Фандом: Шерлок Холмс и доктор Ватсон. История о разлученных влюбленных, таинственном букете и очередном «деле на одну трубку».
Добавить в моё избранное
30 мин, 58 сек 17646
Сирота из приличной, но обедневшей семьи, она вот уже второй год жила у своей тетки миссис Уокер, давно овдовевшей и бездетной. Мать Агаты скончалась, когда девочка была еще совсем маленькой. После смерти отца, промотавшего свой небольшой капитал на авантюру с несуществующими алмазными копями, обнаружились серьезные долги, и мисс Макензи пришлось продать родительский дом, чтобы выплатить их. Никакого содержания отец ей не оставил.
Миссис Уокер, дама лет сорока пяти, отличалась приятной внешностью, которая, впрочем, не слишком гармонировала с ее характером. Эта почтенная женщина жила в доме, оставшемся ей от покойного мужа, на более чем скромную ренту. Она была единственной близкой родственницей Агаты Макензи. Бабушки и дедушки Агаты давно умерли, мать ее не имела братьев и сестер, а у отца была только младшая сестра — вот эта самая миссис Уокер. Правда, когда-то у мистера Макензи был еще и младший брат, но тот, не поладив с родней, в пору своей буйной юности отправился в Австралию в поисках лучшей жизни, да так и сгинул без вести где-то на просторах Зеленого континента.
Таким образом, выбора у мисс Макензи не оставалось. Компания ее тетки, может, и не была самым приятным обществом в Эдинбурге, зато надежно защищала сироту от сплетен, неизбежных для репутации девушки, оставшейся без родителей. Не говоря уже о том, что Агате просто некуда было больше податься.
Около полугода тому назад, как рассказала Мэри, мисс Макензи познакомилась на рождественском балу с весьма достойным джентльменом — инженером Джеймсом Гарднером. Он гостил здесь у своего бывшего университетского товарища, приехав в город буквально за пару дней до праздника. В конце января Гарднеру предстояло отправиться в Кауденбит — шахтерский городок чуть севернее Эдинбурга. Там он должен был заступить на должность инженера местного филиала крупной угольной компании. «Как видишь, партия была неплоха, — писала мне об этом Мэри в своем письме. — Выбор Агаты одобрила даже ее тетя, которой вообще трудно в чем-либо угодить».
Роман молодого инженера с мисс Макензи развивался стремительно — незадолго до его отъезда в Кауденбит они объявили о помолвке. Свадьбу запланировали на конец июня — к тому времени Гарднер должен был получить право на первый отпуск. Назначили даже точную дату — 29 июня, день рождения Агаты.
Гарднер и мисс Макензи обменивались письмами каждый день. Кауденбит и Эдинбург разделяют всего восемнадцать миль, так что ожидание очередной весточки каждый раз бывало недолгим. В последних числах мая Гарднер написал невесте, что его посылают в командировку в Лондон и что он выезжает туда завтра утром. Через день ей пришло письмо из Лондона — Джеймс сообщал, что благополучно добрался до столицы. Это было его последнее послание — с того дня Агате перестали приходить письма от жениха.
Молчание Гарднера было столь внезапным и неестественным, что через пару дней перепуганная невеста инженера решилась написать его начальству. Ответ пришел очень быстро и стал настоящим ударом для Агаты Макензи. Руководство местного филиала угольной компании сообщало, что Джеймс Гарднер был направлен по делам службы в столицу, но в лондонской конторе так и не появился, хотя прошла уже неделя со дня его отъезда. В конце письма невесту инженера благодарили за сведения о том, что он отправил ей письмо по прибытии в Лондон, заверяли, что для поисков мистера Гарднера делается все возможное и обещали, что в случае появления новостей ее сразу же известят.
Следующие две недели мисс Макензи провела как во сне, ощущая себя соломенной вдовой. Никаких новостей о Джеймсе Гарднере не было. Что ей оставалось? Вновь написать в контору угольной компании? Но это не имело смысла — если бы что-то прояснилось, ей оттуда сообщили бы.
Больше ей обращаться было не к кому. Близких родственников у ее жениха не имелось — как и она сама, он был сиротой и единственным ребенком у родителей. Что же касается его бывшего университетского товарища, проживающего в Эдинбурге, то, как выяснила мисс Макензи, приятели мало общались после того, как инженер уехал в Кауденбит, так что ее земляк ничем не мог ей помочь.
«Бедняжка Агата не знала, что больше вгоняло ее в отчаяние — мысль о том, что Джеймс предал ее или мысль о том, что он погиб… Ей казалось, что над ней смеется весь город», — так писала моя добросердечная Мэри, от души жалея подругу. Четыре дня подряд она провела в компании Агаты, не покидая ее ни на миг. Произошло это, когда миссис Уокер, внезапно вызванная письмом к умирающей золовке в Лондон, попросила Мэри и Розали не оставлять ее племянницу без присмотра. Розали приходила к ней каждый день, а Мэри на время отсутствия тети и вовсе переселилась к Агате. Но как они с Розали ни старались поддержать подругу, было видно, что их усилия бесполезны. Агата неуклонно погружалась в пучину отчаяния, граничащего с безумием.
