В лапах страха

Юрка с трудом оторвался от созерцания огромного бультерьера и так же безвольно взглянул на отца.

— Юрка, ты чего? — Глеб хотел было прикоснуться к перепуганному малышу, но тот отпрянул и от него. — Что-то случилось?

Умка недовольно заворчал, но остался сидеть на месте, как бы предлагая Глебу самостоятельно убедиться в том, что ничего страшного не произошло. Он только повёл ушами и качнул головой в сторону шкафа, из-под которого доносился неприятный хруст проворачивающихся вхолостую шестерёнок.

Юрка вздрогнул, потянулся к отцу.

— Тише, ты, — зашипел Глеб на собаку и, подхватив сына подмышки, поставил рядом с собой на пол.

Юрка поскорее спрятался за отца, осторожно выглянул из-за штанины, указал влажным пальчиком на зверя.

— Чего это он?

— Испугался? — усмехнулся Глеб, выискивая глазами мельтешащего сына, тень которого неуловимо возникала то с одного, то с другого бока.

— Кто, я? — надулся мальчуган, чувствуя, как при отце к нему возвращается, утерянная было уверенность и, одновременно, явно смущаясь своего недавнего поведения. — А чего он подкрадывается…

Глеб покачал головой; изловчился, поймал сына за шкирку, как котёнка; вытащил на открытое пространство перед собой, осмотрел; присел на одно колено, чтобы лучше видеть насупленное личико малыша.

— Чтобы Умка подкрадывался к кому-то — да никогда в жизни!

— Подкрадывался-подкрадывался, — быстро закивал головой Юрка, прислушиваясь к раздосадованному треньканью встревоженного Сверчка. — А его что, Умкой зовут? — Мальчик с любопытством глянул на притихшую собаку, и как-то загадочно улыбнулся, словно в мгновение ока позабыл про все недавние страхи.

(сестра его ненавидит, а под матрасом — нож)

Глеб улыбнулся.

— Всё верно, так и кличут.

Умка повёл головой — опять ему косточки перемывают. И когда уже это закончится?

— А почему?

— Ну, такую кличку дали, — растянуто сказал Глеб. — Чересчур умный — вот и Умка!

Собака демонстративно почесалась, облизала нос.

Юрка засмеялся, пуская пузыри.

«Немного нервно, но лучше уж так, чем сумасшедшее туда-сюда несколькими минутами ранее на спинке дивана»…

— Не, не умный! — довольно заключил малыш и прыснул с новой силой.

Умка заворчал, недовольно посмотрел на тычущий в свою сторону пальчик, медленно отвернулся.

— Ну вот, обиделся, — лаконично заявил Глеб, отпуская сына.

— Не, так не бывает!

— Как же, не бывает? А это что, по-твоему?

Юрка осторожно шагнул в сторону сопящего бультерьера, но Сверчок в голове затрещал, будто задыхающийся от огня пулемёт, и малыш поспешил остановиться.

— Он просто притворяется… — Юрка рассеянно развёл руками, вопросительно глянул на отца, немо вопрошая: «Ведь притворяется же?»

«Ну конечно, притворяется. Ждёт, чтобы ты подошёл поближе. Чтобы можно было… Поиграть?» — Глеб тряхнул головой, гоня прочь странные мысли. Сказал вслух:

— Не думаю. Слышишь, как вздыхает?

Юрка прислушался — Сверчок тоже.

— Угу. Я ведь не специально!

Глеб улыбнулся, потрепал сына по русым волосам. Два полноводных Байкала, устремлённых на пса, задрожали, но остались в берегах. Мальчик шмыгнул носом, в отчаянии посмотрел на отца.

— И что же теперь будет?

«Как что? Слопает, конечно. Сегодня же ночью, когда все остальные будут спать. Тихо и мирно, хлюпая кровью и довольно причмокивая. Как в страшной сказке про серого волка и не умеющего держать язык за зубами малыша».

Глеб сжал кулаки, ещё сильнее тряхнул головой.

— Папа, с тобой всё в порядке? — испуганно прошептал Юрка и от напряжения даже присел.

— Да-да, всё хорошо, милый.

— Но ведь он обиделся…

— Кто?

— Умка.

— Нет-нет.

— Но ты ведь сам только что сказал, что обиделся!

«Да, я сказал, чёрт побери, но это не значит, что нужно ныть об этом весь вечер! — Глеб скривил челюсть, силясь совладать со звоном в ушах, — когда появилась тоника он не заметил. — Что это? Никак уже безумие пожаловало: тук-тук… кто-нибудь есть дома? А дом, вообще, есть? Крыша-то хоть цела?»

Глеб приподнялся с колен, глянул на встревоженного сына.

— Вдруг он меня… того… — На Юркиных щеках вспыхнул нездоровый румянец, а взгляд часто-часто заметался по стенам гостиной, словно ища в обоях подходящую щёлку, дабы забиться в неё с головой и не высовываться до самого утра. А если понадобится — то и вообще не высовываться. Никогда-никогда! — Вдруг он укусит? Во сне.

Глеб с беспокойством посмотрел на испуганного сына, снова присел. Отчего-то ему показалось, что Юрка, в большей степени, боится не самого пса, а именно той самой откровенной мести, при помощи которой животное, якобы, задумало отыграться на вредоносном СПИНОГРЫЗЕ, осмелившемся шутить шуточки.