— Какое богомерзкое создание, — сказал Ковалевский, с гримасой отвращения рассматривая за стеклами инсектария особенно жирную гусеницу. — Извините, Лев Яковлевич, но когда я вижу такое, мне сразу хочется раздавить эту дрянь каблуком.
Добавить в моё избранное
9 мин, 26 сек 116
— Этим бы вы порядком навредили проклятой душе, заключенной в наказание в тельце этого существа. Вы лишили бы ее шанса на искупление, и ей бы пришлось начинать все сначала, — тонко улыбнулся Лев Яковлевич Габай, известный знаток оккультных наук и владелец квартиры, в которой проходило очередное собрание питерского Общества психических исследований. Одним из его увлечений были экзотические бабочки, которых он разводил в домашних условиях, чем и объяснялось присутствие в его кабинете вместительного контейнера, населенного гусеницами, подчас самых невероятных раскрасок. — Но прошу вас, господин Шаламов, расскажите нам, что вас так взволновало? — Габай обратился к приятному молодому человеку, нервно комкающему в руках газету. — Неужели события в Сирии?
— А вот что, господа, послушайте: «Женщина скончалась на станции петербургского метрополитена «Кировский завод». Инцидент произошел 13 октября днем. Из остановившегося состава вышла пассажирка и потеряла сознание на платформе. Врачи, прибывшие на место, констатировали смерть женщины. Тело накрыли черной целлофановой пленкой. Произошедшее никак не сказалось на графике движения поездов», — Шаламов зачитал небольшую заметку в разделе «Происшествия».
— «Никак не сказалось на графике движения». Вот вам и итог человеческой жизни, — промолвил Зелин, еще один член Общества психических исследований. — Но что же вас здесь заинтересовало? Такие события происходят сплошь и рядом.
— Дело в том, что я был знаком с женщиной, о которой идет речь. И это очень странная, я бы сказал, таинственная история, как раз по вашей части, господа. Особенно мне хотелось бы получить ваше заключение, Лев Яковлевич, ведь неспроста же вас прозвали «оккультным детективом», — Шаламов почтительно посмотрел на Габая.
— Ну, коли так, то я, с вашего позволения, раскурю свою трубку. Чтобы, так сказать, соответствовать, — Габай поудобнее устроился в кресле и действительно стал набивать трубку крепким табаком. — Мы все готовы слушать ваше повествование, дружище.
— Еще со школьной скамьи я был знаком с Сашей… с Александром Воронцовым, — старательно подбирая слова, начал рассказ Шаламов. — Саша был из богатой семьи, да еще и спортсмен, хорош собой. Девчонки сходили по нему с ума. Он был настоящим донжуаном. В дальнейшем в университете его любовные похождения сделали его своего рода легендой… Завершив обучение, он при поддержке отца занялся бизнесом, и очень успешно. Если бы вы видели его дом! Настоящий дворец! Он никогда не скрывал богатства, пожалуй, даже бахвалился им. Сорил деньгами, много путешествовал, баловался с кокаином и другими «веществами», отрывался в элитных клубах… Конечно, женщины вешались ему на шею, он даже как-то показал мне картотеку, в которую методично заносил каждую из своих любовниц. По примеру Байрона, он коллекционировал волосы с интимных мест женщин, побывавших в его постели. При этом он избегал серьезных отношений и боялся брака, как огня. «Старик, — говорил он мне, — брак не совместим с моим образом жизни. Да и зачем мне это? Кажется, я начисто лишен отцовского инстинкта, я не люблю детей, поэтому совсем не хочу «плодиться и размножаться». А для чего еще нужен брак?». Время шло, фортуна была благосклонна, банковский счет моего знакомца все рос, при этом он продолжал оставаться холостяком. Но очень завидным холостяком!
— И на каждого зайца находится свой волк, — пошутил Ковалевский.
— Вы невероятно проницательны! Как гром среди ясного неба, на нас обрушилась новость о скорой женитьбе Саши Воронцова. Но еще больше нас поразил и, прямо скажу, расстроил его выбор: Римма Буцанова! Его однокурсница, с которой он проучился бок о бок пять лет, не обращая на нее никакого внимания! В ней не было ничего женственного, ничего сексуального! Нескладное тело, пустые рыбьи глаза. Она плохо училась; тупость и отвратительная для женщины неряшливость сочетались в ней с наглостью и какой-то первобытной, звериной алчностью. Признаться, я чувствовал в ней что-то утробное, животное; когда она проходила мимо, мне даже казалось, что до меня доносится запах зверинца. Одним словом, и морально, и физически она была грязной, и, естественно, никто не мог представить Римму рядом с Сашей, нашим принцем из сказки! Это — вы меня поймете — метафизически невозможный союз: горизонталь и вертикаль, глубина и мель! Не хочу, чтобы вы сочли меня вульгарным, но все же, для полноты картины, сообщу, что между собой мы называли Римму Буцанову не иначе как Тупой Сукой.
