Пепел

—  Привет, Брюс. Давненько тебя не видел. Входи.

Я распахнул дверь, и мой приятель прошел вслед за мною в комнату. Его худая, нескладная фигура тяжело покоилась в кресле, пальцы нервно перебирали края шляпы. В глазах у него застыли тревога и настороженность, словно он в любую минуту ожидал чьего-то нападения; лицо его было бледным и изможденным, а уголки губ судорожно подергивались.

—  В чем дело, старина? Ты выглядишь так, будто только что увидел привидение. Возьми себя в руки! — Я подошел к буфету, взял графин и налил бокал вина. — Вот, выпей!

Он залпом осушил весь бокал и снова принялся за свою шляпу.

—  Спасибо, Прэг, я просто не в себе сегодня.

—  Похоже на то! Что случилось?

Малькольм Брюс тяжело вздохнул. Я молча смотрел на него, пытаясь понять, что же такое могло произойти. Сколько я знал Брюса, он всегда был человеком со стальными нервами и железной волей. Увидеть его в таком подавленном состоянии уже само по себе было событием неординарным. Я пододвинул ему сигары, и он машинально взял одну.

Только после того, как Брюс закурил вторую сигару, молчание было нарушено. Его нервозность постепенно проходила. Передо мной снова сидел спокойный, уверенный в себе человек, каким я привык его видеть всегда.

—  Прэг, — начал он. — Со мной только что произошла самая ужасная, самая дьявольская история из всех, какие только могут случиться в жизни. Я не знаю, могу ли я тебе рассказать все до конца. Ты наверняка примешь меня за сумасшедшего, и я не буду винить тебя за это. Но все, что я тебе скажу — правда. Каждое слово — правда!

На минуту он замолк. Наступила довольно-таки драматическая пауза, во время которой он успел выпустить в воздух несколько колец дыма.

Я улыбнулся. Множество разных жутких и странных историй услышал я за этим столом. Вероятно, во мне есть что-то притягательное для других людей, вызывающее доверие и желание поведать о самом сокровенном — в том числе нередко о вещах столь ужасных, что некоторые из любителей подобных историй наверняка умерли бы от зависти, узнай они хотя бы малую часть того, что довелось выслушать мне. И все же, несмотря на свою любовь к необычайным происшествиям и опасностям, а также тягу к исследованию далеких неизвестных земель, я был обречен вести скучную жизнь, изо дня в день занимаясь однообразными, весьма прозаическими делами.

—  Приходилось ли тебе слышать о профессоре ван Алистере? — спросил Брюс, прервав паузу.

—  Ты имеешь в виду Артура ван Алистера?

—  Да, именно его! Так ты его знаешь?

—  В общем, можно сказать, что да! Причем довольно давно. Еще с тех пор, как он оставил колледж, ушел с должности профессора химии и полностью погрузился в свои эксперименты. Я, помнится, как-то помогал ему выбрать наиболее удачный проект для лаборатории, которую он построил у себя на верхнем этаже. С тех пор он настолько увлекся своими опытами, что даже не находит времени для простого дружеского общения!

—  Ты, наверное, помнишь, Прэг, что когда мы с тобой учились в колледже, я некоторое время основательно занимался химией?

Я утвердительно кивнул головой, и Брюс продолжал:

—  Так вот, около четырех месяцев тому назад я потерял работу. Я узнал, что ван Алистер ищет помощника и обратился к нему. Оказалось, что он помнит меня по колледжу, и в конце концов мне удалось устроиться к нему в лабораторию, убедив его в том, что я неплохо разбираюсь в химии.

Секретарскую работу у ван Алистера вела молодая девушка по имени Мэрджори Парди. Она относилась к категории людей, в любых обстоятельствах безукоризненно выполняющих свои обязанности; кроме того, она была еще и очень привлекательна. Мэрджори немного помогала ван Алистеру в лаборатории, и я вскоре заметил, что она всерьез увлечена химией и даже проводит свои собственные эксперименты. Вообще почти все свободное время она проводила с нами в лаборатории.

Естественно, что такое сотрудничество постепенно переросло в дружбу, и очень скоро я обнаружил, что не могу обходиться без ее помощи, особенно когда профессор отсутствовал, а эксперименты были достаточно сложными. Иногда мне казалось, что для нее вообще не существует неразрешимых проблем. Химия была ее стихией!

Месяца два тому назад ван Алистер разделил лабораторию на две части и выделил для себя отдельное помещение. Он сказал нам, что приступает к серии опытов, которые в случае успеха принесут ему всемирную известность. При этом он категорически отказался каким-либо образом посвятить нас в свои планы. В результате мы с мисс Парди все чаще и чаще оставались наедине. Иногда профессор на целые дни запирался в своей новой лаборатории, не выходя даже к обеду. Таким образом, в нашем распоряжении появлялись лишние часы свободного времени.