крыльцо с сигаретой в зубах и попытался пообщаться с сокурсниками. Но…
Это становилось уже совсем не смешно и даже не весело. Не то, чтобы меня избегали, отворачиваясь от вопросов; не то, чтобы меня сторонились, бросая косые взгляды. Меня просто НЕ ЗАМЕЧАЛИ. Как будто я вдруг превратился в кусок стекла, прозрачного, как слеза ребенка. Все попытки обратить внимание к своей скромной персоне заканчивались так, будто и не начинались. Не действовали даже подзатыльники и пинки под зад. Наконец я, потеряв терпение и отдавшись смятению, просто запрыгнул на плечи своему самому злейшему негласному врагу — здоровенному детине из параллельной группы — и заорал во всю глотку: «Все вы козлы!». Реакция ошеломила своим отсутствием. Не зная, что думать, я бросился на пешеходный тротуар и стал приставать ко всем прохожим. Хоть бы один обернулся! Я разбивал кулаки о лица, я изорвал ботинки о тела попадавшихся мне на дороге гопников. Но мои удары не могли заставить их даже пошатнуться. Лужи, в которые я намеренно падал, оставались спокойными и безмятежно поблескивали гладкой, словно зеркало, поверхностью, они словно не хотели распылять брызги или сделать мою одежду влажной.
Моя безумная драка за внимание продолжалась довольно долго. Мое отчаяние превратилось в злобу. Я не чувствовал усталости, не чувствовал боли или тяжести собственных ударов. Мой разум помутился окончательно. Осознав безнаказанность своих действий, я открывал сумки девушек, лез в карманы мужчин и доставал деньги. Много денег. Набрав большое количество купюр, я стал выбрасывать те, что были поменьше, оставляя себе лишь тысячные. За полчаса такого «заработка» я уже мог купить себе шикарный автомобиль, что и собирался сделать. Но сначала я зашел в ближайший бар.
В маленьком прокуренном помещении (вентиляция, видимо, не работала совсем) почти не было посетителей. Я устроился у барной стойки, подзывая бармена. И тут до моего, разгоряченного добычей и нелепостью дня, мозга дошло, что бармен в точности такой же человек, как и сотни обворованных мной на улице. Запрыгнув на барную стойку, я несколько раз прошелся по ней взад-вперед, покрутил носком грязного ботинка у лица вульгарной дамочки, хлеставшей мартини словно минералку, и, перепрыгнув через бармена, оказался у полок с алкоголем. Я выбрал самый дорогой коньяк…
… Я очнулся в двух кварталах от дома, лежа на асфальте, уткнув половину лица в лужу. Вокруг не было никого, кроме ночи. Мне удалось многое: подняться, сделать несколько шагов, но не вспомнить, как я здесь оказался. Решив не мучить уставшее тело, я прилег у ближайшей стены и снова отрубился. Я надеялся, что все произошедшее — лишь изощренное наказание, посланное мне за что-то безумным шаманом, прячущимся под маской одного из знакомых. Однако, кошмарный сон не кончался, являя собой невообразимую реальность. Я вряд ли смогу описать словами метания, смятение и ужас, поглощавшие меня в те дни. Ни один человек не видел меня и не ощущал. Каждый день я приходил в библиотеку и искал материалы по духам, привидениям, полтергейстам — всему тому, необъяснимому, во что никогда не верил. Однако каждый автор, каждая заметка загоняла меня еще ближе к тупику. Вопреки всем учениям я продолжал спать, ощущать влияние алкоголя и никотина, видел себя в зеркале и мог пользоваться различными предметами.
Я проснулся позже, чем обычно. Как всегда, по утрам было жутко лениво подниматься, все тело сопротивлялось, умоляя не менять горизонтального положения. Однако я встал. Хотел было побриться, но с удивлением обнаружил, что это делать необязательно — щетина решила остановиться и отдохнуть от постоянного роста. Опрокинув в себя чашку кофе вперемешку с сигаретным дымом, я вышел из дома. На улице мне встретилась соседка, с видимым безразличием проигнорировавшая мое приветствие. Я пожал плечами и зашагал дальше.
В университете уже начались пары. Я, как обычно, опоздал. Впрочем, преподаватель истории, а именно на его занятия я приходил с заметной задержкой, уже привык к моему наплевательскому отношению.
