Шел 1943 год… Верхушке надо было оправдать свои военные просчеты и нужны были кулаки, много раскулаченных… Которых можно было бесплатно заставит валить лес, делать заготовки работать в невыносимых условиях за жалкие харчи. И кому пришла это идея сделать крайними малочисленные народы страны — неизвестно. И одним решением убили двоих зайцев сразу. Сделали крайними национальные меньшинства, за военные поражения в некоторых боях, и нашли бесплатную рабсилу.
Добавить в моё избранное
7 мин, 38 сек 88
Чем ближе Рита приближалась к обрыву, чем отчетливо слышала, плачь, но никого не видела. В какой — то момент она нагнулась прямо у края обрыва и прислушалась. Точно, плачь, доносился совсем рядом. Гоняя мысли, что это? Рита прислушалась ещё раз и поняла, что плачет точно не Егорка, но тогда кто и где этот ребенок? Как вдруг она почувствовала сзади холод, и поняла, плачь сзади неё. Она обернулась и увидела тень, женский силуэт, было слишком темно. Женщина стояла молча. А в руках держала ребенка. Рита напугана, тем, что та так резко к ней подошла, пошла в нападение:
— Ты дура, ты зачем с дитём ночью таскаешься, ты откуда такая?
Луна вышла из облака и осветила незнакомку. Голова её была сильна, наклонена и смотрела вниз на ребёнка. Ребёнок копошился в пуховом платке и плакал. И тут Рита увидела, как с платка капала вода, ребёнок был мокрый и холодный, от этого так кричал. Рита хотела схватить ребёнка, чтобы прижать к себе, и согреть. Но нагнулась и увидела. Мутные прозрачные глаза утопленника, ребенок был мертвый, но плакал… Она замерла от ужаса и отступила назад, и тут же сорвалась вниз.
Тело Риты нашли сразу, там, где она упала, было не глубоко. Но кто — то нашел её раньше и отрезал палец вместе с обручальным кольцом. Дарья была убита горем. Она понимала, что дочь скорей всего убили, в бессильной злобе скрипела зубами. Такого ещё не было в её жизни, за каждую пощечину она отомстила, никто не остался без наказания, а тут она не знала, кому мстить, кого наказывать и скорее всего не узнает, и это мысль убивала.
Егорка начал болеть, ночью кричать и просыпаться в холодном поту стягивая себя всю одежду. Дарья сама уже одряхлела и не могла, справится с внуком. Было решено отправить его в детдом, где заведующая была родственница Дарьи, и обещала присмотреть, как за родным.
Дарья одна начала пить. Топила свое горе и одиночество в водке. Однажды ночью кто — то постучался. Дарья не запирала, и крикнула: «Входите!»
Дверь открылась, и послышался скрип полов от шагов. Дарья лежала в дальней комнате, и ей было все равно, воровать нечего, за жизнь хвататься не кому. Она увидела тень над собой, и услышали звук падающих капель, и плачь ребенка. Дарья подскочила, уж слишком это было неожиданно. Тень двигалась за ней. Дарья выбежала из дома, семеня дряхлыми ногами, в одной ночнушке она бежала, не зная куда. Как вдруг она услышала крик: «Мама, сюда! Сюда!» Это был голос Риты, старушка обрадовалась, в безумстве забыв, что Рита погибла, побежала на крик, прямо к обрыву. У самого обрыва она остановилась, она всё поняла, но уже было поздно. Тень сзади надвигалась, голос ребёнка призывна, кричал и ждал своей кульминации. Она многих людей убила, но никто не возвращался назад, и она верила, что мертвые не возвращаются, и то — что это оказалось не так, было выше её сил, внутри всё оборвалась от животного страха. Она шагнула назад.
Егор не мог сомкнуть глаз. Ему было холодно и голодно, обещание, что за ним будут смотреть, как за родным, оказалось неправдой. Его здесь даже били и не только дети, но никому до этого не было дело. Но он был умным мальчиком и уже в 3 года прекрасно говорил и понимал. Он все — таки уснул, но ночью снова проснулся, ему захотелось в туалет. Он пошел по длинному коридору, пока в конце не увидел женский силуэт, держащей в руках маленького ребенка завернутого в пуховый платок. Из далека, он не мог различить, кто это, и испугался. Женщина первая нарушила тишину:
— Егор, моему сыну холодно, у тебя его тельняшка, отдай её нам, она наша.
