Добавить в моё избранное
36 мин, 28 сек 7658
Криденс зажал ладони между коленями, прикусив нижнюю губу, блестел чёрными глазами из-под чёрной чёлки.
Ах ты паршивец, — с нежностью подумал Грейвз, пряча улыбку за костяшками пальцев. Маленький хитрый паршивец. Он смотрел на мальчишку, не в силах перестать улыбаться, тот смотрел на него в ответ, сутулясь от гордости и смущения.
— Ты молодец, — наконец сказал Грейвз. — Очень хороший ход. Но это ещё не мат.
Он увёл короля на соседнюю клетку и постарался больше не отвлекаться.
Конечно, он выиграл. Когда до финала оставалось пять-семь ходов, он предложил Криденсу ничью. Тот возмущённо отказался, и Грейвз загнал его короля в угол. Криденс недовольно хмурился, его белые рыцари, понурившись, собирались на краю доски.
— Не расстраивайся, — ласково сказал Грейвз. — Это твоя первая партия. Ты научишься.
Криденс сердито вздохнул, опустив плечи. А ведь он азартен и не любит проигрывать, — догадался Грейвз. Там, внутри, если аккуратно расколоть замороженную скорлупу из страха, он пылкий, нетерпеливый и упрямый. И этот коктейль манит к себе так же сильно, как трогательная ласковая покорность из прежних фантазий.
— Я хочу мой выигрыш, — сказал Грейвз и хлопнул себя по бедру. — Иди сюда.
Он откинулся глубже в кресло и раздвинул ноги, чтобы Криденс мог сесть к нему на колено. А мальчик-то тяжёленький, — со странным удовольствием подумал он, обнимая его за пояс.
В кресле едва хватало места для двоих. Персиваль привалил Криденса к себе, тот опустил голову ему на плечо, тихо дыша.
— Ты очень хорошо играл, — негромко сказал Грейвз, поглаживая его по спине. — Ты молодец. Я хочу разделить выигрыш с тобой, ты заслужил.
— Спасибо, сэр, — на удивление без своего вечного заискивания ответил тот.
Грейвз целовал его долго, неторопливо, лаская языком его рот, прикусывая губы, с силой сминая пальцами плечи и бока. Криденс учился быстро — его поцелуи были внимательными, влажными, любопытными. Он прикусывал в ответ, трогал губами и языком, легонько всасывал, с осторожным интересом касался губами уголка рта, подбородка, челюсти. Грейвз выдыхал ему в рот и с изумлением понимал, что готов застонать. От одних только поцелуев, мать вашу. На пятом десятке лет у него вставало от поцелуев.
Он держал Криденса за пояс, с наслаждением принимая на себя его вес, чувствуя его запах, шелест ткани под пальцами и горячее, молодое, сильное тело в руках. Криденс умоляюще вздыхал и разводил колени, когда Грейвз сжимал его бедро, ёрзал, стараясь хоть к чему-нибудь прижаться пахом, громко и звонко стонал, когда Грейвз целовал его в шею, оставляя красные пятна укусов.
Рядом с ним было легче дышать. Словно запах, касаясь ноздрей, раскрывал внутри что-то неведомое. Персиваль вдыхал его с чёрных густых волос, с нежной кожи за ухом, с горла, покрытого поцелуями. Криденс держался за него — и он сам держался за Криденса. С силой проводил рукой по груди, чувствуя, как в ладонь толкается его сердце. Забравшись под выпущенную из брюк рубашку, приглаживал дорожку жёстких курчавых волос ниже пупка. Молодость Криденса как будто вливалась в него самого.
Криденс нетерпеливо толкался в руку и жалобно шептал «мистер Грейвз»…, пока тот длинными медленными движениями наглаживал его обнажённый член.
— Подожди… — шептал Грейвз ему в губы. — Подожди, мой мальчик… Я хочу тебя слышать…
Криденс не умел ждать, он кусал губы, обнимая его за шею и прижавшись пылающим лицом к щеке, хныкал «пожалуйста… пожалуйста, сэр»… — пока Грейвз не шептал властно:
— Можно! — и тогда Криденс кончал ему в руку, всхлипывая и задыхаясь от облегчения.
Тяжело привалившись к Грейвзу, Криденс тихо и ровно дышал, пристроив голову ему на плечо. Можно было бы решить, что он заснул, если бы его рука не блуждала бесцельно по груди Персиваля, пересчитывая пуговицы и потягивая за уголки рубашки. Грейвз гладил его по спине, обводя большим пальцем худые лопатки.
— Ваш друг… — тихо сказал Криденс. — Каким он был?
Грейвз шумно вздохнул. Он не хотел вспоминать. Он не любил ворошить старое — от этого никогда не случалось ничего хорошего. Он уже собрался было ответить, что это неподходящая тема для разговора, как вдруг подумал — а хотел бы Гарри, чтобы он забыл его вот так, даже не оглянувшись на всё, что их связывало?
Да кто бы вообще этого хотел?
Грейвз прижался губами ко лбу Криденса.
