Дракона Малфой и черный префект

Палочка в ее руках сверкнула, левая рука с Меткой шлепнулась оземь. Даже не думая останавливать кровотечение, Люциана побежала вперед, выписывая палочкой на ходу фигуры.

— Нет! — крикнула Дракона, устремляясь вслед за мамой.

Убить собственными руками отца, а через час лишиться мамы? Это было чересчур, Дракона ощутила, что ее сейчас разорвет, взорвет изнутри от переполняющих эмоций и чувств.

— Это Темная Леди, схватить ее!

В дверях зала стояли Министр Фиона и авроры с палочками наизготовку. Темная Леди повернула голову, словно выходя из транса, и взмахнула рукой. Люциана опять упала на пол, не успев произнести заклинание. Авроры, шагнувшие было вперед, остановились, в зале повисло тяжкое молчание.

— Неужели ты думаешь, что от моей Метки так легко избавиться? — процедила Леди в тишине. — Это знак Судьбы, от которой не уйти!

Люциана корчилась на полу, видно было, как ее сжигает изнутри. Губы ее шевелились беззвучно, и Дракона не столько прочитала по ним, сколько догадалась: «Я люблю тебя, беги!» В следующую секунду Люциану взорвало, и Дракона ощутила, как ее взрывает вместе с мамой. Она орала, визжала, билась в истерике на плече Германа, который уносил ее прочь от снова вспыхнувшего Адского Огня, мимо ринувшихся в атаку авроров.

— Сегодня погасла Бетельгейзе, ярчайшая из звезд, — прогремел голос Темной Леди. — За это вы все умрете!

И после этого Дракона умерла.

Глава 7

— Поешь, — сказал Герман, ставя рядом с Драконой тарелку.

Дракона, отвернувшись от окна, механически взяла ложку и начала «есть», не чувствуя вкуса. Герман вздохнул, но ничего говорить не стал, вышел из комнаты.

— Ну что там? — донесся голос Рони через неплотно прикрытую дверь.

— Все то же, — ответил Герман. — Как кукла.

Дракона отложила ложку и снова уставилась в окно. Есть ей не хотелось. Смотреть в окно тоже не хотелось. Можно было смотреть в стену, но не хотелось поворачиваться. Ничего не хотелось, честно говоря. Дракона не знала, сколько дней прошло с Рождества, не знала и не хотела знать. Она должна была умереть там, в Министерстве, но ее зачем-то вытащили. Ее зачем-то кормили и мыли, водили в туалет, зачем-то с ней разговаривали, словно в существовании был хоть какой-то смысл. У нее не было сил жить, но не было сил и умереть. Кукла. Механическая кукла.

Стоило ли вообще затевать все изначально? Ведь она всего лишь хотела дать отпор Герману! Уж лучше бы она ему просто дала, это было бы противно, мерзко, она бы возненавидела себя за слабохарактерность, но все были бы живы. Нарцисс. Люциана. Винченца. Грета. Альбина. Список можно было продолжать до бесконечности, и все это было делом рук Драконы!

— Ты неправа, — раздался голос Рони.

Дракона повернула голову, с удивлением обнаружив, что она больше не в своей комнате. Заколдовали и отлегилиментили? Вялость и отсутствие чувств и желаний куда-то делись, но и злость не приходила.

— Нет, никакой легилименции, — покачала головой Рони.

Она запустила руку в рыжие волосы, взлохматила их и тут же пригладила.

— Так я что, все произносила вслух?! — сообразила Дракона и тут же ужаснулась.

— Это называется терапия, — пояснила Рони. — И нет, ты неправа. Темная Леди возродилась, жертвы все равно были бы, независимо от того, начала бы ты действовать или нет. Теперь, когда мы знаем пророчество, это предельно ясно.

— Поэтому ты что-то подлила мне в суп?

— Умная девочка, — блеснула улыбкой Рони.

Она встала и подошла к окну, сквозь которое с трудом пробивался тусклый свет. Теперь Рони стояла к Драконе боком и словно бы говорила сама с собой, заложив руки за спину и смешно вытягивая шею.

— Не пойми меня неправильно, мне нравится Герман. Но еще больше я ценю то, что он сделал на первом курсе.

Рони не стала пояснять, что именно, лишь нервно хрустнула пальцами. Впрочем, Дракона и так могла вообразить, что именно там произошло. Маленькая, тихая ботаничка (правда, с кучей рыжих сестер, но все же) и задира-хулиган, взявшийся ее защищать. Подозрительно знакомый сценарий.

— Благодаря ему мы смогли подружиться с Гарриет, — неожиданно сказала Рони. — Он ввалился в купе, где мы сидели друг напротив друга, не зная, как начать разговор, такой наглый и самоуверенный, что у нас сразу нашлись слова. И мы начали дружить против него, можешь себе представить?! Потом мы попали вместе в несколько опасных ситуаций и поняли, что наше первое впечатление друг о друге было неправильным.

Рони посмотрела на Дракону, словно проверяя реакцию, снова повернулась к окну.

— Я подлила тебе зелья только из-за Германа. Ты в депрессии, и он тоже не в порядке. Я поняла причины твоего душевного упадка и не могу тебя в нем винить, — она вздохнула. — Мило Прюэтт погиб. Мы никогда не были с ним близки, но почему-то потом я пару дней не могла сосредоточиться ни на чем.