Город призраков

Когда я дожевывал последнюю булочку, чуть ли не силой вырванную из лап Гоги, дверь настежь распахнулась. И на пороге появилась Белка. Я с легкой грустью взглянул на нее. Моя несостоявшаяся любовь была в это утро удивительно хороша. Но скорее не радость за отца придавало ее румяному личику такое очарование. А скопившиеся в огромных черных глазах слезы.

Я приблизился к ней. И слегка потрепал по щеке.

— Ну же, не плачь, девочка. Ты обязательно встретишь хорошего парня. Достойного тебя и твоего колледжа, который ты закончила с отличием. У меня, к сожалению, не такое прекрасное образование.

Но похоже, она не была настроенна на шутки. И похоже, не собиралась убиваться по поводу моего отъезда. Белка резко отпрянула от меня. И прошептала.

— О, Никита… Ты уже знаешь… И все равно… Все равно ты решил уехать…

Я ничего не понимал. И попытался что-то возразить. Но к нам подскочил Гога, который с чрезмерной любезностью схватился за мою сумку, выступая в роли носильщика.

— Все, Задоров, пора, — поспешно сказал он. — Кстати, я могу вам посоветовать отличный курорт — «Лазурный». Пальмы, море, персики валяются на дороге, а девушки…

Гога тащил меня за собой, тараторя на ходу и слегка отталкивая в сторону Белку. Которая настойчиво бежала за нами. Цепляясь за мой рукав и о чем-то прося. Однако я не мог разобрать о чем. Поскольку гогин громовой тембр не мог заглушить и пушечный выстрел. На улице, окончательно обнаглев, он стал практически силой заталкивать нас в машину. Этого мои нервы уже не выдержали. Грубо оттолкнув его, я приблизился к Белке.

— Девочка, ни о чем не волнуйся. Заманского обязательно разыщут. Твой отец ни в чем не виновен. Он сегодня же будет на свободе…

— В том-то и дело, что не будет! — закричала она сквозь слезы.

— Не понял, — я оглянулся на Гогу. — Гога, ты что, чокнулся. А слово джентельмена.!

— Никита, мотай-ка ты лучше отсюда. Дело слегка осложнилось, но, поверь, мы все уладим. Я прекрасно знаю, что Угрюмый невиновен. Остались только формальности.

Вано, который уже уютно разместился в машине, при слове «формальности», которое больше всего ненавидел, не выдержал и вылез из автомобиля.

— Какие-такие формальности? — обратился он к Гоге.

Гога тяжело вздохнул.

— Эх, ребятки, я же как лучше хотел. Вы и так нам здорово помогли. Так вот и не хотелось забивать вам голову пустяками. На разрешение которых уйдет пару дней. Я и девчонку просил ничего вам не говорить. Так она просто влюбилась, вот и нашла предлог, чтобы упросить Задорова остаться.

— Мне кто-нибудь может что-либо объяснить! — чуть ли не заорал я. — Почему в этом паршивом городе так и не научаться говорить по делу!

— Никита, — Белка сглотнула слезы. — Папа сегодня сделал чистосердечное признание. Он заявил, что это он убил адвоката.

Этого я не ожидал. И взглянул на своего товарища. Тот, вытаращив глаза, смотрел на Белку.

— Чушь какая-то, — пробормотал Вано.

— И я говорю — чушь, — с готовностью подтвердил Гога. — Очередные причуды Угрюмого. Заманский, сбежав, сам подписал себе приговор. Подтвердив свою вину. А Угрюмый всегда был чокнутым.

— Не смейте так говорить об моем отце! — закричала на него Белка. — Он никогда не был чокнутым. Или вы всегда великодушие называете сумасшедшим?

Я не выдержал.

— Извини, Белка. Но если это великодушие… Я согласен с Гогой. Нормальным это не назовешь. С какой стати ему проявлять великодушие к Заманскому? Или он что, метит в ранг святых? Не получится! Твой папочка повторяется. Один раз он уже взял на себя вину. Во второй раз это действительно выглядит сумасшествием. И, боюсь, в этом случае мы ничем уже помочь ему не сможем. Мы сделали все, что в наших силах. И поэтому с чистой совестью можем убраться из этого города, который, по-моему, просто кишит сумасшедшими. Кроме вас, конечно, Гога, — с иронией заметил я. Но тот не понял мою насмешку. И удовлетворительно хмыкнул.

— Правильно, Никита. Поехали. «Лазурный» и впрямь лучший курорт на побережье. Не пожалеете.

Я был не на шутку взбешен. Меня достала эта история, противоречащая всякой логике и здравому смыслу. Угрюмый вел себя, как недоумок. Даже если допустить, что он и впрямь мечтал помочь спасению человечества от страшной болезни. Но не ценой же собственной жизни! В конце-концов Заманский мог и впрямь лгать, что стоит на пороге великого открытия. В конце-концов, даже еїїї.,

сли это и так, есть тысячи способов помочь ему довести дело до конца. А потом уже судить.

— Поехали, — твердо сказал я. — Угрюмый рано или поздно скажет правду. Или споткнется на каком-нибудь факте. Я по собственному опыту знаю, что доказать и фактически обосновать свою выдуманную вину гораздо труднее, чем — свою невиновность.