Добавить в моё избранное
559 мин, 38 сек 21339
— Но только искусственное ее насаждение. С одновременной неминуемой и жестокой расплатой с неугодными людьми якобы за совершенное ими — это уже совсем другое. Особенно когда это сопровождает страх. Не совесть, а именно страх. Впрочем, мне ли вам объяснять. Вы, наверное, тоже стали жертвой этой идеи. И жертвой этого страха. Красавец, с внешностью древнегреческого героя, постоянно дрожащий от страха. Немыслимое сочетание.
— Между прочим, никто тут от страха не дрожит! — вызывающе рявкнул Гога Сванидзе. Покручивающий по привычке свой чернющий ус. Правда, более интенсивно, что выдавало его волнение.
— Я вас в страхе и не обвиняю, Гога, — улыбнулся ему Вано так мило, как это можно было сделать при отстутствии передних зубов. — Вы действительно не дрожите от страха. Вы дрожите лишь от того, что ваш город признают обычным криминальным населенныи пунктом. Ведь вы так бережно храните орден и грамоту, в которой сказано, что вы самый лучший начальник милиции, потому что в вашем городе за многие годы не произошло никаких серьезных преступлений. Вам даже сообщили, что еще пару годков — и вы войдете с этим достижением в Книгу Гинесса. Вас ждала слава, Гога! И стоило ли копаться в смертях каких-то людишек, умирающих к тому же естественной смертью!
— Они действительно умерли естесственной смертью, — мрачно выдавил доктор Ступаков, не отпускающих из своих рук пухленькую ручку Галки. — У них был рак.
— Конечно, — милостиво согласился Вано. — Особенно когда не нужно было делать вскрытия, поскольку Гога был не против. И даже наоборот. Зачем лишние хлопоты? Зачем лишняя тень на Жемчужный? А вдруг что не так… Кстати, доктор, вы действительно не пьете вместе с вашим другом Ки-Ки. Это похвально. Ведь вы занимались открытием одного лекарства… Хотя лекарство — не точное определение. Скорее наоборот. Лекарство лечит. Это же можно назвать стимулятором самой страшной и неразгаданной болезни. Коей является рак. Не правда ли, Ки-Ки?
Круглое лицо Ки-Ки покрылось страшными пятнами. Но он не смог отвести своих цепких маленьких глазок от Вано. Любопытство брало верх.
— Поздравляю, Ки-Ки. Несмотря на то, что у вас среднее медицинское образование, вам удалось при помощи доктора Ступакова расшифровать формулу этого антилекарства. И вы впервые применили ее на своей любимое жене. Которая поначалу была не особо увлечена идеей совершенной морали. Поскольку была не прочь пофлиртовать с другими. И за одной-двумя рюмашками поддержать компанию поэта. И в связи с этим вы немножко поскандалили. Вам же был нужен человек надежный…
Если бы это было ни так серьезно, то сам бы Вано сказал, что ситуация определялась однозначно. Бендера понесло. В отличии от этого литературного героя, Вано просто испытывал, если не ненависть, то здоровую злобу к этим лицемерам. Кичащимся своим ханжеством.
— К тому же, дорогой мой друг, — продолжал Вано, — мэр помог вам купить этот особняк, который вы првратили в гостиницу. И здесь вам легче всего было следить за приезжими. Но главное — собираться вместе, обсуждая идею идеального мира. И осуждать тех, кто нарушает структуру этого идеального мира. Вот здесь вам и понадобился верный человек. Ваша женушка была не из трусливых и далеко не тех фанатов, которые слепо поддаются маниакальной идее. Она — не из тех, к тому же всегда предпочитала земные радости. Поэтому на ней вы и испробовали это антилекарство. И когда проявились первые симптомы, которые показали, что она больна раком. Вы не только убедились в своей победе над наукой. Но и сумели убедить вашу жену, что это плата за ее дурное поведение. После чего она стала святошей. И вы больше не стали применять на ней этот препарат. И болезнь изчезла. Вот вам налицо и победа над злом! Победа морали… А потом стали умирать люди. Я проверил списки умерших. Они, конечно, были не святошами. Но дело не в этом. Самое страшное, что они никоим образом не заслуживали смерти, поскольку были одними из лучших в городе! Самыми смелыми, прогрессивными. Самыми талантливыми! И что чудовищнее всего в этой истории — убивали-то лучших! Мертвые убивали живых! Слабые убивали сильных! Трусливые убивали смелых! Бездари убивали таланты! И всегда этому находилось оправдание. Их всех карал за грехи Бог…
Я не узнавал Вано. Он будто бы стал совершенно другим человеком. Он будто бы оставил даолеко позади себя все то, что нес многие годы. Что делал многие годы. Что чувствовал и что переживал. Это был совершенно другой человек. Это был совершенно другой Вано. И только сейчас я понял, что все это время в Жемчужном, мой друг постепенно становился другим. А я этого не замечал. Или не хотел замечать.
