Не закрывай дверь

Чтоб никаких объятий, никаких прикосновений — сначала приучил к теплу, а теперь отбери, чтобы он понял, что он здесь пустое место. Игрушка для дрочки. Что если ему хочется прикосновений — он получит их только подержав тебя за член.

Грейвз потёр лоб. Криденс выглядел, будто в первые дни здесь — тихий, сутулый. Клонил голову набок. Жесты были такими осторожными, будто он боялся лишний раз звякнуть ложечкой.

— Дай мне руку, — Грейвз протянул ладонь через стол.

Криденс коротко вскинул глаза, потянулся в ответ, коснулся ладони пальцами. Грейвз сжал их, сильно и аккуратно.

— Ньютон вчера сказал тебе, что ты не должен отвечать на мои знаки внимания. Это так?

Криденс опустил голову и кивнул. Он опять перестал говорить. Только прошелестел, садясь за стол, «доброе утро, сэр» — и с тех пор не сказал ни слова.

— Это правда, — сказал Грейвз. — Ты не должен.

Криденс застыл.

— Не… должен… сэр? — прошептал он.

Грейвз внутренне выматерился. Ньют оказался прав.

— Я думал… — прошептал тот. — Я думал, если вам нравится… то я…

— Ш-ш-ш… — Грейвз погладил его по пальцам. — Нет. Нет, мой мальчик.

— Но вы говорили… — запинался тот, не поднимая огромных глаз, — вы хотели, чтобы я…

— Послушай, Криденс, — он накрыл его пальцы второй рукой, — вот как теперь будет. Я всё ещё рядом. И ты всегда можешь прийти ко мне. Я ни на что не сержусь. Но мне не нужно, чтобы ты делал что-то против воли.

— Я делал, как вы велели… — потерянно прошептал Криденс.

— Больше не нужно, — мягко сказал Грейвз, поглаживая его по руке. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким ублюдком. Это уже был не стыд. Это было тяжёлое, душное отвращение к себе за всё, через что он заставил пройти мальчишку.

Криденс поднял испуганные глаза.

— Вы больше не попросите меня, сэр? — он смотрел с надеждой и страхом.

Всё это время мальчишка боялся. Всё равно боялся, что за отказ накажут, вышвырнут из дома, боялся даже намекнуть на то, что ему вот где сидят твои ухаживания, Персиваль. Потому что если он тебе откажет — лишится даже этой частицы любви. Ему всю дорогу нужен был отец, а не любовник…

— Больше ничего не изменится, — мягко сказал Грейвз. — Я и дальше буду учить тебя, мы будем проводить время вместе, я буду целовать тебя перед сном и обнимать, когда ты делаешь успехи.

— Спасибо… сэр, — выдохнул тот.

— Теперь расскажи, как прошёл твой вчерашний день, — сказал Грейвз, убирая руки. — О чём ещё вы разговаривали с Ньютоном?

Легче почему-то не стало никому. Криденс поник, сидел с потухшими глазами, ковырял завтрак и вяло отвечал на расспросы. Грейвз догадывался, о чём тот переживает — тяжело осознавать, что ты с самого начала мог сказать «нет», и не допустить того, что произошло с тобой. Пожалуй, он бы чувствовал себя точно так же после нескольких месяцев плена, если бы Гриндевальд заявил ему — так что же ты не попросился на свободу, Перси? Я бы тебя отпустил!

Было мерзко от самого себя. Грейвз старался держаться. Подбадривать Криденса, расспрашивать, расшевеливать, как в самые первые дни. Тот отзывался вяло. Только когда Грейвз обнимал его — льнул, по привычке прижав руки к груди, приваливался головой к плечу.

И всё покатилось.

Занятия магией, прежде захватывающие обоих, вдруг превратились в унылую рутину. Криденс стал невнимательным и замкнутым — а может быть, всегда был таким, просто раньше у Грейвза хватало терпения это выносить, хвалить за каждый шаг вперёд и повторять одно и то же несколько раз. Поводы хвалить находились всё реже, а потом Криденс начал путать простейшие заклинания, которые уже были ему хорошо известны.

— Алохомора, — повторил Грейвз по слогам. — Следи за ударением, это важно. «Л» делай мягче, длиннее. Ещё раз.

— Алохомора, — повторил Криденс, наставив палочку на простой навесной замок. Тот даже не пошевелился.

Они бились об это уже полчаса. Грейвз буквально чувствовал, что Криденс не вкладывает в слова никакого повеления, он просто повторяет заученное слово. С тем же успехом он мог бы говорить не «алохомора», а «откройтесь, пожалуйста» или «мне хочется молока».

— Ещё раз, — потребовал Грейвз, похлопывая себя палочкой по шее. Замок висел над столом, за которым занимался Криденс. Персиваль ходил кругами и сдерживал раздражение.

— Алохомора, — повторил Криденс, указав на цель палочкой, и опять ничего не произошло. Он опустил руку и сердито сжал губы.

— Ещё раз, — протянул Грейвз.

Криденс вдохнул, покачнулся, скованно взмахнул рукой:

— Алохо…

Палочка шваркнулась в стену, туда же стрельнул чёрный протуберанец, оставив некрасивую чёрную подпалину на светлых обоях.

— Простите… сэр… — Криденс тяжело дышал, сжимая и разжимая кулаки.