Проклятый клад

Руки покойника легко соскользнули вниз, словно понимали, что этим золотом они уже не воспользуются. Ахрым распахнул крышку и на всякий случай закрыл глаза, опасаясь яркого света. Сундук был до верха забит русскими и польскими золотыми монетами, среди которых попадались целые россыпи, по всей видимости, разноцветных драгоценных камней. Порывшись немного рукой в сундуке, Ахрым закрыл крышку и перенёс клад в лодку. Затем втащил туда же мёртвого Ничыпара. Нужно было торопиться — волки могли вернуться. Теперь Ахрым решил позаботиться и об Иване. Иван не артачился и охотно дал посадить себя в лодку. Взгляд его оставался таким же безумным, хотя смеяться он перестал. Беспокойно озираясь, Ахрым подобрал лопату, весло и топор и, отвязав лодку, толкнул её в речку. Нестерпимо ныло покусанное волками тело, но Ахрым, сжав зубы, терпел боль и с силой грёб вёслами, стараясь быстрее покинуть это злополучное место. Уже в лодке он разглядел, что Иван стал белым, как лунь. Взглянув за борт на своё отражение, он понял, что та же участь постигла и его самого.

Способность видеть во тьме исчезла так же неожиданно, как и появилась — видимо, окончился срок действия колдовского зелья. Вокруг была непроглядная тьма, и Ахрым несколько раз тыкался в прибрежные кусты, пока его глаза хоть немного привыкли к отсутствию света и стали едва различать силуэты берегов.

Внезапно лодка как-то потяжелела и глубже опустилась в воду — Ахрым это сразу почувствовал. Почти тут же лодка осветилась тусклым, синеватым светом, лившимся неизвестно откуда. Ахрым взглянул на противоположный край лодки и обомлел от страха — на корме сидело косматое человекообразное чудовище с распахнутой огромной, красной, словно наполненной горящими углями глоткой. Чудовище сверлило Ахрыма взглядом своих больших, немигающих жёлтых глаз. «Кадук!», — со страхом подумал Ахрым, вспомнив рассказ Ничыпара.

— Ну как клад? Понравилось золото? — с насмешкой спросило чудовище громким, раскатисто-низким голосом. — Я — Кадук. Я вижу, что ты меня узнал.

— Да хай он провалицца, той клад. Госпади, прасти мяне, грэшнага! — Ахрым стал истово креститься, вспомнив предупреждения Ничыпара и надеясь, что хоть таким способом от избавиться и от клада, принёсшего им столько несчастий, и от самого Кадука.

— Раньше надо было молиться и креститься! — прорычал Кадук.

— Аставь мяне в пакое! Пусти! Забяры клад, золата. Пусти ты мяне дамой. У мяне дети, жонка…, — начал просить Ахрым.

— А я тебя никуда не забираю. И золото не забираю, — прогремел басом Кадук и, как показалось Ахрыму, ухмыльнулся.

— Мне нада аддать сваю душу? — со страхом прошептал Ахрым. — Адпусти. Не нада мне золата — я не хачу в пекла, штоб чэрти жарыли.

— Мне твоя душа не нужна, — возразил Кадук и показал мохнатой лапой на лежавшего на дне лодки Ничыпара. — Я уже взял душу у того, у кого было нужно. Он её сам давно продал — пришло его время. Сила у него великая была, колдовская — это я был тем жеребцом, который его лягнул. Знак ему был — не идти за кладом и вас не вести, да не послушал он. Я у всех вас должен что-то взять — у кого душу, у кого ум, у кого цвет. А золото уже ваше — не хочешь брать, выбрось в реку. Заклятие с клада снято — теперь это самое обычное золото и драгоценные камни. Души у вас с Иваном добрые, христианские — мне их не взять. Да и одной довольно. У Ивана я забрал ум. А у тебя цвет.

— Што за цвет такий? А? Ум — панятна, душа — тожэ. Што за цвет? — с дрожанием в голосе спросил Ахрым.

— Будешь ты отныне пустоцветом — расти будешь, а цвести — никогда. Вот тебе моё прощальное слово. Будешь ты богатым. В другой раз мне не попадайся — заберу душу! — проревел Кадук и тут же исчез.

Лодка, освободившись от лишнего веса, подпрыгнула на воде. Синеватый цвет исчез, и Ахрыма вновь окутала тьма.

— Долго ещё?! — нетерпеливо переспросил молодой помещик и вопросительно ткнул тростью в плечо своему вознице.

— Скора даедем. Во ужо и Бярозавая крушня. Тут зямля Ахрыма начынаецца, а за лесам и рэчка. А там и ваша Рэкта.

— Какого Ахрыма. Не того ли Ахрыма — Крутицкого, который больше половины всех здешних земель скупил у покойного отца.

— Таго самага. Быв так — добрый хазяин, а тяпер пабагатей вас будеть, если канешна…

— Не тебе считать чужие деньги, — с досадой перебил его барчук. — Говорят, он клад нашёл три года назад. И что — правда?

— Правда. На етыя грошы ён всё и купив — и зямлю у вашага батьки, и новый дом. Пабольшы вашага будить…

— Ты опять?!

— Мавчу. Сами ж спрашываете?

— Ты про клад рассказывай, а не мели чего попадя, про что не спрашивают. Я сам разберусь, кто богаче, а кто беднее. Не твоего ума дело! — зло сказал молодой барин и подумал вслух: — Повезло то ведь. Наверное, много золота нашёл. Счастье привалило.

— Уж немала! — как ни в чём не бывало, поддакнул крестьянин.