Шипы для железной девы

Они валялись внизу, на границе пролома.

Она сама не могла решить, почему посчитала, что стена была выломана снаружи, а не изнутри. Ничто явственно на это не указывало. Но какая-то внутренняя логика подсказала ей это. Нарисовала план, будто кто-то, руководствуясь неведомым замыслом, прокладывал подземный коридор, и наткнулся в процессе на эту стену.

«Ага, а после этого оставил свой замысел и закрыл проход, прокладка которого стоила немалых усилий, решеткой и крепкой дверью». И что же заставило его сделать это?

Что-то, увиденное внутри…

Она поняла, что у неё подрагивают руки, по тому, как слегка поплясывала её тень на стенках коридора. То ли от недавних усилий, то ли от внезапно возникшего страха. Куда же она попала?!

Она сделала несколько шагов вперед и подняла светильник повыше, чтобы разглядеть открывшееся помещение.

Рон на удивление тотчас проснулся, как только он стал шуровать в своём сундуке.

— Куда-то собираешься? — пробормотал он сонным голосом.

— Да, — прошептал Гарри, пытаясь не перебудить остальных, — хочу проверить, что с Гермионой.

— Она что, до сих пор не вернулась?

— В том-то и дело!

— Я с тобой!

Секунду он прикидывал так и этак.

— Нет, Рон, не стоит. Пока ты будешь одеваться, пройдет какое-то время, а его уже и так прошло немало. И главное, не забывай, мы с тобой оба теперь под плащ помещаемся очень плохо. Уже далеко не первокурсники. А если нас поймают, Амбридж нам спуску не даст. Да и вообще, вдруг я панику развожу на пустом месте.

— Ну, как знаешь. Только обязательно скажи мне, когда вернешься. Я хочу знать, что с Гермионкой всё в порядке. Я не засну, обещаю!

— Конечно, дружище, — кивнул он машинально, сразу же забывая о своём обещании.

К тому времени, когда он должен будет вернуться, Рона уже пушкой не разбудишь, это точно.

Он прихватил с собой заодно и свою тёплую мантию, чтобы не замерзнуть, пока будет блуждать по насквозь продуваемым коридорам замка, и спустился вниз. Разложив на столике карту Мародёров, он сразу же принялся изучать подвальные этажи, вспомнив, что Гермиона упоминала о встрече после ужина со своими конвоиршами для отработки у входа в слизеринские подземелья. Он пробежался глазами по всем закоулкам Слизерина, прошёлся по верхним подземельям, потом спустился на нижние, но свою подругу нигде не обнаружил.

«Хм», — почесал он в затылке. Может быть, она как раз сейчас возвращается назад?

Он просмотрел весь путь от подземелий до башни Гриффиндора, потом судорожно стал листать другие этажи, заглянул непременно и в библиотеку, но точки с заветной надписью так и не обнаружил.

Да где же она?!

Он снова вернулся к изучению подземелий, думая, что мог что-то пропустить. Осмотрел всё более внимательно, буквально чувствуя, как утекает время, которое вдруг побежало куда-то с огромной скоростью. Нет, сомнений не оставалось. Либо Гермиона сейчас сидела в Выручай-комнате, либо её вообще не было в замке.

Может, она решила что-то сделать, о чём они с Роном не знали? Может, у неё дела?

«Да какие дела?!» — воскликнул в голове возмущённый голос. И тут же он словно устыдился сам себя. «Какие дела у неё могут быть, помимо нас»? — хотел он сказать, ведь так? Эгоистичная такая точка зрения. Собственническая. Хотя, вполне имеющая право на жизнь. Действительно, до этих пор у Гермионы не было и намёка на какие-то свои дела, помимо общих с ними. Ну, а что если они именно вот сейчас появились?

Впрочем, это только так звучало — «дела»! На самом деле, он, конечно, сразу же понял, что подразумевает под этим словом, просто не хотел сам себе признаваться в этом. Была всего одна-единственнная вещь, которая могла бы Гермиону заставить о ней умалчивать перед ними обоими. Если только у неё кто-то появился. Парень.

От этой мысли стало отчего-то ужасно тоскливо, словно внутри натянулась какая-то жила. Натянулась болезненно и как-то обреченно. Он внезапно представил себе Гермиону в Выручай-комнате с кем-то из парней. Незнамо почему, но картинка оказалась донельзя неприятной для его взгляда. И снова он почти тут же понял, что это означало. Ревность! Он банально ревновал свою подругу. Ревновал, как человек, который имел почти единоличную монополию заботиться о ней, знать все её тайны, находиться на самом первом месте в её приоритетах, ну, быть может, сразу после родителей. Узнать вдруг, что кто-то может встать (влезть, втиснуться!) на его, казалось бы, законное место, было, как выяснилось, очень неприятным открытием.

Конечно, он должен немедленно справиться с подобными вещами в себе. Справиться и больше к ним не возвращаться. Он никакого права не имеет на такое отношение. Вместо того чтобы порадоваться за подругу…

Внезапно в мозгу вновь возникла насмешливая физиономия Сириуса. На этот раз ему достаточно было просто покачать головой, чтобы она исчезла.