Уроки волшебства

Грейвз вернулся домой в растрёпанных чувствах, даже не дождавшись окончания вечера. Смог только расспросить Талиесина об обстоятельствах смерти Гудини. История была странная, обстоятельства были странными — какие-то студенты то ли напали на Гарри во время гастролей, то ли попросили продемонстрировать трюк, и тот не удался. Так или иначе, Гарри попал в госпиталь. Колдомедики справились с проблемой, и он уже бодро шёл на поправку, когда однажды вечером его вдруг нашли в палате мёртвым.

Грейвз, не раздеваясь, зашёл в столовую и достал из буфета квадратный графин с виски.

Аврорат замял дело. Не было известно даже, отчего Гарри умер — его просто похоронили как можно скорее. Аврорат, как же… Гриндевальд.

Грейвз не глядя налил себе четверть стакана, оставил графин открытым. Прошёлся от окна к окну.

Вот как это было. Встреча со старым другом. Гриндевальд достал из головы Грейвза знание, что Гудини нельзя обмануть, и решил подстраховаться. Навестил в госпитале. Они поболтали, посмеялись, Гарри в своей задорной манере пересказал историю нападения, в лицах и красках изображая себя и студентов. Он не был легиллиментом, он просто умел чувствовать ложь. Успел ли он догадаться, когда Гриндевальд вытащил палочку? Успел ли понять, что это не настоящий Персиваль?

Грейвз мерил шагами столовую, ясно и яростно представляя себе эту сцену.

Успел ли? Или Гриндевальд не просто убил его друга, но сначала убил дружбу, и Гарри умер, думая, что его убивает Грейвз?

Он вдруг понял, как дорог ему был этот остроумный вспыльчивый человек, который на первый взгляд казался легкомысленным шарлатаном. Это был кусочек его личной жизни, не посвящённый карьере, эгоизму или чувственным удовольствиям. Это был островок отдыха для… души?

Грейвз глянул на пустой стакан в руке и наполнил его ещё раз.

Гриндевальд отнял у него всю его жизнь, не пощадил даже эту малость — привязанность к другому живому существу. Дом, карьеру, страну, лицо, репутацию, имя, смысл жизни, будущее и прошлое, тайны, страхи, грехи… Гриндевальд поимел его везде, куда ни глянь. Для полного комплекта не хватало только финального изнасилования.

Гриндевальд, кстати, пытался.

— Ты ведь знаешь, что я могу тебя заставить, — говорил он, поигрывая чёрной с перламутром палочкой. Он стоял, небрежно прислонившись плечом к косяку двери, и на благородной тонкой шерсти оставались мелкие чешуйки отсыревшей краски. У Грейвза аж зубы сводило от желания приказать: «Не пачкай мою одежду!».

— Можешь, — признал Персиваль, глядя ему в глаза. — И что с того?

— Смельчак? Не боишься? — с усмешкой спросил тот, приблизился, дотянулся кончиками пальцев до щеки и погладил.

— Знаешь, — задумчиво сказал Грейвз, не сводя с него глаз, — а ведь лет двадцать назад ты был в моём вкусе. Будь ты помоложе, я бы сам тебе предложил. Но сейчас — извини, не встанет. Запустил ты себя.

У того по лицу пробежала гримаса, он оттолкнул голову Персиваля.

— Не заблуждайся. Твой член мне не интересен.

Грейвз пожал плечами:

— А зря. Все хвалят.

— Ты никогда не задумывался, что испытывают под тобой все эти молоденькие мальчики? — Гриндевальд обошёл кругом стул, к которому был прикован Грейвз, мягко взъерошил ему волосы на затылке. — Я могу тебе показать. Наглядно. Тебе даже может понравиться. Ты можешь даже пристраститься…

Грейвз не испытывал ничего, кроме унылого отвращения. Конечно, Гриндевальд мог исполнить свою угрозу. Это было бы неприятно, но куда неприятнее было сидеть здесь уже чёрт знает сколько времени, под сквозняком из разбитого окна, который леденил плечо и шею, и осознавать свою абсолютную беспомощность.

— Ты пытаешься меня напугать? — спросил Грейвз. — Чем? Вялым членом?

— Не зарывайся, или я передумаю быть с тобой аккуратным, — Гриндевальд чуть сощурил глаза.

— Хватит кружить, — устало предложил Грейвз. — Решил трахнуть — вперёд, только давай по-быстрому, без этого нагнетания атмосферы. И, знаешь… — добавил он после паузы, — выпей оборотку перед тем, как снимать штаны. Самому с собой — это будет хоть немного забавно.

— Блефуешь, — сказал Гриндевальд, поднимая его голову за подбородок. — Я же вижу, что тебе страшно.

— Мне противно, — с кривой ухмылкой пояснил Грейвз. — Но если ты думаешь, что твой член станет моим самым кошмарным переживанием, уж прости — не станет. Я видел вещи и пострашнее.

— А что ты скажешь, если я буду приходить к тебе постоянно?

— Сил-то хватит? — Грейвз с усмешкой обежал его глазами. — В твоём возрасте вредно перенапрягаться, а я требовательный любовник. Придётся попыхтеть.

Гриндевальд, не сдержавшись, ударил его по лицу.

Выполнить угрозу он так и не смог.