— Он был хорошим человеком. Я знал его много лет. Он много путешествовал, и когда возвращался в Америку, каждый раз привозил мне сувенир…
Ах ты паршивец, — с нежностью подумал Грейвз, пряча улыбку за костяшками пальцев. Маленький хитрый паршивец. Он смотрел на мальчишку, не в силах перестать улыбаться, тот смотрел на него в ответ, сутулясь от гордости и смущения.
— Ты молодец, — наконец сказал Грейвз. — Очень хороший ход. Но это ещё не мат.
Он увёл короля на соседнюю клетку и постарался больше не отвлекаться.
Конечно, он выиграл. Когда до финала оставалось пять-семь ходов, он предложил Криденсу ничью. Тот возмущённо отказался, и Грейвз загнал его короля в угол. Криденс недовольно хмурился, его белые рыцари, понурившись, собирались на краю доски.
— Не расстраивайся, — ласково сказал Грейвз. — Это твоя первая партия. Ты научишься.
Криденс сердито вздохнул, опустив плечи. А ведь он азартен и не любит проигрывать, — догадался Грейвз. Там, внутри, если аккуратно расколоть замороженную скорлупу из страха, он пылкий, нетерпеливый и упрямый. И этот коктейль манит к себе так же сильно, как трогательная ласковая покорность из прежних фантазий.
— Я хочу мой выигрыш, — сказал Грейвз и хлопнул себя по бедру. — Иди сюда.
Он откинулся глубже в кресло и раздвинул ноги, чтобы Криденс мог сесть к нему на колено. А мальчик-то тяжёленький, — со странным удовольствием подумал он, обнимая его за пояс.
В кресле едва хватало места для двоих. Персиваль привалил Криденса к себе, тот опустил голову ему на плечо, тихо дыша.
— Ты очень хорошо играл, — негромко сказал Грейвз, поглаживая его по спине. — Ты молодец. Я хочу разделить выигрыш с тобой, ты заслужил.
— Спасибо, сэр, — на удивление без своего вечного заискивания ответил тот.
Грейвз целовал его долго, неторопливо, лаская языком его рот, прикусывая губы, с силой сминая пальцами плечи и бока. Криденс учился быстро — его поцелуи были внимательными, влажными, любопытными. Он прикусывал в ответ, трогал губами и языком, легонько всасывал, с осторожным интересом касался губами уголка рта, подбородка, челюсти. Грейвз выдыхал ему в рот и с изумлением понимал, что готов застонать. От одних только поцелуев, мать вашу. На пятом десятке лет у него вставало от поцелуев.
Он держал Криденса за пояс, с наслаждением принимая на себя его вес, чувствуя его запах, шелест ткани под пальцами и горячее, молодое, сильное тело в руках. Криденс умоляюще вздыхал и разводил колени, когда Грейвз сжимал его бедро, ёрзал, стараясь хоть к чему-нибудь прижаться пахом, громко и звонко стонал, когда Грейвз целовал его в шею, оставляя красные пятна укусов.
Рядом с ним было легче дышать. Словно запах, касаясь ноздрей, раскрывал внутри что-то неведомое. Персиваль вдыхал его с чёрных густых волос, с нежной кожи за ухом, с горла, покрытого поцелуями. Криденс держался за него — и он сам держался за Криденса. С силой проводил рукой по груди, чувствуя, как в ладонь толкается его сердце. Забравшись под выпущенную из брюк рубашку, приглаживал дорожку жёстких курчавых волос ниже пупка. Молодость Криденса как будто вливалась в него самого.
Криденс нетерпеливо толкался в руку и жалобно шептал «мистер Грейвз»…, пока тот длинными медленными движениями наглаживал его обнажённый член.
— Подожди… — шептал Грейвз ему в губы. — Подожди, мой мальчик… Я хочу тебя слышать…
Криденс не умел ждать, он кусал губы, обнимая его за шею и прижавшись пылающим лицом к щеке, хныкал «пожалуйста… пожалуйста, сэр»… — пока Грейвз не шептал властно:
— Можно! — и тогда Криденс кончал ему в руку, всхлипывая и задыхаясь от облегчения.
Тяжело привалившись к Грейвзу, Криденс тихо и ровно дышал, пристроив голову ему на плечо. Можно было бы решить, что он заснул, если бы его рука не блуждала бесцельно по груди Персиваля, пересчитывая пуговицы и потягивая за уголки рубашки. Грейвз гладил его по спине, обводя большим пальцем худые лопатки.
— Ваш друг… — тихо сказал Криденс. — Каким он был?
Грейвз шумно вздохнул. Он не хотел вспоминать. Он не любил ворошить старое — от этого никогда не случалось ничего хорошего. Он уже собрался было ответить, что это неподходящая тема для разговора, как вдруг подумал — а хотел бы Гарри, чтобы он забыл его вот так, даже не оглянувшись на всё, что их связывало?
Да кто бы вообще этого хотел?
Грейвз прижался губами ко лбу Криденса.
— Он был хорошим человеком. Я знал его много лет. Он много путешествовал, и когда возвращался в Америку, каждый раз привозил мне сувенир…
Страница
11 из 11
11 из 11
