Попа Джорджица (1939-1990) румынский военный деятель…
Добавить в моё избранное
2 мин, 33 сек 23620
Заурядная жизнь заурядного генерал-майора завершилась фейерверком трагических событий. 25 декабря 1989 года ему в квартиру позвонили из министерства обороны и сказали, что он должен возглавить процесс «над одним террористом» в Тырговиште. Через 5 минут у подъезда уже стоял броневик, который привез генерала к вертолету. Вместе с Попа в вертолет сели министр обороны генерал Стэнкулеску, прокурор, судья, секретарь, присяжные заседатели, будущий заместитель премьер-министра Румынии Г. Вукан. Только когда вертолет приземлился, Вукан объявил, что судить им предстоит самого Чаушеску.
— Но почему пригласили меня? — удивился Попа. — Потому что вы — заместитель председателя военного трибунала Бухареста, а это дело проходит по вашему территориальному округу. Суд приговорил Николае и Елену Чаушеску к расстрелу…
Приговор привели в исполнение почти немедленно. (Впрочем, некоторые западные эксперты полагают, что осужденные были расстреляны до суда!)
Попа вернулся в Бухарест, но в его жизни начались осложнения. Во-первых, он был психологически деморализован, так как всюду распространялись слухи, что убит врач, осматривавший чету Чаушеску после расстрела, а один из их адвокатов попала больницу. На запросы генерала правительство отвечало, что это только слухи. Но Попа продолжал нервничать.
Он решил уехать на время из Румынии и попросил для себя дипломатический пост. Тогдашний министр обороны генерал Милитару обещал ему в этом помощь, а пока его поселили в квартиру, принадлежавшую министерству юстиции. Здесь Попа чувствовал себя, как в тюрьме. У него даже возникла идея просить политического убежища у американцев. 10 февраля вместе с семьей генерал празднует день рождения своей дочери Сорелы, а на другой день уезжает в горы, на станцию Сеная. Здесь в охраняемом военном городке он провел неделю. Катался на коньках, пытался отвлечься от тревожных мыслей о будущем. По возвращении в Бухарест ему предстояла встреча с Милитару, но накануне встречи министр обороны подал в отставку. Еще через день Вукан сообщил генералу, что МИД не утвердил его в должности военного атташе. Вукан обещал поговорить об этой ситуации с премьер-министром Петре Романом.
Но Вукану, озабоченному охотой за остатками секуритистов, некогда заниматься Попой. Генерал теряет терпение. Он делает гневный звонок заместителю премьер-министра. В итоге ему удается добиться аудиенции у министра юстиции.
1 марта 1990 года Попа позвонил домой и сказал жене, что идет на прием. Он настроен оптимистически: «Кажется, все еще устроится». Но попасть к министру не удалось. Все утро проторчал Попа в приемной, однако принят не был. «У министра делегация из Венгрии, он занят, — сообщили ему в конце концов. — Приходите завтра». Тогда Попа вернулся в свой кабинет, написал письмо жене Норе: «Я кончаю жизнь самоубийством ради тебя и Сорелы. Так вам будет спокойнее. Я люблю вас. Простите меня, простите тех, кто толкнул меня на это»…
Он кладет письмо в один конверт, а в другой — свои сбережения в размере 10465 лей. После этого он пишет еще одну прощальную записку: «Я не вижу другого выхода, чтобы освободить себя от этого страха, который делает мою жизнь невыносимой. Я никого ни в чем не упрекаю и прощаю тех, по чьей воле я оказался в безвыходном положении. Да поможет мне Бог решиться на это!»
На часах 12.30. Попа достает пистолет Макарова, которым его вооружили в «целях безопасности», подносит дуло к правому виску и нажимает на курок. Осечки не происходит.
— Но почему пригласили меня? — удивился Попа. — Потому что вы — заместитель председателя военного трибунала Бухареста, а это дело проходит по вашему территориальному округу. Суд приговорил Николае и Елену Чаушеску к расстрелу…
Приговор привели в исполнение почти немедленно. (Впрочем, некоторые западные эксперты полагают, что осужденные были расстреляны до суда!)
Попа вернулся в Бухарест, но в его жизни начались осложнения. Во-первых, он был психологически деморализован, так как всюду распространялись слухи, что убит врач, осматривавший чету Чаушеску после расстрела, а один из их адвокатов попала больницу. На запросы генерала правительство отвечало, что это только слухи. Но Попа продолжал нервничать.
Он решил уехать на время из Румынии и попросил для себя дипломатический пост. Тогдашний министр обороны генерал Милитару обещал ему в этом помощь, а пока его поселили в квартиру, принадлежавшую министерству юстиции. Здесь Попа чувствовал себя, как в тюрьме. У него даже возникла идея просить политического убежища у американцев. 10 февраля вместе с семьей генерал празднует день рождения своей дочери Сорелы, а на другой день уезжает в горы, на станцию Сеная. Здесь в охраняемом военном городке он провел неделю. Катался на коньках, пытался отвлечься от тревожных мыслей о будущем. По возвращении в Бухарест ему предстояла встреча с Милитару, но накануне встречи министр обороны подал в отставку. Еще через день Вукан сообщил генералу, что МИД не утвердил его в должности военного атташе. Вукан обещал поговорить об этой ситуации с премьер-министром Петре Романом.
Но Вукану, озабоченному охотой за остатками секуритистов, некогда заниматься Попой. Генерал теряет терпение. Он делает гневный звонок заместителю премьер-министра. В итоге ему удается добиться аудиенции у министра юстиции.
1 марта 1990 года Попа позвонил домой и сказал жене, что идет на прием. Он настроен оптимистически: «Кажется, все еще устроится». Но попасть к министру не удалось. Все утро проторчал Попа в приемной, однако принят не был. «У министра делегация из Венгрии, он занят, — сообщили ему в конце концов. — Приходите завтра». Тогда Попа вернулся в свой кабинет, написал письмо жене Норе: «Я кончаю жизнь самоубийством ради тебя и Сорелы. Так вам будет спокойнее. Я люблю вас. Простите меня, простите тех, кто толкнул меня на это»…
Он кладет письмо в один конверт, а в другой — свои сбережения в размере 10465 лей. После этого он пишет еще одну прощальную записку: «Я не вижу другого выхода, чтобы освободить себя от этого страха, который делает мою жизнь невыносимой. Я никого ни в чем не упрекаю и прощаю тех, по чьей воле я оказался в безвыходном положении. Да поможет мне Бог решиться на это!»
На часах 12.30. Попа достает пистолет Макарова, которым его вооружили в «целях безопасности», подносит дуло к правому виску и нажимает на курок. Осечки не происходит.
