559 мин, 38 сек 21263
Заманский к тому времени уже находился на пороге величайшего открытия века. Он нуждался в уединении. Он нуждался в месте, где бы можно было сохранить свое инкогнито, где бы никому не было до него никакого дела. И это письмо с массой соболезнований, за строчками которого он, возможно, и не почувствовал подвоха, послужило для профессора толчком к выбору. И он выбрал Жемчужное. Он уехал в город, где родилась его возлюбленная. Где теперь живет его дочь. И где он наконец-то мог спокойно работать.
Но для профессора все оказалось гораздо сложнее… Впрочем, далее моя история будет строится скорее на предположениях, нежели на фактах. Но предполагаю, что в итоге они сольются воедино.
Скорее всего адвокат незамедлительно встретился с профессором. И рассказал ему, почему умерла Вера.
— Бред какой-то! — не выдержал Ки-Ки.
— Вы сами себе противоречите! — пропищала Ли-Ли.
Возмущенные восклицания в таком же духе, ставящие под сомнение мое предположение, полились со всех сторон.
— Я попрошу успокотся, — прервал я их кудахтанье и мычание. — Я не сошел с ума, сказав, что адвокат рассказал о причине смерти Веры. Более того, он несомненно подчеркнул, со свойственным ему мазохизмом, что причиной является именно он, и никто другой. И пожалуйста — успокойтесь.
Я пришел к этому выводу только потому, что мне показалось довольно алогичным, когда профессор, узнав, что адвокат болен раком, над проблемой излечения которого он и работает, более того — стоит на грани ее разрешения, тем не менее даже не сказал больному, что у него есть шанс на выздоровление. А ведь это был хороший материал для его исследований. Великолепная возможность проверить свое открытие. Но Заманский не сделал этого. И, наверняка, не сделал этого только потому, что уже знал: адвокат виновен в смерти его любимой женщины. И он решил отомстить адвокату. И оставил его один на один со смертельной болезнью. Хотя прекрасно знал, что эта смерть вскоре наступит.
Модест Демьянович крякнул. И поднял руку, словно школьник.
— Хм, это возможно, конечно, — заметил он. — И все же я никогда не поверю, что адвокат таким способом решил нажить себе врага. Он же не настолько был глуп. Скорее он стал бы действовать тайно.
— В том то и дело, Модест Демьянович, что он не хотел действовать тайно! — я поднял вверх указательный палец. — Более того, он не желал физической смерти профессору. На его совести уже была одна смерть. И он хотел просто духовного уничтожения. Понимаете? И еще… Поскольку он был человеком неординарным, то не мог свыкнуться с мыслью, что уйдет из жизни так неприметно. Так примитивно. Просто из-за весьма распространенной болезни. Он знал, что умрет. И решил для себя, что если это неизбежно, так пусть его смерть будет необычной, наделает шумихи и явится событием года. Для этого ему и понадобился Заманский, величайший профессор, гений века.
Вот тут-то у него и появилась идея фикс. Впрочем, он и раньше интересовался этой проблемой. Но теперь, с появлением профессора, она приобрела особенное значение и особенный смысл. К тому же появилась прекрасная возможность отомстить Заманскому. И провести эксперимент, последствия которого ему было не суждено было узнать. Поскольку он решил его провести на своей собственной жизни…
Сенечка Горелов не выдержал и от удивления вскочил с места. И стал шагами измерять холл вдоль и поперек. За ним повскакивали другие и разбрелись по гостиной, выкрикивая на ходу слова удивления и возмущения. В холле уже стало довольно темно, поскольку свечи уже догорали. Это свидетельствовало только о том, что мой монолог был не таким уж и кратким, как я предполагал вначале. Возможно, в темноте моя красноречивая речь была бы более эффектной, но нам следовало бы следить за профессором. Хотя по его усталому и равнодушному виду нельзя было бы утверждать, что он собирается всех нас перестрелять и смыться. И все же я предложил Ли-Ли зажечь дневной свет. Вскоре в гостинице стало совсем светло. И вся прелесть тайны, перемешанной со страхом, рассеялась вместе с темнотой.
Я попросил всех успокоится и спокойно продолжал.
— Конечно, на первый взгляд это может показаться абсурдным. Но если бы вы внимательно изучили последние лекции адвоката, вам бы мое предположение предстало в ином свете. Сквозь эти лекции четко прослеживается одна идея. Будет ли верным судить гения, совершившего преступление, который, возможно, совсем скоро спасет не одну человеческую жизнь. И что важнее: справедливый суд, который приведет всего лишь к уничтожении жизни этого гения. Или суд несправедливый, который сохранит жизнь гению и тем самым спасет еще множество человеческих жизней. Например, от страшной болезни, лекарство от которой может изобрести исключительно этот ученый. И второе. Чья жизнь важнее — этого гения, совершившего тяжкое преступление. Или безродного никчемного парня, на жизни которого можно уже ставить точку.
Страница
74 из 158
74 из 158