— И действительно у живых, только у живых всегда можно откапать мало-мальские грехи, — продолжал со все большим запалом Вано. — Поскольку они живые. Они ошибаются, спотыкаются… Они живут… Но зло восторженствовало! Перевернутая идея стала убивать неугодных! Настоящие люди не додумались бы до такого.
— Между прочим, никто тут от страха не дрожит! — вызывающе рявкнул Гога Сванидзе. Покручивающий по привычке свой чернющий ус. Правда, более интенсивно, что выдавало его волнение.
— Я вас в страхе и не обвиняю, Гога, — улыбнулся ему Вано так мило, как это можно было сделать при отстутствии передних зубов. — Вы действительно не дрожите от страха. Вы дрожите лишь от того, что ваш город признают обычным криминальным населенныи пунктом. Ведь вы так бережно храните орден и грамоту, в которой сказано, что вы самый лучший начальник милиции, потому что в вашем городе за многие годы не произошло никаких серьезных преступлений. Вам даже сообщили, что еще пару годков — и вы войдете с этим достижением в Книгу Гинесса. Вас ждала слава, Гога! И стоило ли копаться в смертях каких-то людишек, умирающих к тому же естественной смертью!
— Они действительно умерли естесственной смертью, — мрачно выдавил доктор Ступаков, не отпускающих из своих рук пухленькую ручку Галки. — У них был рак.
— Конечно, — милостиво согласился Вано. — Особенно когда не нужно было делать вскрытия, поскольку Гога был не против. И даже наоборот. Зачем лишние хлопоты? Зачем лишняя тень на Жемчужный? А вдруг что не так… Кстати, доктор, вы действительно не пьете вместе с вашим другом Ки-Ки. Это похвально. Ведь вы занимались открытием одного лекарства… Хотя лекарство — не точное определение. Скорее наоборот. Лекарство лечит. Это же можно назвать стимулятором самой страшной и неразгаданной болезни. Коей является рак. Не правда ли, Ки-Ки?
Круглое лицо Ки-Ки покрылось страшными пятнами. Но он не смог отвести своих цепких маленьких глазок от Вано. Любопытство брало верх.
— Поздравляю, Ки-Ки. Несмотря на то, что у вас среднее медицинское образование, вам удалось при помощи доктора Ступакова расшифровать формулу этого антилекарства. И вы впервые применили ее на своей любимое жене. Которая поначалу была не особо увлечена идеей совершенной морали. Поскольку была не прочь пофлиртовать с другими. И за одной-двумя рюмашками поддержать компанию поэта. И в связи с этим вы немножко поскандалили. Вам же был нужен человек надежный…
Если бы это было ни так серьезно, то сам бы Вано сказал, что ситуация определялась однозначно. Бендера понесло. В отличии от этого литературного героя, Вано просто испытывал, если не ненависть, то здоровую злобу к этим лицемерам. Кичащимся своим ханжеством.
— К тому же, дорогой мой друг, — продолжал Вано, — мэр помог вам купить этот особняк, который вы првратили в гостиницу. И здесь вам легче всего было следить за приезжими. Но главное — собираться вместе, обсуждая идею идеального мира. И осуждать тех, кто нарушает структуру этого идеального мира. Вот здесь вам и понадобился верный человек. Ваша женушка была не из трусливых и далеко не тех фанатов, которые слепо поддаются маниакальной идее. Она — не из тех, к тому же всегда предпочитала земные радости. Поэтому на ней вы и испробовали это антилекарство. И когда проявились первые симптомы, которые показали, что она больна раком. Вы не только убедились в своей победе над наукой. Но и сумели убедить вашу жену, что это плата за ее дурное поведение. После чего она стала святошей. И вы больше не стали применять на ней этот препарат. И болезнь изчезла. Вот вам налицо и победа над злом! Победа морали… А потом стали умирать люди. Я проверил списки умерших. Они, конечно, были не святошами. Но дело не в этом. Самое страшное, что они никоим образом не заслуживали смерти, поскольку были одними из лучших в городе! Самыми смелыми, прогрессивными. Самыми талантливыми! И что чудовищнее всего в этой истории — убивали-то лучших! Мертвые убивали живых! Слабые убивали сильных! Трусливые убивали смелых! Бездари убивали таланты! И всегда этому находилось оправдание. Их всех карал за грехи Бог…
Я не узнавал Вано. Он будто бы стал совершенно другим человеком. Он будто бы оставил даолеко позади себя все то, что нес многие годы. Что делал многие годы. Что чувствовал и что переживал. Это был совершенно другой человек. Это был совершенно другой Вано. И только сейчас я понял, что все это время в Жемчужном, мой друг постепенно становился другим. А я этого не замечал. Или не хотел замечать.
— И действительно у живых, только у живых всегда можно откапать мало-мальские грехи, — продолжал со все большим запалом Вано. — Поскольку они живые. Они ошибаются, спотыкаются… Они живут… Но зло восторженствовало! Перевернутая идея стала убивать неугодных! Настоящие люди не додумались бы до такого.
Страница
149 из 158
149 из 158
