Добавить в моё избранное
30 мин, 1 сек 9508
Вурдалаки и вампиры, конечно, имели свое очарование, и я далеко не был равнодушен к этим историям, но по сравнению с Кнутом, мы с Панчо все еще оставались новичками.
Мне и Кнуту исполнилось по пятнадцать, когда он — первый в истории клуба — объявил задолго до последнего голосования, что мы — это я, он и Панчо — отправляемся в поход к Хоромам Дьявола. Панчо в ту ночь у костра чуть в обморок не упал от такой новости. Он был на два года младше нас, но привязался к нам давно. Всюду ходил за нами, как хвост. Вот мы и прозвали его Панчо. Да, правду сказать, он и внешне был такой же: низенький, полноватый, с беспорядочно отросшими темными патлами. Я тоже не выделялся ростом, но был худым от какого-то бешенного метаболизма. Высокий жилистый Кнут на нашем фоне выглядел самым взрослым, хотя я и старше его на пару месяцев. Клички в компании мальчишек важнее, чем настоящее имена. По сути клички и становятся настоящими именами. Панчо, когда узнал, что прозван так в честь толстого персонажа известной истории, так чуть в ярость не пришел. Но потом Кнут его успокоил, наврал про какого-то другого Панчо, отважного наемного убийцу из Тихуаны. Кнутом Кнута прозвал я сам, за его дурацкую привычку в раннем детстве вечно воображать, что он ковбой в шароварах. Вечно он ходил с воздушным хлыстом и изображал, как тот издает характерное «ты-дыщ!». А меня Жуком прозвали, поскольку я с малых лет испытывал страсть к разным жесткокрылым существам.
Вообще вся эта история оказалась гораздо серьезнее, нежели мы думали. День нашего похода был объявлен на двадцатое июля. За день до этого Кнут попросил нас с Панчо собраться у него дома и принести с собой серебра, кто сколько найти сможет. Мы раньше все в одной пятиэтажке жили, а пару лет назад Кнут с предками переехал в коттедж в новом строящемся поселке, как раз рядом с тем злополучным лесом. Родители Кнута на все лето уехали в Италию, у его отца бизнес там серьезный, а он вроде как за хозяина остался. Тем летом мы только у него и собирались. С самого утра к воротам коттеджа подходили ребята — члены клуба — и говорили что-нибудь напутственное. Ведь по их представлениям мы в последний путь отправлялись.
День выдался жарким, небо чистое. Мы с Панчо издали увидели, как над коттеджем вьётся дымок. Ворота не запирались, мы вошли и увидели посреди двора Кнута в кожаном фартуке кузнеца. Он сидел на деревянном ящике у невысокого костра и что-то держал в пламени, ухватившись за кузничные щипцы. Рядом с ним на земле лежал молот и чугунная болванка, вроде наковальни. Кнут обернулся, махнул нам свободной рукой:
— Принесли?
У меня был серебряный браслет, подаренный мне на день рождения в том году, еще несколько ложек из сервиза. Панчо стянул у сестры сережки и пару колец. Мы высыпали все это богатство на проплешину земли рядом с костром.
— Негусто — вздохнул Кнут — Ну да ладно, сойдет.
— Ты какого черта делаешь? — вполне резонно поинтересовался я.
— Оружие.
Тут он вытащил из костра небольшой прокоптившийся горшок, в котором булькало серебро. Все наши дары он забросил туда же и снова водрузил горшок в пламя. Панчо с серьезным видом присел на корточки и, глядя в пламя, спросил:
— Пули будем делать?
— Нет — сказал Кнут — Жала для демона.
Из серебра в заранее подготовленных формочках Кнут отлил тридцатисантиметровые наконечники, которые потом мы всадили намертво в стальные метровые трубки.
На охоту за демоном мы условились выйти с раннего утра. Ночью нас ждали кое-какие приготовления, которые необходимы перед походами подобного рода. Еще за несколько лет до дня похода мы кропотливо изучали разную литературу по демонологии и спиритизму. Панчо надеялся, что знания эти никогда всерьез не пригодятся; читал просто, что ему велели, чтобы, как и в детстве, не отставать от компании. Короче говоря, мозги у нас к двадцатому июля были до краев заполнены такими вещами, от которых хочешь — не хочешь, а становишься старше своих лет.
Ближе к полуночи, когда на небе проступили звезды, мы все еще сидели костра. Кнут загнал последних кур в курятник и начертил вокруг костра на утоптанной земле широкий, неровный круг. В очерченный круг вместе с нами вошла вульгата, святая вода и медный гвоздь. Под инструктажем Кнута мы воткнули пики в землю и преклонили колени перед огнем. Затем он опрыскал нас святой водицей, заставил положить правую руку на вульгату и произнести следующие слова:
«Клянусь служить Ему, нашему всеблагому Господу Богу,
Истреблять Дьявола во всех его темных образах,
Противника нашего на земле, родителя гнуса и порока.
Прими меня Всемилостивый Господь в ряды воинов света
Да сгину я, как презренный раб, если отступлю от дела благого.
Да не дрогнут колени мои в долинах страха. Аминь.»
