Erratum

— Вы слышали о происшествиях в слоях?

— В наших слоях уже не бывает происшествий. — Спокойно заметил Угрстан, намекая на то, что последние слои, они же индивидуальные, уже не требовали вмешательства других тварей: хватало фантазии обреченных, которая создавала такие ужасы, о которых и не мечтали предыдущие слои. В каждом из этих слоев материализовывались мысли его хозяина. И даже если у мающегося было совсем туго с фантазией, то его разум услужливо воссоздавал его самые «любимые» пытки.

— А не в последних слоях? — Настаивал Самаэль.

— Наш малый кое-что видел. — Ответил Угрстан, изучающе глядя на Самаэля. — Изворотливый крылатый, чего ты хочешь?

— Только знать о том, что просиходит, и не позволить свету испортить нам ночь. — Ответил падший.

При упоминании света, зал огласился шипением, перемежающимся сиплым свистом. Самаэль разворушил эту толпу тупоголовых рептилий. Дреги были незаменимыми в жарких слоях ада, с их нечувствительной ни к чему, защищенной непробиваемыми костяными наростами башками, чешуей, словно броней окутывающей их тела и отражающей жар и пламя, и узкими змеиными защищенными глазами. Но все же они были чуждыми тварями, с чуждым внутренним миром. Никогда не рожденные, уроды этих земель, прирученные и покоренные Абой, служащие ему, как преданные псы.

— Расскажи ему, — велел Угрстан мелкому дрегу. Единственное, чем их можно было напугать до одурения, — это упоминанием о свете, которого они, скорее всего, и в глаза не видели. — Или видели? — задумался Самаэль, — не этим ли запугал их и подчинил Аба. Показав им свет, а затем избавив их от него, после чего твари поклонялись ему, как богу. Но об этом он пообещал себе поразмыслить потом, а сейчас сосредоточился на мелкой копии Угрстана, представшей перед ним.

— Говори, — слегка нетерпеливо велел он, и мелкий заговорил.

— Я был на седьмом, практиковался, когда это случилось. Все было, как обычно: души, крики, твари седьмого. А потом откуда-то сверху возник столп света и разрезал тьму. — На этих словах все племя снова напряглось и явственно послышалось разноголосое утробное урчание. Мелкий сам не рад был словам, которые ему пришлось произнести. Он умолк.

— И что дальше? — Спросил Самаэль в нетерпении.

Несколько голов сразу повернулось к нему.

— Что может быть дальше? — Непонимающе произнес Угрстан. — Он увидел столп… — И его голос ушел в сипение. — Его спасло одно — что он был в стороне. Что он молод, и ничего не понял. Но мы в тот же день рассказали все владыке, испросив защиты. С тех пор мы не появляемся в других слоях, кроме дна.

— Ясно, — Самаэль не мог скрыть досады, но и получить большего от них он был не в состоянии. Дрег явно закрыл глаза, уши и все, что там у него имелось, при первой вспышке и провалялся так до тех пор, пока за ним не пришли другие, или твари седьмого не пнули его под зад. Хотя, едва ли они осмелились бы приблизиться к нему — все знали, насколько страшны и коварны дреги, за исключением одной маленькой слабости — их панической боязни света, но кто из существ ада его не боялся и не ненавидел? — Черт с вами, — Сказал им Самаэль, поднимаясь со стола.

— И с тобой, крылатый. — Отозвался ему в ответ хор гневных и встревоженных голосов.

— Расскажи мне о бреши в слоях, — проскрипела старуха. Перед ней стояла бесформенная тварь, больше похожая на медузу, через секунду на желеобразной ткани появилась пасть и тварь начала покрываться шерстью и обрастать лапами.

— Говорить со мной удобнее человеческим ртом. — Произнесла Грерия, мысленно желая, чтобы тварь как можно скорее перестала меняться, пока ее не стошнило.

Скользящая тварь стекла вниз, образовав небольшую лужицу, из которой выросла точная копия золотоволосой Грерии в молодости.

— Смеешься надо мной? — Спросила Грерия, тыча в нее кривым пальцем.

— Всего лишь насмехаюсь. — Ответила та.

— Теперь, когда ты умеешь говорить, говори, а не колебли воздух. — Отрезала старуха.

— Покажи мне трускл. — Медовым голосом пропела тварь.

— Вот он. — Старуха достала из кармана несколько черных ягод, и глаза твари заметно заблестели. — Что он делает с вами? — Не удержавшись, полюбопытствовала она.

— Позволяет оставаться бесформенными. — Сверкнула глазами тварь. — Ничем и никем, без натяжения поверхности, напряжения, в начало, в исток, в ничто, домой. — Блаженно завершила она.

— Ладно, — отмахнулась Грерия от наваждения, которое испытала, слушая тварь. — Что там у нас дальше?

— Брешь, — пожала плечами тварь совсем по-человечески. — Есть одна душа, которая неизбежно влечет за собой брешь. Она и есть брешь. И чем ниже она опускается, тем глубже могут проникнуть в наши слои светлые. И уж ясно, что такого подарка они не упускают. Поэтому спасенных за последние дни больше, чем за столетия.

— Может быть, эта душа — кто-то из них?