Добавить в моё избранное
31 мин, 37 сек 16655
Но шагнуть дальше мне не позволила та самая Тьма из рассказа полоумного русского. Она зашла без спросу в мою душу, а я признавался в себе в том, что давно не могу ничего писать и только критиковать. Мой друг Ричи из университета всегда называл меня критичным к себе ленивцем, настолько погрязшим в самобичевании, что даже похвалы со стороны казались мне ещё одним ударом кнута. Конечно, он говорил по-другому, но я придал его словам живости. На самом деле он сказал так: я ленив и глуп, а моё нытьё не изменит даже его похвала.
Я решил, что выход есть только в книгах из библиотеки. Слова дали мне некую надежду. Ведь если они были причиной моего пребывания в этом мире, то они могли оказаться тем, что сможет меня вызволить отсюда. Лестниц не видно. И никаких упоминаний о них. Только какая-то литература на языке из моего мира (смог узнать пару английских произведений, русских и даже голландских).
И тут вы спросите меня, а где Пламя и почему я всё ещё могу писать? На первый вопрос вы вскоре получите ответ, а касательно второго… ну, скажем так, я нашёл небольшое место, где хранились листки с бумагой. Чернил, к несчастью, достал немного. Думаю, что история закончится быстрее, чем хотелось бы её описывать. Моё пристрастие к письму сродни алкогольной зависимости, ибо только оно держит меня в сознании, по крайней мере, в том состоянии, в котором я могу без страха смотреть в лицо опасности. Но я ощущаю пламя у себя за спиной, далеко и близко. Почти что касается моего лица, но не заходит за порог, изображая из себя старомодного вампира. Так, пожалуй, хватит об этом.
Я не слышал крика. Его не могло быть, но почувствовал, что произошло что-то нехорошее. Выйдя в гостиную, я понял, что именно. Мой внешний облик делал меня похожим на щетинистого слабого старика, но уверяю вас страх в тот момент прошёл, и мои глаза пылали жаром ненависти. Я видел, как мёртвая туша нагой дамы распростёрлось на ковре, а над ней величественно стоит мой старый друг. В руках он сжимал страницу, которая спасла мне жизнь. Видимо она не одноразовая раз он смог воспользоваться ею чтобы попасть сюда. Смешно, но тут, же она испарилась в воздухе. Сгорела словно Феникс, но только без второй формы, воскресшей из пепла.
Я мог сказать что-то доброе и заплакать от вида моего друга. На то имелись причины и чувства подсказывали мне, что так и следовало поступить, ведь я знал, что он не так давно отправился на тот свет. Но я помню его душераздирающий крик. Помню все эмоции, что он вложил в него. Времени на приветствия не было. По его виду я понял, что странствует по миру он долго. Старше меня на десять лет. Должно быть ему уже исполнилось сорок один. Когда-то ведь мы считались ровесниками. Сейчас, у него не было одной руки, а вместо дружелюбной улыбки он встречал меня оскалом шакала.
Помню, как он подбежал ко мне. Крикнул что-то нечленораздельное и со всей силы ударил меня кулаком в грудь. А он оказался силён. Думаю, в джунглях его речь мог понять лев или бабуин, ибо они все говорили на одном языке. В тот момент мне ничего другого не оставалось кроме, как только упасть на пол и тяжело дыша смотреть на моего бывшего товарища.
Тут он начал говорить более ясно и понятно, но только отчасти. Полагаю, Белз мог сильно удариться головой во время путешествия между мирами. Что-то такое случилось с ним давным-давно о чём он уже никому не сможет поведать. Время пощадило меня, но не моего друга. Он каждые десять секунд менял язык, на котором говорил, кричал, шипел и с ужасом оглядывался назад будто бы ожидая, что к нему за спину сейчас подберётся дикий зверь или другой монстр из джунглей. То, что у него не все дома я мог понять и без взгляда на его безумное лицо. Сам, пробыв в этом мире долгое время, не могу похвастаться более разумным поведением, но язык письма и разговора… мне трудно забыть о том, что когда-то играло роль путеводной звезды.
«Сейчас расплата твоя будет настигнута Каленаро, и я стану тобой. Каленаро видеть твою душу. Она ещё чиста, а моя нет». Каленаро, незнакомое мне слово, хотя я изучал многие языки. Думаю, наречие того мира. Каленаро — это смерть на их языке. На любом языке смерть такова, что её можно понять без слов. Один только взгляд на человека, что говорит с тобой о ней, и ты уже знаешь, что нужно знать.
Будучи растерянным и чувствуя невероятную боль мне не удалось сказать Белзу что-то в ответ. Как обычно я просто замер на месте словно напуганная антилопа и ждал, когда мой враг решит сделать первый шаг. А после этого можно попробовать бежать. Я смог бы. Я знал это.
