Кровь за кровь

— Вы меня, конечно, извините, но я много лет прожил с Катей, и что-то ни разу не замечал, что бы Катя пила чью-либо кровь.

— Судя по легенде об этом вампире, перед тем, как покончить с собой, Гневаш убил своих шестерых сыновей, оставив в живых лишь свою семнадцатилетнюю дочь, которую насильно заставил выпить кровь братьев. Таким образом, он передал ей по наследству и по роду свое проклятие. И с тех пор, только девушка становилась вампиром, и процесс превращения начинался, когда ее возраст приближался к семнадцати годам. Но для продолжения рода, ей нужен подходящий муж, и на этот раз им должен стать ты, Саша. Но мы не позволим этому случиться.

— То есть вы намекаете, на то, что…

— Да, Александр, ты должен убить это дьявольское отродье, пока она не достигла семнадцати лет и не набрала полную мощь.

Тут Саша не выдержал и, вскочив с кресла, приказал убираться священнику из квартиры:

— Я не собираюсь больше выслушивать этот бред и уж тем более не собираюсь убивать сестру.

— Хорошо, я уйду, но ты подумай о своей невесте, ей тоже угрожает опасность. И если все-таки захочешь меня найти, спроси доктора Арсеньева, он поможет.

Священник ушел, а Саша остался один наедине со своими сумасшедшими мыслями. Ему предстоял выбор, но сначала он собирался приехать домой и там во всем разобраться.

Кровь за кровь.

Заглушив двигатель машины на подъездной дорожке, Саша остановился напротив своего дома. И хотя еще не стемнело, яркий свет горел почти во всех окнах. Он нашел взглядом окно Катиной комнаты, и его вдруг пробрала дрожь. А если священник все-таки прав, прикинул Саша, способен ли я на убийство?…

Внезапно им овладел страх, и он почувствовал себя словно прикованным к водительскому сиденью. Позже он не мог толком объяснить, что с ним произошло и сколько это оцепенение могло продолжаться. За окном автомобиля уже стемнело, а Саша продолжал сидеть, тупо уставившись на свет в окне. И только, услышав истошный крик ужаса, доносящийся из дома, он очнулся. И тут до него дошло, что крик принадлежит его матери…

Скажи Сергею Львовичу несколько недель назад, что ему придется пристегивать свою дочь ремнями к кровати, он бы просто рассмеялся и послал бы этого сумасшедшего, куда подальше. Но теперь ему было не до смеха. Теперь каждый вечер с наступлением темноты он со слезами на глазах тщательно затягивал ремни на руках и ногах Катеньки, и полагал, что со временем этого окажется недостаточным, чтобы удержать дочь, потому что сила ее возрастала. Он боялся этого. И он не мог себе представить, что она может сделать с ними, если ей удастся освободиться. Трудно было поверить, что она сможет причинить боль своим родителям. Но в глазах ее он видел только ненависть и жажду…

Этим утром Сергей Львович пробудился с плохим предчувствием, и оно не покидало его на протяжении всего дня. Но он старался не обращать на это внимания, все его мысли были заняты лишь тем, как Катя отреагирует на приезд брата.

Он поднялся на второй этаж. Перед Катиной комнатой, грузно дыша, стоял, проживающий у них последнее время, доктор Арсеньев. Тяжело вздохнув, доктор сочувствующе похлопал Сергея Львовича по плечу. Катя лежала на кровати, ни жива, ни мертва, веки ее были опущены, но глазные яблоки под ними двигались с невероятной скоростью. Сергей Львович проделал обычную процедуру с ремнями и подошел к Раисе Ивановне:

— Надеюсь, Саша приедет до того, как она…

— Я тоже. Не хочется, что бы он застал ее в этом ужасном состоянии.

Так они стояли и со страхом глядели на свою дочь. Внезапно веки Кати поднялись, и на них глянули, налитые кровью, глаза. Утробно рыча, Катя попыталась вырваться из затянутых ремней. Ее тело, одетое в белоснежную ночную рубашку, приподнялось с постели, обнажив худенькие плечи, и рот оскалился в презрительной гримасе. Из уголков верхней губы показались клыки.

— Развяжите меня, — прошипела она не своим голосом, — по-хорошему прошу.

Не обращая внимания на угрозы дочери, Сергей Львович уловил какие-то странные звуки, доносящиеся из коридора. И тут до него дошло, что они забыли запереть их домашнего питомца Роджера. Только он дернулся в надежде захлопнуть дверь, как песик, проворно миновав людей, пытавшихся его поймать, вскочил к Кате на грудь и, ни о чем, не подозревая, стал облизывать ее лицо. В это время Катя совершила еще одну попытку освободить руки, и на этот раз ей это удалось. Случилось то, чего так боялся Сергей Львович, ремни все-таки не выдержали. Жадно глянув на Роджера, она с невероятной жестокостью схватила пса за шею и с легкостью оторвала ему голову. Голова с глухим стуком ударилась о стену, оставив на ней кровавый отпечаток, а из шеи бьющегося в конвульсиях тела, хлынул поток крови. И Катя жадно присосалась к этому чудовищному фонтану.

Тут Сергея Львовича оглушил пронзительный крик жены.