Миссис Уокер, дама лет сорока пяти, отличалась приятной внешностью, которая, впрочем, не слишком гармонировала с ее характером. Эта почтенная женщина жила в доме, оставшемся ей от покойного мужа, на более чем скромную ренту. Она была единственной близкой родственницей Агаты Макензи. Бабушки и дедушки Агаты давно умерли, мать ее не имела братьев и сестер, а у отца была только младшая сестра — вот эта самая миссис Уокер. Правда, когда-то у мистера Макензи был еще и младший брат, но тот, не поладив с родней, в пору своей буйной юности отправился в Австралию в поисках лучшей жизни, да так и сгинул без вести где-то на просторах Зеленого континента.
Таким образом, выбора у мисс Макензи не оставалось. Компания ее тетки, может, и не была самым приятным обществом в Эдинбурге, зато надежно защищала сироту от сплетен, неизбежных для репутации девушки, оставшейся без родителей. Не говоря уже о том, что Агате просто некуда было больше податься.
Около полугода тому назад, как рассказала Мэри, мисс Макензи познакомилась на рождественском балу с весьма достойным джентльменом — инженером Джеймсом Гарднером. Он гостил здесь у своего бывшего университетского товарища, приехав в город буквально за пару дней до праздника. В конце января Гарднеру предстояло отправиться в Кауденбит — шахтерский городок чуть севернее Эдинбурга. Там он должен был заступить на должность инженера местного филиала крупной угольной компании. «Как видишь, партия была неплоха, — писала мне об этом Мэри в своем письме. — Выбор Агаты одобрила даже ее тетя, которой вообще трудно в чем-либо угодить».
Роман молодого инженера с мисс Макензи развивался стремительно — незадолго до его отъезда в Кауденбит они объявили о помолвке. Свадьбу запланировали на конец июня — к тому времени Гарднер должен был получить право на первый отпуск. Назначили даже точную дату — 29 июня, день рождения Агаты.
Гарднер и мисс Макензи обменивались письмами каждый день. Кауденбит и Эдинбург разделяют всего восемнадцать миль, так что ожидание очередной весточки каждый раз бывало недолгим. В последних числах мая Гарднер написал невесте, что его посылают в командировку в Лондон и что он выезжает туда завтра утром. Через день ей пришло письмо из Лондона — Джеймс сообщал, что благополучно добрался до столицы. Это было его последнее послание — с того дня Агате перестали приходить письма от жениха.
Молчание Гарднера было столь внезапным и неестественным, что через пару дней перепуганная невеста инженера решилась написать его начальству. Ответ пришел очень быстро и стал настоящим ударом для Агаты Макензи. Руководство местного филиала угольной компании сообщало, что Джеймс Гарднер был направлен по делам службы в столицу, но в лондонской конторе так и не появился, хотя прошла уже неделя со дня его отъезда. В конце письма невесту инженера благодарили за сведения о том, что он отправил ей письмо по прибытии в Лондон, заверяли, что для поисков мистера Гарднера делается все возможное и обещали, что в случае появления новостей ее сразу же известят.
Следующие две недели мисс Макензи провела как во сне, ощущая себя соломенной вдовой. Никаких новостей о Джеймсе Гарднере не было. Что ей оставалось? Вновь написать в контору угольной компании? Но это не имело смысла — если бы что-то прояснилось, ей оттуда сообщили бы.
Больше ей обращаться было не к кому. Близких родственников у ее жениха не имелось — как и она сама, он был сиротой и единственным ребенком у родителей. Что же касается его бывшего университетского товарища, проживающего в Эдинбурге, то, как выяснила мисс Макензи, приятели мало общались после того, как инженер уехал в Кауденбит, так что ее земляк ничем не мог ей помочь.
«Бедняжка Агата не знала, что больше вгоняло ее в отчаяние — мысль о том, что Джеймс предал ее или мысль о том, что он погиб… Ей казалось, что над ней смеется весь город», — так писала моя добросердечная Мэри, от души жалея подругу. Четыре дня подряд она провела в компании Агаты, не покидая ее ни на миг. Произошло это, когда миссис Уокер, внезапно вызванная письмом к умирающей золовке в Лондон, попросила Мэри и Розали не оставлять ее племянницу без присмотра. Розали приходила к ней каждый день, а Мэри на время отсутствия тети и вовсе переселилась к Агате. Но как они с Розали ни старались поддержать подругу, было видно, что их усилия бесполезны. Агата неуклонно погружалась в пучину отчаяния, граничащего с безумием.