Стараясь особо не мешать просвещению толпы студентов в вопросе политического устройства средневековой Англии, я просочился в двери аудитории и опустился на ближайшую скамью. Видимо, все были настолько поглощены упоенным верещанием преподавателя, что на мое появление не обратили ни малейшего внимания. Даже Димка, который обычно доставал меня тупыми пошловатыми анекдотами, ни разу не обернулся. Короче говоря, все пятьдесят минут я наслаждался полным игнором и был по-своему счастлив.
Долгожданный момент перерыва наконец-то наступил. Я спустился на крыльцо с сигаретой в зубах и попытался пообщаться с сокурсниками. Но…
Это становилось уже совсем не смешно и даже не весело. Не то, чтобы меня избегали, отворачиваясь от вопросов; не то, чтобы меня сторонились, бросая косые взгляды. Меня просто НЕ ЗАМЕЧАЛИ. Как будто я вдруг превратился в кусок стекла, прозрачного, как слеза ребенка. Все попытки обратить внимание к своей скромной персоне заканчивались так, будто и не начинались. Не действовали даже подзатыльники и пинки под зад. Наконец я, потеряв терпение и отдавшись смятению, просто запрыгнул на плечи своему самому злейшему негласному врагу — здоровенному детине из параллельной группы — и заорал во всю глотку: «Все вы козлы!». Реакция ошеломила своим отсутствием. Не зная, что думать, я бросился на пешеходный тротуар и стал приставать ко всем прохожим. Хоть бы один обернулся! Я разбивал кулаки о лица, я изорвал ботинки о тела попадавшихся мне на дороге гопников. Но мои удары не могли заставить их даже пошатнуться. Лужи, в которые я намеренно падал, оставались спокойными и безмятежно поблескивали гладкой, словно зеркало, поверхностью, они словно не хотели распылять брызги или сделать мою одежду влажной.
Моя безумная драка за внимание продолжалась довольно долго. Мое отчаяние превратилось в злобу. Я не чувствовал усталости, не чувствовал боли или тяжести собственных ударов. Мой разум помутился окончательно. Осознав безнаказанность своих действий, я открывал сумки девушек, лез в карманы мужчин и доставал деньги. Много денег. Набрав большое количество купюр, я стал выбрасывать те, что были поменьше, оставляя себе лишь тысячные. За полчаса такого «заработка» я уже мог купить себе шикарный автомобиль, что и собирался сделать. Но сначала я зашел в ближайший бар.
В маленьком прокуренном помещении (вентиляция, видимо, не работала совсем) почти не было посетителей. Я устроился у барной стойки, подзывая бармена. И тут до моего, разгоряченного добычей и нелепостью дня, мозга дошло, что бармен в точности такой же человек, как и сотни обворованных мной на улице. Запрыгнув на барную стойку, я несколько раз прошелся по ней взад-вперед, покрутил носком грязного ботинка у лица вульгарной дамочки, хлеставшей мартини словно минералку, и, перепрыгнув через бармена, оказался у полок с алкоголем. Я выбрал самый дорогой коньяк…
… Я очнулся в двух кварталах от дома, лежа на асфальте, уткнув половину лица в лужу. Вокруг не было никого, кроме ночи. Мне удалось многое: подняться, сделать несколько шагов, но не вспомнить, как я здесь оказался. Решив не мучить уставшее тело, я прилег у ближайшей стены и снова отрубился. Я надеялся, что все произошедшее — лишь изощренное наказание, посланное мне за что-то безумным шаманом, прячущимся под маской одного из знакомых. Однако, кошмарный сон не кончался, являя собой невообразимую реальность. Я вряд ли смогу описать словами метания, смятение и ужас, поглощавшие меня в те дни. Ни один человек не видел меня и не ощущал. Каждый день я приходил в библиотеку и искал материалы по духам, привидениям, полтергейстам — всему тому, необъяснимому, во что никогда не верил. Однако каждый автор, каждая заметка загоняла меня еще ближе к тупику. Вопреки всем учениям я продолжал спать, ощущать влияние алкоголя и никотина, видел себя в зеркале и мог пользоваться различными предметами.
