Было это в 86-м году, учился я тогда в лётном училище и земляку своему рассказал, как мы с батей поедем в отпуске на утиную охоту. Он упросил взять его с собой.
Добавить в моё избранное
3 мин, 10 сек 30
9 ноября, Волгоградская область, село Дубовый Овраг — это в сторону Калмыкии, там длинная цепь так называемых Сарпинских озёр, на которых по осени очень много утки.
Приехали мы туда, тогда ещё на автобусе, там, на берегу, у нас была своя деревянная лодка, за ней местный дедушка присматривал. С собой у нас было три ружья, пять подсадных уток и около 400 зарядов с дробью от единички до пятерки.
Утро было холодным, что-то около минус четырех-пяти градусов. На берегу лежал один из первых снегов, на воде вокруг камыша уже образовался лёд. В общем, не самое удачное время для утиной охоты. Но охота хуже неволи, как говорится. В предвкушении жаркого дня, мы покидали в лодку свою поклажу и двинулись в путь. Я сидел на веслах, отец правил шестом, товарищ обосновался в носу.
Надо сделать небольшое отступление для пояснения — озеро, на которое мы приехали, имеет в длину порядка 20 километров и в ширину около пяти, на нем есть острова, а основная водная гладь отделена от берега полосой очень частого камыша, в котором есть проходы, но их надо знать, иначе так дальше камыша и не уедешь. Отец мой отлично знал все эти проходы, а мы с другом, естественно, нет, так как приезжали два раза в год домой, один из них в январе, когда об утиной охоте не может быть и речи.
Отец грамотно провел наш «корабль» через эти проходы, и до острова, на котором мы предполагали сделать засидки, оставалось около 2 километров. Пришли мы на остров, погода начинала портиться, пошла мелкая снежная крупа, и начал усиливаться ветер. Утка, в отличие от горе-охотников, имела на этот день другие планы. Ей как-то не хотелось бороздить бескрайние просторы над калмыцкими озёрами в поисках пищи в такую мерзкую погоду, и она успешно отсиживалась на воде.
Отчаявшись встретить хоть какого-то взбалмошного чирка, горе-охотники постреляли по воронам, не привыкшим к такому отношению в этих краях и поэтому начинавшим страшно гадить на этих непонятных стрелков; постреляли по пустым бутылкам, погрузились на лодку и отправились в обратную дорогу.
Солнце село, а надо заметить, что на юге сумерки не отличаются большой продолжительностью, поэтому стемнело достаточно быстро. Ветер усиливался, холодало. Через борта лодки начала прибывать вода. Дабы свести к минимуму сие неприятное явление, лодку направляли поперёк волны, подставляя волнам то нос, то корму. До берега оставалось километра полтора. Мой товарищ, который опять же разместился в носу, не бывал в таких переделках, поэтому начал суетиться, разыскивая в потёмках черпак. На три резких выкрика, чтобы не дергался, он никак не отреагировал и в итоге раскачал лодку. Мы перевернулись.
Температура воды, как потом выяснилось, была около 3-4 градусов. До берега полтора километра, берег отделен полосой камыша. В воде при этой температуре движения приобретают характер прерывистый, ноги и руки начинают неметь, человек охлаждается очень быстро. Отец перво-наперво дал команду всем держаться за борта лодки. Весла и всё остальное уплыло, поэтому, чтобы не увеличивать парусность лодки, было решено оставить её в перевернутом положении. Далее работала только одна мысль — не потерять сознание. Костюмы для лазания по воде наполнились водой и начали тянуть вниз, одновременно мешая работать ногами.
Головы наши покрылись коркой льда, отец пока ещё продолжал нас направлять к проходу в камыше. До камыша оставалось около сотни метров, мы почувствовали под ногами илистое дно, заработали быстрее. В этот момент отец потерял сознание и отцепился от лодки. Бросив лодку, взяв отца под руки, мы, насколько это было возможно, быстрее направились к камышу, не зная, куда идти.
При подходе к камышу мы с товарищем сначала увидели голубоватый свет, а потом и голос: «Идите сюда!». Времени на переглядывание не оставалось, мы тупо следовали этим указкам, пока не вышли на открытую перед берегом воду. Дальше близость деревни не дала погибнуть в степи.
