Доця, открывай

Мое тело парализовало. Холод ударил в ноги. В горле стоял ком. В глазах резко потемнело. Я провалилась в сон.

Проснулась полностью разбитой, как после недельной попойки. Глянула на часы — восемь вечера. Долго же я спала. Судя по всему, ночью у меня случился сонный паралич. Обычно переход между фазами незаметен, но иногда происходит сбой, сознание фиксирует невозможность пошевелиться, сновидения накладываются на реальность и возникает паника.

Я кое-как встала и направилась в ванную комнату. Умылась, почистила зубы, выпила валерьянки. Прошла в коридор и посмотрела на своё измученное отражение в большом зеркале, вздохнула и оглядела квартиру. Поняла, как сильно хочу уехать отсюда. Уютная квартира со свежим ремонтом — моя базовая потребность. Где нет плесени в ванной, а облупленная штукатурка не падает в воду во время купания. Где стены с новыми обоями. Где не нужно постоянно поправлять тошнотворные шторы цвета «детской неожиданности». Где все щели закрыты и стена не ледяная. Где неверно установленные лампы не создают уродливые тени, а вещи лежат на своих местах.

Мне не терпится вернуться в свой чистый уютный дом.

Отогнав грустные мысли, принялась убираться на кухне.

Спустя двадцать минут услышала стук в дверь. Думаю, ну мало ли, сектанты опять ходят или соседям что-то надо.

Смотрю в глазок — никого нет. Читала где-то, что таким образом в дом может проникнуть нечистая сила. Единственная нечистая сила, которая может прийти сюда, -— это моя пьяная тётка.

Снова звонок в дверь. Судя по всему, дети местные хулиганят. Сейчас они у меня получат!

Я вновь смотрю в глазок и вижу свою тётю. Помяни чёрта…

— Алиса, открывай дверь!

Женщина начинает тарабанить по двери кулаками. Я продолжаю смотреть на родственницу и замечаю, что что-то не так с её лицом.

Оно гнилое. Боже, оно действительно гнилое!

Даже через глазок это было заметно. Я отскакиваю от двери и протираю глаза.

Это галлюцинации? Шизофрения началась?

Стук не прекращался. Собрав остатки смелости, осторожно посмотрела в глазок. Лучше бы я этого не делала.

Там стояло оно. Я не знаю, как это существо описать.

Оно издевательски медленно подходило к двери.

Оно издавало шипящие звуки, как сломанное радио.

Оно видело меня через дверь. Я это точно знала.

Я закричала и убежала в зал. Телевизор был включен, вот только кто его включил?

Кассета номер три.

Мой папа шел с камерой по безлюдной улице.

— Доця, хочешь я тебе стихи расскажу?

Он кашляет, отхаркивается и говорит:

— Я скоро умру.

Мама скоро умрёт.

Бабушка врёт.

Она тоже скоро умрёт.

Камера начинает хаотично трястись.

— Дедушка кушает ножку.

Бабушка кушает ручку.

Вкусная, вкусная внучка.

Вскроем вены вместе.

Мы дружная семья.

Кто сожрёт собачку?

Ты. Я. Ты. Нет. Я.

Поведение отца пугало меня до дрожи в коленях. Он пытался сымитировать голос ребенка, при этом время от времени харкался кровью.

Когда он закончил со стихами, камера перестала трястись и показалось страшное лицо. Только в этом лице я разглядела знакомые черты.

Бабушка.

И снова крик — в этот раз точно мой.

Слышу привычный стук в дверь. Но в этот раз в дверь кладовки.

Мое сердце почти выпрыгивало из груди.

— Алиса, открывай дверь!

Я закрылась в ванной комнате. Здесь тоже есть маленькое зеркало.

В детстве я мечтала пройти сквозь зеркало в другой мир. Представляла, что за ковром на стене находится дверь в удивительную комнату с чудесами-чудесными. Иногда всё вокруг казалось нереальным. Словно существует другая жизнь, которую невозможно объяснить словами.

— Алиса, открывай дверь!

Кричит моя тётя и стучится в дверь ванной комнаты. По моим щекам текут слёзы.

— Доця, открывай!

Веселым тоном добавляет мой папа. Нет больше сил бороться. Сдаюсь.

Выбора нет. Мне надо открыть дверь.

Надо-надо семье держаться вместе, хочу я этого или нет.