Добавить в моё избранное
152 мин, 37 сек 6159
Далее все разворачивалось по известному сценарию «дай закурить».
От своры пьяных или обкуренных подростков можно спасаться только бегством. Головкин сообразил об этом поздно. Он почти не сопротивлялся, только прикрывал руками лицо, живот и то, что пониже. Они налетели всей толпой. Били кулаками, ногами в голову, по почкам, куда придется. Им было тесно всем сразу лупить одного, корчившегося от боли и страха на гаревой дорожке, и они отпихивали друг друга, чтобы посмачнее врезать. Несколько ударов тяжелым ботинком достали его по лицу. Он потерял сознание…
Очнулся Сергей один все на том же месте. В сотрясенном мозгу гудело. Его подташнивало. Дышать через нос, в котором хлюпала кровь, было невозможно. Он сплюнул на землю что-то твердое. И не нащупал языком во рту двух передних зубов. Деньги остались целы. Просто избили до полусмерти.
Сергей с трудом поднялся, добрел до умывальника в конюшне, попытался привести себя в порядок. Знакомые по ипподрому сторонились его, как чумного. Никто почему-то не подошел, не спросил, что случилось, не предложил помочь.
Несчастный, окровавленный, Сергей в полуобморочном состоянии добрался до дому.
— Сережа, что с тобой? — воскликнула испуганная мать, а отец лишь презрительно смерил его взглядом.
Мать тут же повела его в районный травмопункт, располагавшийся неподалеку, в здании 28-й поликлиники. Там пострадавшему оказали медицинскую помощь и констатировали: перелом переносицы, утрату двух верхних резцов, сотрясение мозга, многочисленные ссадины и ушибы по всему телу. Сергей не помнил, определил ли это врач как падение с лошади или все-таки понял, что это травмы, полученные при побоях, посоветовал ли обратиться в милицию…
Позднее Головкин вставил себе пластмассовые зубные протезы в платной стоматологической поликлинике.
После этого случая его эмоциональное состояние изменилось, Сергея постоянно мучило чувство обиды, хотелось отомстить обидчикам, пытался найти их, но безуспешно. На фоне этих переживаний фантазирование садистского характера вспыхнуло с новой силой и всегда сопровождалось актами мастурбации. В эти часы он представлял, как расправляется с обидчиками, насилует их, убивает.
Из показаний С. А. Головкина на допросе 21 декабря 1992 года: «Уже потом я пытался отыскать этих ребят, с тем, чтобы рассчитаться с ними, и поэтому ходил на ипподром, но встретить их мне так и не удалось. У меня появилась жажда мщения, необязательно кому-то конкретно из обидчиков, а любому, первому попавшемуся. Видимо, сказалось здесь и то, что я не смог отыскать своих обидчиков. Следует учесть, что под это у меня уже имелась «теоретическая база», я имею в виду все те мои представления садистского плана. Я мысленно представлял, что издеваюсь над своими обидчиками, а затем убиваю их, и эти мучения доставляют мне удовольствие. Вроде бы получалось, что я отомстил за себя — справедливость восторжествовала. Но время шло, я их не находил, а желание убить не только оставалось, но и укрепляло мою решимость обязательно претворить это в жизнь».
Вскоре Головкин понял, что одного фантазирования, сочетающегося с мастурбацией, недостаточно, необходимы «реальные объекты», но отсутствие четко разработанного плана, и боязнь последующего наказания удерживали его от этого шага. В первое время желание подавлялось волей, «видимо были какие-то сдерживающие силы». Когда закончил учебу в академии, желание кого-либо убить становилось все «навязчивее», мысли об этом появлялись все чаще и чаще. Хотелось «физически» ощутить состояние агонии, видеть мучения «объектов», хотя понимал, что его желание «не вполне нормальное явление», однако оно укрепляло решимость обязательно претворить это в жизнь и подпитывалось ежедневным фантазированием на эту тему.
Начались поиски «объектов» в лесу, пионерских лагерях, в основном во время отпуска или по выходным дням. «Походы» были длительными, почти ежедневными, до ощущения «усталости». Подпитывали это желание окружающие мальчики, которые находились рядом на улице, в метро. При этом дыхание Головкина учащалось, туманилось в голове, сам процесс подготовки вызывал «приятные ощущения», что проявлялось в половом возбуждении, постоянных мыслях об «объекте», «состояниях наготове» от возможной эрекции. Несмотря на то, что процесс поисков был безуспешным, возникало «успокоение», так как постоянно жил ожиданием, что кто-то «подвернется» и все увенчается успехом. В голове сформировался «идеальный облик» мальчика-подростка 12-14 лет, худенького среднего роста, темноволосого, имеющего черты характера, обратно противоположные его.
В 1982 году Головкин закончил Тимирязевку с дипломом зооинженера. Тем же летом он был призван на военные сборы, проходившие в Путиловских лагерях неподалеку от Калинина. Сборы длились почти три месяца, режим на них был не особенно строгим, и будущих лейтенантов несколько раз отпускали оттуда в Москву.
