Фишер

Проездил до самого вечера, но никого подходящего так и не встретил. Было уже 9 часов вечера. Головкин направился было домой и вдруг у автобусной остановки «Институт» на окраине поселка Большие Вяземы увидел двух голосующих мальчиков. Решение созрело мгновенно. Сразу с двумя он еще не пробовал.

Коле было одиннадцать лет, Саше — четырнадцать. Эти ему показались относящимися к категории потенциальных преступников, по его мнению, от которых он, преступник настоящий, избавлял общество. По мнению же общества, это были простые озорники, которым судьба приготовила страшный конец. Головкин развернулся на пустынном в эту пору шоссе и подъехал к ним. Не выключая мотора, вышел из машины, потирая ладони. В них приятно покалывало от предчувствия.

— Ну, чего? Куда вам?

— До военного городка не подкинете? Тут недалеко, — спросил старший.

Ветер трепал его светлые пряди волос, выбивавшиеся из-под вязаной шапочки-«петушка». Оба мальчика стояли давно, замерзли. Они выжидающе смотрели на взрослого в неистребимой детской надежде, что взрослые бывают добры к детям. А взрослый зыркал глазами по сторонам. Его волновал только одно есть ли свидетели. Их не было.

— Подкину, если мне поможете кое в чем.

— А в чем?

— Садитесь в машину, скажу.

В салоне было тепло. Добрый дяденька говорил с ними как с равными. Предложил закурить. Закурили. Владелец «Жигулей» задавал вопросы. Старший, Саша, кивал. Младший, Коля, глядел на старшего и соглашался с ним. Коля мечтал поскорее вырасти и купить свою легковую машину. У него в кармане лежали карточки с правилами дорожного движения — полезная детская игра — и найденные где-то автомобильные ключи.

Головкин сразу выбрал их в качестве жертв, а теперь смотрел на них и в голове уже проносились сцены пыток, рыданий и душераздирающих криков, стен обрызганных детской кровью. Он, кажется, видел их насквозь, ощущая в своей руке тепло детского сердца, залитого липкой кровью.

Все проходило по уже устоявшемуся сценарию — Головкин предложил детям помочь ему в совершении кражи и пообещал в качестве вознаграждения сигареты. Под предлогом того, что их может увидеть вахтер «заведения», где якобы будет совершена кража, велел ребятам спрятаться в багажнике машины, что они и сделали. В багажник, обитый теплым войлоком, полезли добровольно. Еще бы — такое приключение. Никогда в багажнике «Жигулей» не ездили. Дома, правда, могли уже волноваться, но кто из озорников о таких вещах думает? Младшего уже разморило в духоте и темноте, и он заснул. Пробуждение было совсем не таким, какого они ждали.

Железная коробка гаража была похожа на мышеловку для людей. Скорчившимся в багажнике детям бил в лицо свет яркой лампы, над ними нависал уже не добрый, а страшный человек.

— Быстро вылезайте и марш вниз, в подвал. Мне уже не терпится.

Головкин по одному приказал подросткам спуститься в подвал. В подвале ничего не напоминало человеческое помещение для хозяйственных нужд. Крюки, скобы, веревки, табуретка, оцинкованная ванна с неприятным запахом. Но первое, что увидели дети, был череп на полке, настоящий человеческий череп, все, что осталось от мальчика, любившего дарить цветы.

Головкин спустился вслед за ними, закрыл крышку погреба, навесил изнутри замок, запер его на ключ. Достал большой охотничий нож. Саша и Коля испуганно забились в угол, уже не делая попыток спастись. Движения чудовища, его речь стали казаться им замедленными, как во сне.

— Знаете, кто я такой? — спросил Головкин. — Я — Фишер. Слышали, небось? Фишер, который убивает детей и режет их на мелкие кусочки. Ну?

Он сам не знал, какого хотел от них ответа. Он любовался их испугом. Этому актеру зрители были не нужны.

— Не верите? Вот он тоже не верил. — Головкин указал на череп. — А сейчас я убью вас. Сначала тебя, потом тебя. Ну! Хотя, может быть… Раздевайтесь.

Мальчики без сопротивления выполняли все приказы садиста. Здесь же в присутствии Саши Головкин заставил младшего Колю взять половой член в рот, а затем в положении стоя совершил с ним акт мужеложства. То же самое проделал он и с Сашей на глазах младшего из мальчиков. Потом связал подросткам руки за спиной. От испуга ребята не кричали и даже не пытались это сделать.

Смертельный испуг, жестокие пытки в закрытом помещении, откуда невозможно вырваться на свободу, спастись, часто приводят к тому, что душа сама стремится поскорее покинуть измученное тело. На помощь приходит облегчающий обморок. Смертельно испуганные мальчики превратились в сомнамбул, в покорных марионеток, с которыми Головкин делал все, что хотел. Он развратничал с ними, пытался заставить их вступить в половой контакт друг с другом, грозил сжечь живьем паяльной лампой, когда у них это не получалось.

Было душно, нечем дышать, все плыло перед глазами, как в тумане. Привязанный к какой-то скобе Саша почувствовал, как туман становится кровавым, он отчетливо ощутил запах смерти.