Добавить в моё избранное
26 мин, 28 сек 3023
Авиценна и Карга подготавливают интервенцию и проводят рекогносцировку. Вопросы?
Судя по скучающим лицам остальных оперативников, задание было весьма стандартным. В голове Стефана роилось добрые пару десятков вопросов, но, чтоб не позориться перед сослуживцами, он прикусил язык и просто пялился по сторонам, стараясь особенно не задерживать взгляд на Лодыре, улыбавшимся жутковатой пастью с неровными зубами — длительное употребление со временем начинает отражаться и на внешности. Почти все едоки носили темные очки в любую погоду — не только потому что не любили солнце — глаза менялись в первую очередь. Карга был здоровенным бычарой-арабом. Даже под кевларом было видно, как бугрятся мышцы на предплечьях, как застежки разгрузки еле сходятся на широком торсе. Рядом с Каргой полулежала Авиценна — худая, как оглобля, бесцветная блондинка. Пару раз Стефан видел ее в общей раздевалке — у той даже не было груди, лишь бледная плоть, усыпанная веснушками и два бледно-розовых соска, словно нарисованные незадачливым художником. На щеке, белой, как снег цвел огромный лиловый синяк — поговаривали, что медведеподобный Карга и Авиценна спят друг с другом и диковатый араб ее временами поколачивает. Сам Стефан никогда особенно не интересовался сплетнями, но иногда подобные слухи будто витают в воздухе. Боцман, краснощекий баварец лет шестидесяти с лихо подкрученными усами, постоянно довольствовался вторыми ролями, никогда не бросаясь на авангард. Вырастив себе начальника в лице Вольфсгриффа, он так и остался Боцманом, никогда не претендуя на роль капитана.
Отвратительный звук изо рта мужика с конфетами почти выводил Стефана из себя. Он глубоко вдыхал и выдыхал, пытаясь успокоить нервы — не хватало еще устроить конфликт в свою первую операцию. Это Лодырь давно в команде — ему многое прощают. У Малыша же не было такого иммунитета — нельзя было списать плохое настроение на издержки профессии. Наверное, это все от волнения. Педофил заметил, как Стефан на него пялится, неверно истолковал взгляд стажера в темноте салона и добродушно протянул ему шоколадный батончик. Малыш из вежливости принял угощение, ощутив, что батончик был теплый, подтаявший, и вызывал не аппетит, но отвращение. Пока мужик с конфетами протягивал сладость Стефану, тот успел заметить, что кольца Спецотдела ни на одной руке Педофила нету. Консультант какой-то? Или проверяющий? Машина резко остановилась, швабра Авиценна чуть не свалилась с могучего плеча Карги прямо на сумки, Педофил от неожиданности заглотил леденец вместе с палочкой и теперь оглушительно кашлял.
— На выход! — бросил Вальтер и открыл дверь, впустив внутрь салона свежий ночной воздух. Малыш вылез первым и огляделся. Их окружали молчаливо спящие дома пригорода. Жили здесь явно люди непростые — придомовые территории были с добрую Мариенплатц, а сами дома насчитывали по три-четыре этажа. Не успев как следует оглядеться, Стефан взвалил на плечи сумку, уже немного забыв, насколько та тяжелая, снова просев под ее весом, и зашагал следом за заколачивающей сваи походкой господина координатора. Тот через идеально постриженный газон направлялся к дому, словно беспорядочно собранному из стеклянных кубов — даже количество этажей получалось определить не сразу. Нагроможденные друг на друга, они формировали из себя равнобедренный треугольник, светясь, как елочная гирлянда — свет горел во всех комнатах.
У входа в дом стоял приземистый мужчина, явно старающийся держать себя в форме, но никак не справляющийся с круглым животом, раздувающим домашнюю сорочку — Дитер Кюне, рядом с ним теребила рукав халата высокая, худая, истероидного типа женщина с вьющейся гривой каштановых волос — жена Мясного Короля Баварии. Вальтер подошел к хозяину, молчаливо пожал протянутую руку, после чего обратился к оперативникам.
— Карга, Авиценна, готовите переход, Педофил — на обыск, Лодырь — на позицию, Малыш, остаешься здесь, Боцман, осмотри помещения.
Наконец, Вальтер обратился к хозяевам дома:
— Дитер, фрау Кюне, меня зовут Вальтер Вольфсгрифф, Хорст должен был предупредить о нашем визите. Я не могу вам ничего обещать, но клятвенно заверяю — мы предпримем все усилия, чтобы найти вашу дочь.
Оперативники тем временем заносили тяжелые сумки, прожекторы и какие-то ящики в дом. Некто, отзывающийся на Педофила будто растворился в ночной темноте, пропав из виду. Едок, проходя мимо фрау Кюне глумливо рыкнул, и та отшатнулась в ужасе.
— Дитер, кто эти люди? Что происходит? И кого они привели с собой… Педофила? Зачем? Это он украл нашу дочь? Где она? — неожиданно раскричалась фрау Кюне и бросилась к Вальтеру.
— Это вы сделали? Что вам нужно? Отдайте мою дочь! — маленькие кулачки градом сыпались на грудь координатора, но тот, не обращая внимания на истерику спокойно обратился к Дитеру:
— Вы не предупредили жену о нашем визите?