Что это было? Мой Ангел-хранитель? Местная русалка, которая спасла нам жизнь? Ответа на этот вопрос у меня нет, но с тех пор я стал верить в потусторонний мир.
Приехали мы туда, тогда ещё на автобусе, там, на берегу, у нас была своя деревянная лодка, за ней местный дедушка присматривал. С собой у нас было три ружья, пять подсадных уток и около 400 зарядов с дробью от единички до пятерки.
Утро было холодным, что-то около минус четырех-пяти градусов. На берегу лежал один из первых снегов, на воде вокруг камыша уже образовался лёд. В общем, не самое удачное время для утиной охоты. Но охота хуже неволи, как говорится. В предвкушении жаркого дня, мы покидали в лодку свою поклажу и двинулись в путь. Я сидел на веслах, отец правил шестом, товарищ обосновался в носу.
Надо сделать небольшое отступление для пояснения — озеро, на которое мы приехали, имеет в длину порядка 20 километров и в ширину около пяти, на нем есть острова, а основная водная гладь отделена от берега полосой очень частого камыша, в котором есть проходы, но их надо знать, иначе так дальше камыша и не уедешь. Отец мой отлично знал все эти проходы, а мы с другом, естественно, нет, так как приезжали два раза в год домой, один из них в январе, когда об утиной охоте не может быть и речи.
Отец грамотно провел наш «корабль» через эти проходы, и до острова, на котором мы предполагали сделать засидки, оставалось около 2 километров. Пришли мы на остров, погода начинала портиться, пошла мелкая снежная крупа, и начал усиливаться ветер. Утка, в отличие от горе-охотников, имела на этот день другие планы. Ей как-то не хотелось бороздить бескрайние просторы над калмыцкими озёрами в поисках пищи в такую мерзкую погоду, и она успешно отсиживалась на воде.
Отчаявшись встретить хоть какого-то взбалмошного чирка, горе-охотники постреляли по воронам, не привыкшим к такому отношению в этих краях и поэтому начинавшим страшно гадить на этих непонятных стрелков; постреляли по пустым бутылкам, погрузились на лодку и отправились в обратную дорогу.
Солнце село, а надо заметить, что на юге сумерки не отличаются большой продолжительностью, поэтому стемнело достаточно быстро. Ветер усиливался, холодало. Через борта лодки начала прибывать вода. Дабы свести к минимуму сие неприятное явление, лодку направляли поперёк волны, подставляя волнам то нос, то корму. До берега оставалось километра полтора. Мой товарищ, который опять же разместился в носу, не бывал в таких переделках, поэтому начал суетиться, разыскивая в потёмках черпак. На три резких выкрика, чтобы не дергался, он никак не отреагировал и в итоге раскачал лодку. Мы перевернулись.
Температура воды, как потом выяснилось, была около 3-4 градусов. До берега полтора километра, берег отделен полосой камыша. В воде при этой температуре движения приобретают характер прерывистый, ноги и руки начинают неметь, человек охлаждается очень быстро. Отец перво-наперво дал команду всем держаться за борта лодки. Весла и всё остальное уплыло, поэтому, чтобы не увеличивать парусность лодки, было решено оставить её в перевернутом положении. Далее работала только одна мысль — не потерять сознание. Костюмы для лазания по воде наполнились водой и начали тянуть вниз, одновременно мешая работать ногами.
Головы наши покрылись коркой льда, отец пока ещё продолжал нас направлять к проходу в камыше. До камыша оставалось около сотни метров, мы почувствовали под ногами илистое дно, заработали быстрее. В этот момент отец потерял сознание и отцепился от лодки. Бросив лодку, взяв отца под руки, мы, насколько это было возможно, быстрее направились к камышу, не зная, куда идти.
При подходе к камышу мы с товарищем сначала увидели голубоватый свет, а потом и голос: «Идите сюда!». Времени на переглядывание не оставалось, мы тупо следовали этим указкам, пока не вышли на открытую перед берегом воду. Дальше близость деревни не дала погибнуть в степи.
Что это было? Мой Ангел-хранитель? Местная русалка, которая спасла нам жизнь? Ответа на этот вопрос у меня нет, но с тех пор я стал верить в потусторонний мир.
