Томео и Джиннета

— Нет, — мотнула головой Джиннета. — Я и Томео и без того любим друг друга, и будем друг с другом всегда!

Губы Снейпа изогнулись в саркастичной усмешке, и это разозлило Джиннету. Она поднялась.

— Вы ещё не сказали, чего желаете взамен, — сказал Снейп.

— Зелья Живой Смерти, и антидота к нему, а также Оборотного. Хорошего Оборотного, чтобы действовало дюжину часов, не меньше, — ответила Джиннета, и добавила, не сдержавшись. — То, что ваш брак с мисс Эванс распался, ещё не значит, что у меня будет также!

— Разумеется, мисс Уизли, — саркастично согласился Снейп, — все будет не так, когда вы сбежите прочь, от ваших враждующих семей, и переберетесь в Европу, где в последнее время сильно не любят британцев, и окажетесь там без денег, связей и поддержки. Ведь ваша любовь преодолеет все житейские трудности, не то, что моя.

— Томео ради меня готов на всё, как и я ради него! — выкрикнула Джиннета.

Почему-то её ужасно злил и задевал этот сарказм от подпольного зельевара, которого не арестовывали только потому, что кто-то из покровителей Литл-Вейлинга его прикрывал. Опустившийся, нищий, уродливый, не удержавший своей любви, он ужасно раздражал Джиннету.

— Ради Лили я бросил употреблять, сумел порвать с прошлым, но это не помогло, — ответил Снейп. — Но вряд ли вас волнует мое старческое брюзжание, мисс Уизли?

— Именно так! — засопела Джиннета, ощущая новую насмешку.

— Приходите через три дня…

— Нет! Сегодня! Сейчас! — отрезала Джиннета с решимостью отчаяния.

— Как скажете, — не стал спорить Снейп.

— И еще мне нужен будет доброволец для участия в одном… незаконном деле.

— О, с этим проблем не возникнет, — мрачно заверил ее Снейп. — Только галлеоны готовьте — местные ребята с удовольствием не только поучаствуют, но и сами организуют вам хоть десять незаконных дел.

18 августа 1995 года

— Джиннета, где ты? Где ты? — кричала Молли Уизли. — Выходи, детка, я уже не сержусь!

— Ма-а-ам! — донёсся отчаянный крик Рона.

Молли бросилась туда, и взвыла раненым фестралом. Джиннета лежала бледная, ни кровинки в лице, в белом платье, в том же, в каком была на том злополучном балу. Она лежала, скрестив руки на груди, и не оставалось никаких сомнений, что она мертва. Молли закричала от отчаяния и бессилия, вырывая волосы, и на крики сбежались остальные Уизли.

— Деточка моя?! — кричала Молли. — Прости меня!

Затем она переключилась, и начала кричать, что это виноваты Лестрейнджи, что это их рук дело, месть за случившееся, что они не успокоятся, пока не изведут всех Уизли. В разгар её криков, призывающих взять палочки в руки и сжечь к дракклам всех Лестрейнджей прямо в их особняке, появились сами Лестрейнджи, словно услышали призыв Молли.

Впереди выступала бледная, не хуже Джиннеты, Беллатриса, несущая на руках мёртвого Томео. За ней следовал боевой отряд её дочерей, в траурных одеждах и с палочками наперевес. Сыновья Молли двинулись вперед, заслоняя мать, и тоже доставая палочки. Беллатриса опустила Томео, и так уж вышло, что случилось это рядом с Джиннетой. Влюбленные лежали рядом, бледные и неподвижные, и это странным образом остановило уже готовую начаться кровавую бойню, о которой вспоминали бы и десять лет спустя.

Неожиданно всем показалось кощунством драться над телами влюблённых.

— Мы не убивали её, — первой нарушила тишину Беллатриса.

— Мы не убивали Томео, — эхом повторила её слова Молли.

— Что мы наделали?! — воскликнули обе, вскидывая руки к небесам.

Затем они обе расплакались, обнявшись, и взаимные утешения и рыдания продолжались очень долго. Сыновья и дочери, и Артур с Рудольфом, вначале топтались рядом, не зная, что им делать, а затем тоже разрыдались и кинулись друг другу в объятия. Крики горя и отчаяния сменились заверениями в дружбе и возгласами, что больше никогда, а затем и клятвами в верности, и через час всё неожиданно закончилось одной грандиозной магической клятвой. Шестерым сыновьям Уизли предстояло жениться на шести дочерях Лестрейндж, и тем самым прекратить вражду двух семейств, и снять проклятие невольного убийства двух невинных душ.

В разгар обсуждения деталей свадеб — шесть свадеб одновременно, это вам не просто так! — Молли неожиданно икнула, а потом заорала. Следом за ней заорала Беллатриса, а потом и все остальные. К трупу Томео приближался, пошатываясь, еще один Томео, не менее бледный, но все же живой. Не обращая внимания на крики, он окропил губы Джиннеты какой-то жидкостью, и та восстала из мёртвых. Затем раздался стук, следом еще один, Молли и Беллатриса хлопнулись в обморок.

— Бежим, пока им не до нас, — тихо сказала Джиннета уголком рта.

— Я повредил ногу и не могу бежать, — ответил ей Томео.

Но бежать и не потребовалось, все кинулись к ним, с радостными криками, и никто и не заметил прибытия еще двух действующих лиц.