Музыкальный Ричи (Ричард Грин)

Оружие выбора: пистолет и его руки, он толкает в глазные яблоки людей в своих черепах.

Нравится: слюнявые щенки, будучи популярными, насилие.

Не нравится: люди, злоупотребляющие кем-то моложе себя, стройные, быть боссом.

Личность: саркастичный, удручающий, сердитый, счастливый и действует как задира перед горячими девушками.

Навыки и сильные стороны: хорошо использовать любой тип пистолета, довольно сильно определенно способен приколоть кого-то к стене

О, и он очень хорошо поет.

Недостатки: когда он видит огонь, у него суровые воспоминания о его прошлом заставляют его застыть на месте.

История

Сегодня мои дорогие матери похороны, мое тело, покрытое черным костюмом, раскрывающее темноту и печаль, которые поглощали этот день, мои глаза потемнели в черном, моя кровь рассыпала бессонные глаза, глядя на дождь, который висел на небе с богами, слезами, вздохом сбежала из моих сухих губ, прежде чем маленькая рука крепко держала меня, заставляя меня рушиться до реальности. Я посмотрел вниз, чтобы увидеть ребенка, у которого все ее мечты разрушены и раздавлены, слезы текли по ее мокрым липким щекам, когда она всхлипывала и плакала, чтобы наша драгоценная мать вернулась со своей спящей могилы.

Печальные слова повторяются в моем сознании, вас запомнят, вы, где великие женщины, отдыхая в куске, сделали мне кое-что… измените… они медленнее опустили черный деревянный контейнер с корпусом моей матери, она в темноте остается молодым и реалистичным, грязь медленно падает на черную краску, пока ее больше не видно.

Поскольку все оставляли много объятий, дрожат руки и добрые слова, где прошло мимо меня: «Мне очень жаль Ричарда», — сочувственно сказал мой кузен, ее глаза были готовы почти наполниться слезами. «Все в порядке, Джесс, спасибо» Я слегка улыбнулся, счастливая сторона меня теперь подделана и мертва, ненависть, печаль, смерть теперь заменила ее.

Диск был длинным, увещающим, твердым, глаза, казалось, падают, поэтому мое зрение поглощается черным.

Она была там… моя мать… она стояла, открытая, вооруженная, ожидая, когда мои объятия обнят ее тело… Я бежал полным следом к ней. Я осторожно обнял ее руку за рамку делегата… пока»… Просыпайся…

Мои глаза распахнулись, чтобы увидеть папу, я кивнул, когда я сел, потирая сон, который ушел в глаза на глазах у моих глаз: «Приходите на брата», мой старший брат обнял меня, надеясь сделать мою депрессию поднятой на плечи, но без пользы, его улыбка больше не остается на месте, поскольку она превращается в хмурый взгляд.

Звуки маленьких светлых рыданий можно было услышать «почему… почему мама, зачем тебе нужно идти?» Ее маленькие руки покрывали ее когда-то яркие карие глаза, ее темно-коричневые волосы наносили ей на плечи какие-то пряди, прилипающие к ее теперь мокрым щекам.

Вздох ускользнул от моего горла, когда мои усталые ноги царапали грубый ковер, вскоре я добрался до своей старой рваной деревянной двери, черная краска медленно отслаивалась от деревянной службы.

Я медленно повернул дверную ручку, скрипя металлические петли, эхом отозвался по коридору, когда я открыл дверь, и я почувствовал, как гнев заставил меня ударить, я ворвался в мою комнату с черным ковром, стены были красными с множеством фотографий семьи и рисунками моих юных сестер.

Я зарычал в раздражении, прежде чем орать «почему» я схватил фотографию, обрамленную рамкой, это была фотография меня, отца, брата, сестры и матери, я прорычал, прежде чем бросать ее на красную стену, вставляя краску, черный ковер, деревянная рама раскололась до такой степени, что семейная фотография выплыла, она медленно скользила к земле, как перо от падшего ангела.

Мое лицо гнева превратилось в грусть, когда я упал на колени, мои руки тряслись от грусти, страха и ощущения потери, я взглянул на упавшую фотографию моей семьи, и радостные выражения смотрели на меня, почти издеваясь надо мной.

Я неуклюже схватил самый большой осколок стекла, вздрогнул от ощущения, что мои чувствительные кончики пальцев вырезаны из неровного стекла, слезы медленно выходят из моих глаз, впервые в моей жизни э… Я хотел умереть…

Я шатко поместил острое лезвие на мою бледную кожу, мое дыхание сжалось, когда я надавил на осколок стекла, малиновая жидкость просачивалась сквозь трещины моей разорванной кожи, бегая по моему запястью, слезы, медленно вытекающие из краев моих глаз, скатываясь по моим бледным щекам: «Почему… почему… мама… зачем тебе умирать от рака»… Я тихо рыдал.

Я толкнул лезвие глубже в мою кожу, боль усилилась, заставив меня вздрогнуть от сенсации: «Сэр, я просто хотел, чтобы я… Ричард!» Я слышал, как мой старший брат крикнул, когда он бежит ко мне, отрывая осколок стекла от меня, сжимая мое запястье, пытаясь остановить кровотечение, просачивающееся сквозь трещины его пальцев, он быстро крепко прижался ко мне, мягко потирая спину перестраховка.