От своры пьяных или обкуренных подростков можно спасаться только бегством. Головкин сообразил об этом поздно. Он почти не сопротивлялся, только прикрывал руками лицо, живот и то, что пониже. Они налетели всей толпой. Били кулаками, ногами в голову, по почкам, куда придется. Им было тесно всем сразу лупить одного, корчившегося от боли и страха на гаревой дорожке, и они отпихивали друг друга, чтобы посмачнее врезать. Несколько ударов тяжелым ботинком достали его по лицу. Он потерял сознание…
Очнулся Сергей один все на том же месте. В сотрясенном мозгу гудело. Его подташнивало. Дышать через нос, в котором хлюпала кровь, было невозможно. Он сплюнул на землю что-то твердое. И не нащупал языком во рту двух передних зубов. Деньги остались целы. Просто избили до полусмерти.
Сергей с трудом поднялся, добрел до умывальника в конюшне, попытался привести себя в порядок. Знакомые по ипподрому сторонились его, как чумного. Никто почему-то не подошел, не спросил, что случилось, не предложил помочь.
Несчастный, окровавленный, Сергей в полуобморочном состоянии добрался до дому.
— Сережа, что с тобой? — воскликнула испуганная мать, а отец лишь презрительно смерил его взглядом.
Мать тут же повела его в районный травмопункт, располагавшийся неподалеку, в здании 28-й поликлиники. Там пострадавшему оказали медицинскую помощь и констатировали: перелом переносицы, утрату двух верхних резцов, сотрясение мозга, многочисленные ссадины и ушибы по всему телу. Сергей не помнил, определил ли это врач как падение с лошади или все-таки понял, что это травмы, полученные при побоях, посоветовал ли обратиться в милицию…
Позднее Головкин вставил себе пластмассовые зубные протезы в платной стоматологической поликлинике.
После этого случая его эмоциональное состояние изменилось, Сергея постоянно мучило чувство обиды, хотелось отомстить обидчикам, пытался найти их, но безуспешно. На фоне этих переживаний фантазирование садистского характера вспыхнуло с новой силой и всегда сопровождалось актами мастурбации. В эти часы он представлял, как расправляется с обидчиками, насилует их, убивает.
Из показаний С. А. Головкина на допросе 21 декабря 1992 года: «Уже потом я пытался отыскать этих ребят, с тем, чтобы рассчитаться с ними, и поэтому ходил на ипподром, но встретить их мне так и не удалось. У меня появилась жажда мщения, необязательно кому-то конкретно из обидчиков, а любому, первому попавшемуся. Видимо, сказалось здесь и то, что я не смог отыскать своих обидчиков. Следует учесть, что под это у меня уже имелась «теоретическая база», я имею в виду все те мои представления садистского плана. Я мысленно представлял, что издеваюсь над своими обидчиками, а затем убиваю их, и эти мучения доставляют мне удовольствие. Вроде бы получалось, что я отомстил за себя — справедливость восторжествовала. Но время шло, я их не находил, а желание убить не только оставалось, но и укрепляло мою решимость обязательно претворить это в жизнь».
Вскоре Головкин понял, что одного фантазирования, сочетающегося с мастурбацией, недостаточно, необходимы «реальные объекты», но отсутствие четко разработанного плана, и боязнь последующего наказания удерживали его от этого шага. В первое время желание подавлялось волей, «видимо были какие-то сдерживающие силы». Когда закончил учебу в академии, желание кого-либо убить становилось все «навязчивее», мысли об этом появлялись все чаще и чаще. Хотелось «физически» ощутить состояние агонии, видеть мучения «объектов», хотя понимал, что его желание «не вполне нормальное явление», однако оно укрепляло решимость обязательно претворить это в жизнь и подпитывалось ежедневным фантазированием на эту тему.
Начались поиски «объектов» в лесу, пионерских лагерях, в основном во время отпуска или по выходным дням. «Походы» были длительными, почти ежедневными, до ощущения «усталости». Подпитывали это желание окружающие мальчики, которые находились рядом на улице, в метро. При этом дыхание Головкина учащалось, туманилось в голове, сам процесс подготовки вызывал «приятные ощущения», что проявлялось в половом возбуждении, постоянных мыслях об «объекте», «состояниях наготове» от возможной эрекции. Несмотря на то, что процесс поисков был безуспешным, возникало «успокоение», так как постоянно жил ожиданием, что кто-то «подвернется» и все увенчается успехом. В голове сформировался «идеальный облик» мальчика-подростка 12-14 лет, худенького среднего роста, темноволосого, имеющего черты характера, обратно противоположные его.
В 1982 году Головкин закончил Тимирязевку с дипломом зооинженера. Тем же летом он был призван на военные сборы, проходившие в Путиловских лагерях неподалеку от Калинина. Сборы длились почти три месяца, режим на них был не особенно строгим, и будущих лейтенантов несколько раз отпускали оттуда в Москву.
Страница
15 из 47
15 из 47
