Вокруг метлы

Увидев Гермиону, он улыбается и приветственно машет ей ладонью.

— Переодевайся пока. Я сейчас.

— Нет, Гарри… — кричит она, но понимает, что глупо перекрикивать ветер, поэтому зовёт его привычным жестом. — Спускайся вниз.

Он спускается к краю трибун и наклоняется, опираясь об ограждение.

— Что?

— У нас не так много времени. Переодеваться некогда. Да и не собираюсь я сразу же делать что-то опасное.

— Гермиона, поверь мне, лучше не рисковать. Можно и с небольшой высоты с непривычки так грохнуться, что мало не покажется. И потом, сегодня сильный ветер.

— Я всё равно не собираюсь вылетать из чаши.

— Гермиона, понимаешь, — он отчего-то смущается, — на поворотах… когда будешь разворачиваться… резкие порывы…

Он делает жесты руками, которые она не понимает, поэтому прерывает его.

— Хватит, Гарри, я же сказала, что не собираюсь рисковать. Давай не будем терять время.

— Ну, как скажешь, — он пожимает плечами. — Тогда бери метлу. Она вон там.

Он указывает куда-то вниз, и она видит лежащий с краю площадки старенький «Чистомёт».

— А я думала, ты одолжишь мне свою. Боишься доверить?

— Да я за тебя боюсь! Просто с моей у тебя поначалу будет в два раза больше проблем.

— Угу, — кивает она, признавая, что ему виднее.

— Возьми метлу, поднимись в воздух и сделай круг внутри площадки. Я хочу сперва посмотреть, как у тебя это получается.

— Хорошо, — ей нравится, как он начинает занятие, она сама сделала бы то же самое на его месте. Сначала надо взглянуть на ошибки, которые делает ученик, прежде чем объяснять ему что-то более сложное.

Она аккуратно вешает мантию на ограждение, волочит за собой метлу на самый центр площадки, ежесекундно отбрасывая с лица задуваемые ветром волосы, поднимает её в воздух (та, как всегда, неуклюже повисает под большим углом) и кое-как вскарабкивается на неё, выставляя перед собой свои голые худые коленки.

Казалось, ей будет легче проделывать всё это на глазах одного Гарри, но, к большому своему неудобству, она вдруг понимает, что это совсем не так. На уроках на её потуги мало кто смотрит, все заняты своими успехами или неудачами, учитель тоже не может следить всё время только за ней одной. Сейчас же каждое её действие внимательно рассматривается и оценивается. Ей, привыкшей всегда чувствовать себя уверенно перед экзаменаторами, приходится тяжело. Она ощущает себя в шкуре Невилла на уроках зельеварения. И хотя Гарри — далеко не Снейп, в каком-то смысле, это ещё хуже, потому что демонстрировать свою беспомощность перед ним в три раза неприятней.

Толстое древко ходит и подрагивает в её крохотных ладонях. Можно было бы предположить, что проблемы в её физической слабости, но нет, девочки-первокурсницы прекрасно справляются с тем же самым «Чистомётом», а Джинни Уизли так вообще носится на метле, как приклеенная, хотя тоже далеко не силачка.

«Да можешь ты висеть ровно, в конце концов?!» — ругается Гермиона в сердцах, хотя ни эта ругань, ни её судорожные попытки удержать древко на одной линии, как всегда ни к чему не приводят.

Он сказал, ей надо сделать круг? Что ж, это она может, она уже это делала много раз, надо просто слегка успокоиться и повторить. Она трогается с места, и в первый момент так вихляет в сторону древком, что едва не врезается в ограждение. Она медленно отворачивает, снизив скорость до самого минимума, потом всё-таки вписывается в круг и летит еле-еле на высоте примерно двух футов над землёй, разом вспотевшая, с выпученными глазами, вцепившаяся пальцами в дерево, что было сил.

— Достаточно! — она слышит его голос, но так сосредоточена на том, чтобы не нырнуть концом метлы в землю, что не может остановиться.

— Стоп, стоп, стоп! — он спрыгивает с трибуны вниз, догоняет её и ловит, одной рукой за талию, другой хватает древко метлы, разворачивая их вокруг себя и останавливая. Она встаёт на ноги и вытирает пот со лба.

— Вот видишь! — восклицает она, как будто это он виноват в её неумении.

— Вижу, вижу, — он забирает метлу и указывает на неё пальцем. — Гермиона, это — инструмент.

— Я и так знаю, что…

— Подожди! Представь, что ты держишь в руке перо. Тебя же когда-то учили писать? Сначала кажется, что у тебя в руке что-то живое и непослушное, которое надо укрощать, потом ты просто берёшь и пишешь. Так и здесь. Не надо думать о метле. Понимаешь?

— Ну, не то, чтобы я о ней думаю…

— Нет, ты именно думаешь! Ты думаешь, как с ней справиться. А надо просто её использовать. Думай о том, что ты хочешь сделать, так же, как когда ты пишешь о чём-то, ты думаешь, что хочешь написать, а не как ты будешь это всё выводить пером по бумаге.

— Но у меня не получается! Она не слушается моих команд.

— Нет, это ты меня не слушаешь. Не надо командовать.