Таков был наш обряд посвящения. Вероятно, покажется сомнительным, что за какие-то пятнадцать минут можно обратиться в настоящих охотников за демонами.
Мне и Кнуту исполнилось по пятнадцать, когда он — первый в истории клуба — объявил задолго до последнего голосования, что мы — это я, он и Панчо — отправляемся в поход к Хоромам Дьявола. Панчо в ту ночь у костра чуть в обморок не упал от такой новости. Он был на два года младше нас, но привязался к нам давно. Всюду ходил за нами, как хвост. Вот мы и прозвали его Панчо. Да, правду сказать, он и внешне был такой же: низенький, полноватый, с беспорядочно отросшими темными патлами. Я тоже не выделялся ростом, но был худым от какого-то бешенного метаболизма. Высокий жилистый Кнут на нашем фоне выглядел самым взрослым, хотя я и старше его на пару месяцев. Клички в компании мальчишек важнее, чем настоящее имена. По сути клички и становятся настоящими именами. Панчо, когда узнал, что прозван так в честь толстого персонажа известной истории, так чуть в ярость не пришел. Но потом Кнут его успокоил, наврал про какого-то другого Панчо, отважного наемного убийцу из Тихуаны. Кнутом Кнута прозвал я сам, за его дурацкую привычку в раннем детстве вечно воображать, что он ковбой в шароварах. Вечно он ходил с воздушным хлыстом и изображал, как тот издает характерное «ты-дыщ!». А меня Жуком прозвали, поскольку я с малых лет испытывал страсть к разным жесткокрылым существам.
Вообще вся эта история оказалась гораздо серьезнее, нежели мы думали. День нашего похода был объявлен на двадцатое июля. За день до этого Кнут попросил нас с Панчо собраться у него дома и принести с собой серебра, кто сколько найти сможет. Мы раньше все в одной пятиэтажке жили, а пару лет назад Кнут с предками переехал в коттедж в новом строящемся поселке, как раз рядом с тем злополучным лесом. Родители Кнута на все лето уехали в Италию, у его отца бизнес там серьезный, а он вроде как за хозяина остался. Тем летом мы только у него и собирались. С самого утра к воротам коттеджа подходили ребята — члены клуба — и говорили что-нибудь напутственное. Ведь по их представлениям мы в последний путь отправлялись.
День выдался жарким, небо чистое. Мы с Панчо издали увидели, как над коттеджем вьётся дымок. Ворота не запирались, мы вошли и увидели посреди двора Кнута в кожаном фартуке кузнеца. Он сидел на деревянном ящике у невысокого костра и что-то держал в пламени, ухватившись за кузничные щипцы. Рядом с ним на земле лежал молот и чугунная болванка, вроде наковальни. Кнут обернулся, махнул нам свободной рукой:
— Принесли?
У меня был серебряный браслет, подаренный мне на день рождения в том году, еще несколько ложек из сервиза. Панчо стянул у сестры сережки и пару колец. Мы высыпали все это богатство на проплешину земли рядом с костром.
— Негусто — вздохнул Кнут — Ну да ладно, сойдет.
— Ты какого черта делаешь? — вполне резонно поинтересовался я.
— Оружие.
Тут он вытащил из костра небольшой прокоптившийся горшок, в котором булькало серебро. Все наши дары он забросил туда же и снова водрузил горшок в пламя. Панчо с серьезным видом присел на корточки и, глядя в пламя, спросил:
— Пули будем делать?
— Нет — сказал Кнут — Жала для демона.
Из серебра в заранее подготовленных формочках Кнут отлил тридцатисантиметровые наконечники, которые потом мы всадили намертво в стальные метровые трубки.
На охоту за демоном мы условились выйти с раннего утра. Ночью нас ждали кое-какие приготовления, которые необходимы перед походами подобного рода. Еще за несколько лет до дня похода мы кропотливо изучали разную литературу по демонологии и спиритизму. Панчо надеялся, что знания эти никогда всерьез не пригодятся; читал просто, что ему велели, чтобы, как и в детстве, не отставать от компании. Короче говоря, мозги у нас к двадцатому июля были до краев заполнены такими вещами, от которых хочешь — не хочешь, а становишься старше своих лет.
Ближе к полуночи, когда на небе проступили звезды, мы все еще сидели костра. Кнут загнал последних кур в курятник и начертил вокруг костра на утоптанной земле широкий, неровный круг. В очерченный круг вместе с нами вошла вульгата, святая вода и медный гвоздь. Под инструктажем Кнута мы воткнули пики в землю и преклонили колени перед огнем. Затем он опрыскал нас святой водицей, заставил положить правую руку на вульгату и произнести следующие слова:
«Клянусь служить Ему, нашему всеблагому Господу Богу,
Истреблять Дьявола во всех его темных образах,
Противника нашего на земле, родителя гнуса и порока.
Прими меня Всемилостивый Господь в ряды воинов света
Да сгину я, как презренный раб, если отступлю от дела благого.
Да не дрогнут колени мои в долинах страха. Аминь.»
Таков был наш обряд посвящения. Вероятно, покажется сомнительным, что за какие-то пятнадцать минут можно обратиться в настоящих охотников за демонами.
Страница
2 из 9
2 из 9