— Да уж, — крякнул Зелин. — Тошнотворная дама!
— И вот, представьте себе, Саша всерьез влюбляется в эдакую дегенератку. Отныне они всюду вместе, он тратит на нее немыслимые суммы, обвешивает бриллиантами, спешит предугадать ее малейшее желание. Пучеглазая дрянь беззастенчиво пользуется этим; ее низкая душонка ликует; с жестокой радостью она мучает свою добычу. Словно ненасытная губка, она впитывает в себя его капитал, его время, всю его жизнь.
— А вот что, господа, послушайте: «Женщина скончалась на станции петербургского метрополитена «Кировский завод». Инцидент произошел 13 октября днем. Из остановившегося состава вышла пассажирка и потеряла сознание на платформе. Врачи, прибывшие на место, констатировали смерть женщины. Тело накрыли черной целлофановой пленкой. Произошедшее никак не сказалось на графике движения поездов», — Шаламов зачитал небольшую заметку в разделе «Происшествия».
— «Никак не сказалось на графике движения». Вот вам и итог человеческой жизни, — промолвил Зелин, еще один член Общества психических исследований. — Но что же вас здесь заинтересовало? Такие события происходят сплошь и рядом.
— Дело в том, что я был знаком с женщиной, о которой идет речь. И это очень странная, я бы сказал, таинственная история, как раз по вашей части, господа. Особенно мне хотелось бы получить ваше заключение, Лев Яковлевич, ведь неспроста же вас прозвали «оккультным детективом», — Шаламов почтительно посмотрел на Габая.
— Ну, коли так, то я, с вашего позволения, раскурю свою трубку. Чтобы, так сказать, соответствовать, — Габай поудобнее устроился в кресле и действительно стал набивать трубку крепким табаком. — Мы все готовы слушать ваше повествование, дружище.
— Еще со школьной скамьи я был знаком с Сашей… с Александром Воронцовым, — старательно подбирая слова, начал рассказ Шаламов. — Саша был из богатой семьи, да еще и спортсмен, хорош собой. Девчонки сходили по нему с ума. Он был настоящим донжуаном. В дальнейшем в университете его любовные похождения сделали его своего рода легендой… Завершив обучение, он при поддержке отца занялся бизнесом, и очень успешно. Если бы вы видели его дом! Настоящий дворец! Он никогда не скрывал богатства, пожалуй, даже бахвалился им. Сорил деньгами, много путешествовал, баловался с кокаином и другими «веществами», отрывался в элитных клубах… Конечно, женщины вешались ему на шею, он даже как-то показал мне картотеку, в которую методично заносил каждую из своих любовниц. По примеру Байрона, он коллекционировал волосы с интимных мест женщин, побывавших в его постели. При этом он избегал серьезных отношений и боялся брака, как огня. «Старик, — говорил он мне, — брак не совместим с моим образом жизни. Да и зачем мне это? Кажется, я начисто лишен отцовского инстинкта, я не люблю детей, поэтому совсем не хочу «плодиться и размножаться». А для чего еще нужен брак?». Время шло, фортуна была благосклонна, банковский счет моего знакомца все рос, при этом он продолжал оставаться холостяком. Но очень завидным холостяком!
— И на каждого зайца находится свой волк, — пошутил Ковалевский.
— Вы невероятно проницательны! Как гром среди ясного неба, на нас обрушилась новость о скорой женитьбе Саши Воронцова. Но еще больше нас поразил и, прямо скажу, расстроил его выбор: Римма Буцанова! Его однокурсница, с которой он проучился бок о бок пять лет, не обращая на нее никакого внимания! В ней не было ничего женственного, ничего сексуального! Нескладное тело, пустые рыбьи глаза. Она плохо училась; тупость и отвратительная для женщины неряшливость сочетались в ней с наглостью и какой-то первобытной, звериной алчностью. Признаться, я чувствовал в ней что-то утробное, животное; когда она проходила мимо, мне даже казалось, что до меня доносится запах зверинца. Одним словом, и морально, и физически она была грязной, и, естественно, никто не мог представить Римму рядом с Сашей, нашим принцем из сказки! Это — вы меня поймете — метафизически невозможный союз: горизонталь и вертикаль, глубина и мель! Не хочу, чтобы вы сочли меня вульгарным, но все же, для полноты картины, сообщу, что между собой мы называли Римму Буцанову не иначе как Тупой Сукой.
— Да уж, — крякнул Зелин. — Тошнотворная дама!
— И вот, представьте себе, Саша всерьез влюбляется в эдакую дегенератку. Отныне они всюду вместе, он тратит на нее немыслимые суммы, обвешивает бриллиантами, спешит предугадать ее малейшее желание. Пучеглазая дрянь беззастенчиво пользуется этим; ее низкая душонка ликует; с жестокой радостью она мучает свою добычу. Словно ненасытная губка, она впитывает в себя его капитал, его время, всю его жизнь.