Белз отошёл от меня. Рукой он поглаживал свои волосы и при этом уже более уверено осматривался место своего нынешнего пребывания. Кричал дико и неистово о том, что теперь он здешний царь. Схватил вазу со стойки с её страшными узорами, причудливыми линиями и лицами детей. А ведь до того, как я прыгнул в этот водоворот злоключений меня в жизни настигло бремя войны.
Я решил, что выход есть только в книгах из библиотеки. Слова дали мне некую надежду. Ведь если они были причиной моего пребывания в этом мире, то они могли оказаться тем, что сможет меня вызволить отсюда. Лестниц не видно. И никаких упоминаний о них. Только какая-то литература на языке из моего мира (смог узнать пару английских произведений, русских и даже голландских).
И тут вы спросите меня, а где Пламя и почему я всё ещё могу писать? На первый вопрос вы вскоре получите ответ, а касательно второго… ну, скажем так, я нашёл небольшое место, где хранились листки с бумагой. Чернил, к несчастью, достал немного. Думаю, что история закончится быстрее, чем хотелось бы её описывать. Моё пристрастие к письму сродни алкогольной зависимости, ибо только оно держит меня в сознании, по крайней мере, в том состоянии, в котором я могу без страха смотреть в лицо опасности. Но я ощущаю пламя у себя за спиной, далеко и близко. Почти что касается моего лица, но не заходит за порог, изображая из себя старомодного вампира. Так, пожалуй, хватит об этом.
Я не слышал крика. Его не могло быть, но почувствовал, что произошло что-то нехорошее. Выйдя в гостиную, я понял, что именно. Мой внешний облик делал меня похожим на щетинистого слабого старика, но уверяю вас страх в тот момент прошёл, и мои глаза пылали жаром ненависти. Я видел, как мёртвая туша нагой дамы распростёрлось на ковре, а над ней величественно стоит мой старый друг. В руках он сжимал страницу, которая спасла мне жизнь. Видимо она не одноразовая раз он смог воспользоваться ею чтобы попасть сюда. Смешно, но тут, же она испарилась в воздухе. Сгорела словно Феникс, но только без второй формы, воскресшей из пепла.
Я мог сказать что-то доброе и заплакать от вида моего друга. На то имелись причины и чувства подсказывали мне, что так и следовало поступить, ведь я знал, что он не так давно отправился на тот свет. Но я помню его душераздирающий крик. Помню все эмоции, что он вложил в него. Времени на приветствия не было. По его виду я понял, что странствует по миру он долго. Старше меня на десять лет. Должно быть ему уже исполнилось сорок один. Когда-то ведь мы считались ровесниками. Сейчас, у него не было одной руки, а вместо дружелюбной улыбки он встречал меня оскалом шакала.
Помню, как он подбежал ко мне. Крикнул что-то нечленораздельное и со всей силы ударил меня кулаком в грудь. А он оказался силён. Думаю, в джунглях его речь мог понять лев или бабуин, ибо они все говорили на одном языке. В тот момент мне ничего другого не оставалось кроме, как только упасть на пол и тяжело дыша смотреть на моего бывшего товарища.
Тут он начал говорить более ясно и понятно, но только отчасти. Полагаю, Белз мог сильно удариться головой во время путешествия между мирами. Что-то такое случилось с ним давным-давно о чём он уже никому не сможет поведать. Время пощадило меня, но не моего друга. Он каждые десять секунд менял язык, на котором говорил, кричал, шипел и с ужасом оглядывался назад будто бы ожидая, что к нему за спину сейчас подберётся дикий зверь или другой монстр из джунглей. То, что у него не все дома я мог понять и без взгляда на его безумное лицо. Сам, пробыв в этом мире долгое время, не могу похвастаться более разумным поведением, но язык письма и разговора… мне трудно забыть о том, что когда-то играло роль путеводной звезды.
«Сейчас расплата твоя будет настигнута Каленаро, и я стану тобой. Каленаро видеть твою душу. Она ещё чиста, а моя нет». Каленаро, незнакомое мне слово, хотя я изучал многие языки. Думаю, наречие того мира. Каленаро — это смерть на их языке. На любом языке смерть такова, что её можно понять без слов. Один только взгляд на человека, что говорит с тобой о ней, и ты уже знаешь, что нужно знать.
Будучи растерянным и чувствуя невероятную боль мне не удалось сказать Белзу что-то в ответ. Как обычно я просто замер на месте словно напуганная антилопа и ждал, когда мой враг решит сделать первый шаг. А после этого можно попробовать бежать. Я смог бы. Я знал это.
Белз отошёл от меня. Рукой он поглаживал свои волосы и при этом уже более уверено осматривался место своего нынешнего пребывания. Кричал дико и неистово о том, что теперь он здешний царь. Схватил вазу со стойки с её страшными узорами, причудливыми линиями и лицами детей. А ведь до того, как я прыгнул в этот водоворот злоключений меня в жизни настигло бремя войны.
Страница
5 из 8
5 из 8