Егор, вспомнил свою старую и уже оборванную тельняшку, на которую никто не позарился из — за того, что она была сильно растянута. Внутренний голос твердил отдать тельняшку. Хоть и одежды у мальчика особо своей не было, но он был не жадный. Егорка побежал обратно, достал на дне тумбочки свою тельняшку и вернулся в коридор. Добегая до женщины, он споткнулся на что — то мокром, и упал, потеряв на мгновение сознание. Когда пришел в себя не женщины с ребёнком, не тельняшки не было. Только на полу остались накапанные капли и маленькие лужицы. А за окном уже вовсе просыпался рассвет, красивый и многообещающий, вселяющую надежду, на светлое будущее, на новый день оставляя позади темную ночь и грехи темного прошлого. Егорка смотрел на рассвет чистыми детскими глазами, его жизнь только начиналось, и она непременно обещала быть лучшей, как и сам он.
— Ты дура, ты зачем с дитём ночью таскаешься, ты откуда такая?
Луна вышла из облака и осветила незнакомку. Голова её была сильна, наклонена и смотрела вниз на ребёнка. Ребёнок копошился в пуховом платке и плакал. И тут Рита увидела, как с платка капала вода, ребёнок был мокрый и холодный, от этого так кричал. Рита хотела схватить ребёнка, чтобы прижать к себе, и согреть. Но нагнулась и увидела. Мутные прозрачные глаза утопленника, ребенок был мертвый, но плакал… Она замерла от ужаса и отступила назад, и тут же сорвалась вниз.
Тело Риты нашли сразу, там, где она упала, было не глубоко. Но кто — то нашел её раньше и отрезал палец вместе с обручальным кольцом. Дарья была убита горем. Она понимала, что дочь скорей всего убили, в бессильной злобе скрипела зубами. Такого ещё не было в её жизни, за каждую пощечину она отомстила, никто не остался без наказания, а тут она не знала, кому мстить, кого наказывать и скорее всего не узнает, и это мысль убивала.
Егорка начал болеть, ночью кричать и просыпаться в холодном поту стягивая себя всю одежду. Дарья сама уже одряхлела и не могла, справится с внуком. Было решено отправить его в детдом, где заведующая была родственница Дарьи, и обещала присмотреть, как за родным.
Дарья одна начала пить. Топила свое горе и одиночество в водке. Однажды ночью кто — то постучался. Дарья не запирала, и крикнула: «Входите!»
Дверь открылась, и послышался скрип полов от шагов. Дарья лежала в дальней комнате, и ей было все равно, воровать нечего, за жизнь хвататься не кому. Она увидела тень над собой, и услышали звук падающих капель, и плачь ребенка. Дарья подскочила, уж слишком это было неожиданно. Тень двигалась за ней. Дарья выбежала из дома, семеня дряхлыми ногами, в одной ночнушке она бежала, не зная куда. Как вдруг она услышала крик: «Мама, сюда! Сюда!» Это был голос Риты, старушка обрадовалась, в безумстве забыв, что Рита погибла, побежала на крик, прямо к обрыву. У самого обрыва она остановилась, она всё поняла, но уже было поздно. Тень сзади надвигалась, голос ребёнка призывна, кричал и ждал своей кульминации. Она многих людей убила, но никто не возвращался назад, и она верила, что мертвые не возвращаются, и то — что это оказалось не так, было выше её сил, внутри всё оборвалась от животного страха. Она шагнула назад.
Егор не мог сомкнуть глаз. Ему было холодно и голодно, обещание, что за ним будут смотреть, как за родным, оказалось неправдой. Его здесь даже били и не только дети, но никому до этого не было дело. Но он был умным мальчиком и уже в 3 года прекрасно говорил и понимал. Он все — таки уснул, но ночью снова проснулся, ему захотелось в туалет. Он пошел по длинному коридору, пока в конце не увидел женский силуэт, держащей в руках маленького ребенка завернутого в пуховый платок. Из далека, он не мог различить, кто это, и испугался. Женщина первая нарушила тишину:
— Егор, моему сыну холодно, у тебя его тельняшка, отдай её нам, она наша.
Егор, вспомнил свою старую и уже оборванную тельняшку, на которую никто не позарился из — за того, что она была сильно растянута. Внутренний голос твердил отдать тельняшку. Хоть и одежды у мальчика особо своей не было, но он был не жадный. Егорка побежал обратно, достал на дне тумбочки свою тельняшку и вернулся в коридор. Добегая до женщины, он споткнулся на что — то мокром, и упал, потеряв на мгновение сознание. Когда пришел в себя не женщины с ребёнком, не тельняшки не было. Только на полу остались накапанные капли и маленькие лужицы. А за окном уже вовсе просыпался рассвет, красивый и многообещающий, вселяющую надежду, на светлое будущее, на новый день оставляя позади темную ночь и грехи темного прошлого. Егорка смотрел на рассвет чистыми детскими глазами, его жизнь только начиналось, и она непременно обещала быть лучшей, как и сам он.