Судя по скучающим лицам остальных оперативников, задание было весьма стандартным. В голове Стефана роилось добрые пару десятков вопросов, но, чтоб не позориться перед сослуживцами, он прикусил язык и просто пялился по сторонам, стараясь особенно не задерживать взгляд на Лодыре, улыбавшимся жутковатой пастью с неровными зубами — длительное употребление со временем начинает отражаться и на внешности. Почти все едоки носили темные очки в любую погоду — не только потому что не любили солнце — глаза менялись в первую очередь. Карга был здоровенным бычарой-арабом. Даже под кевларом было видно, как бугрятся мышцы на предплечьях, как застежки разгрузки еле сходятся на широком торсе. Рядом с Каргой полулежала Авиценна — худая, как оглобля, бесцветная блондинка. Пару раз Стефан видел ее в общей раздевалке — у той даже не было груди, лишь бледная плоть, усыпанная веснушками и два бледно-розовых соска, словно нарисованные незадачливым художником. На щеке, белой, как снег цвел огромный лиловый синяк — поговаривали, что медведеподобный Карга и Авиценна спят друг с другом и диковатый араб ее временами поколачивает. Сам Стефан никогда особенно не интересовался сплетнями, но иногда подобные слухи будто витают в воздухе. Боцман, краснощекий баварец лет шестидесяти с лихо подкрученными усами, постоянно довольствовался вторыми ролями, никогда не бросаясь на авангард. Вырастив себе начальника в лице Вольфсгриффа, он так и остался Боцманом, никогда не претендуя на роль капитана.
Отвратительный звук изо рта мужика с конфетами почти выводил Стефана из себя. Он глубоко вдыхал и выдыхал, пытаясь успокоить нервы — не хватало еще устроить конфликт в свою первую операцию. Это Лодырь давно в команде — ему многое прощают. У Малыша же не было такого иммунитета — нельзя было списать плохое настроение на издержки профессии. Наверное, это все от волнения. Педофил заметил, как Стефан на него пялится, неверно истолковал взгляд стажера в темноте салона и добродушно протянул ему шоколадный батончик. Малыш из вежливости принял угощение, ощутив, что батончик был теплый, подтаявший, и вызывал не аппетит, но отвращение. Пока мужик с конфетами протягивал сладость Стефану, тот успел заметить, что кольца Спецотдела ни на одной руке Педофила нету. Консультант какой-то? Или проверяющий? Машина резко остановилась, швабра Авиценна чуть не свалилась с могучего плеча Карги прямо на сумки, Педофил от неожиданности заглотил леденец вместе с палочкой и теперь оглушительно кашлял.
— На выход! — бросил Вальтер и открыл дверь, впустив внутрь салона свежий ночной воздух. Малыш вылез первым и огляделся. Их окружали молчаливо спящие дома пригорода. Жили здесь явно люди непростые — придомовые территории были с добрую Мариенплатц, а сами дома насчитывали по три-четыре этажа. Не успев как следует оглядеться, Стефан взвалил на плечи сумку, уже немного забыв, насколько та тяжелая, снова просев под ее весом, и зашагал следом за заколачивающей сваи походкой господина координатора. Тот через идеально постриженный газон направлялся к дому, словно беспорядочно собранному из стеклянных кубов — даже количество этажей получалось определить не сразу. Нагроможденные друг на друга, они формировали из себя равнобедренный треугольник, светясь, как елочная гирлянда — свет горел во всех комнатах.
У входа в дом стоял приземистый мужчина, явно старающийся держать себя в форме, но никак не справляющийся с круглым животом, раздувающим домашнюю сорочку — Дитер Кюне, рядом с ним теребила рукав халата высокая, худая, истероидного типа женщина с вьющейся гривой каштановых волос — жена Мясного Короля Баварии. Вальтер подошел к хозяину, молчаливо пожал протянутую руку, после чего обратился к оперативникам.
— Карга, Авиценна, готовите переход, Педофил — на обыск, Лодырь — на позицию, Малыш, остаешься здесь, Боцман, осмотри помещения.
Наконец, Вальтер обратился к хозяевам дома:
— Дитер, фрау Кюне, меня зовут Вальтер Вольфсгрифф, Хорст должен был предупредить о нашем визите. Я не могу вам ничего обещать, но клятвенно заверяю — мы предпримем все усилия, чтобы найти вашу дочь.
Оперативники тем временем заносили тяжелые сумки, прожекторы и какие-то ящики в дом. Некто, отзывающийся на Педофила будто растворился в ночной темноте, пропав из виду. Едок, проходя мимо фрау Кюне глумливо рыкнул, и та отшатнулась в ужасе.
— Дитер, кто эти люди? Что происходит? И кого они привели с собой… Педофила? Зачем? Это он украл нашу дочь? Где она? — неожиданно раскричалась фрау Кюне и бросилась к Вальтеру.
— Это вы сделали? Что вам нужно? Отдайте мою дочь! — маленькие кулачки градом сыпались на грудь координатора, но тот, не обращая внимания на истерику спокойно обратился к Дитеру:
— Вы не предупредили жену о нашем визите?
Страница
2 из 8
2 из 8
