Остров Драугей — гиблое место, редко видящее живых существ в своих пределах. Рыбаки и зверобои, промышляющие в водах Грокланта не высаживаются на его берегах, отчаянные викинги, гроза северных морей, предпочитают проплыть дальше, до закованного вечными льдами морозного Туле, чтобы найти укрытие и даже морские звери и птицы не осмеливаются поселяться там. Неумолчно океанские волны бьются о пустынный скалистый берег, не успокаиваясь и зимой, когда даже лютые морозы не в силах сковать льдом воды вокруг острова…
Добавить в моё избранное
27 мин, 19 сек 5193
Но легенды Грокланта говорят о том, что в глубинах под Драугеем, полярные акулы и по сей день скользят меж причудливого вида скал — все что осталось от стен крепости Юдикаэля Неистового, первого и последнего наместника Лангобардской Империи в Грокланте.
Незаконнорожденный сын одного из принцев правящего дома Бретани и аристократки из захудавшего галло-римского рода, Юдикаэль, изгнанный завистливыми родичами, стал наемником в армии Лангобардской Римской Империи. Там он быстро дослужился до высоких постов, оказавшись замеченным и молодым, честолюбивым императором Фероальдом, мечтавшим возродить Римскую империю в ее силе и славе. Под его знаменами Юдикаэль прошел множество битв, в коих был отмечен равно, как воинской доблестью, так и нечеловеческой жестокостью, что в сочетании с необузданной похотью, «прославило» его имя так, что от Гибралтара и до Босфора, от Сахары до Северного моря матери пугали детей его именем. Ненавидя, исторгнувшую его родину, Юдикаэль, во главе наемников-франков, огнем и мечом прошелся по Бретани, покоряя ее во славу Фероальда. Однако усмирение Бретани ознаменовалось чередой столь отвратительных деяний, что даже лангобардский император не мог больше закрывать на это глаза. К тому же, он побаивался, что однажды Юдикаэль обратится и против него. Именно поэтому однажды, воспользовавшись ложным доносом, Фероальд вверг Юдикаэля в опалу, сослав его утверждать славу империи на далекий северный остров, владычество над которым перешло к Фероальду, по праву сюзерена Бретани, король которой принес императору вассальную клятву. Фероальд мечтал превзойти владениями величайших из императоров Рима, разместив свои гарнизоны, по обеим берегам Океана.
Гроклант в то время переживал нелегкие времена — как и все кельтские земли по обе стороны Атлантики. Англосаксы и скандинавы теснили кельтов в Ирландии и Домхан Реоите, на Грокланте и в далеком Авалоне. В отличие от других колоний потомки бриттских и ирландских колонистов на Грокланте не оставили и малейшей части освоенных ими ранее территорий, однако подобная стойкость давалась им все большей кровью. С юга, востока и запада приходили драккары викингов, кровавым смерчем налетавшими на кельтские поселения, а с севера, меж скал и ледяных глыб, скользя по синей глади фьордов на обтянутых кожей каяках двигались угрюмые черноволосые дикари с желтой кожей и раскосыми глазами. Когда между ними был заключен союз натиск на кельтские поселения усилился-казалось недалек тот час, когда христианские оплоты Грокланта падут под натиском язычников.
При таком раскладе христиане были рады любой подмоге и с радостью восприняли весть о том, что нынче Гроклант переходит под державную руку императора Фероальда. С радостью Южное поселение встречало огромный драккар-дромон, привезший самого Юдикаэля и пять сотен наемников — франков и лангобардов, прошедших с наместником не один десяток войн. И Юдикаэль оправдал возложенные на него ожидания — укрепив свои силы ополчением из кельтов острой косой он собрал кровавую жатву с побережья. «Ярость норманнов» оказалась повержена и отброшена от берегов Грокланта и желтокожие иннуты, бежали обратно на Север. Юдикаэль шел за ними словно волк бегущий по кровавому следу-казалось, что здесь, на краю мира, в его жестоком сердце вдруг вспыхнул огонь истовой веры, из века в век понуждающих таких как он вести брань с язычниками. Он высадился на огромном острове к северу от кельтских поселений, где инуты и норманны с англосаксами проводили совместные ритуалы, посвященные темным и кровавым богам. Разорив их капище, растоптав всех идолов из камня и моржовой кости, Юдикаэль поклялся, что отныне на этом месте будет оплот истинного Бога. Он заставил пленных норманнов и инутов рубить камень и строить тут огромную крепость, а когда труда пленных стало не хватать-потребовал от колонистов помогать им. Иные из кельтов стали роптать, чем вызвали страшный гнев наместника.
— Презренные черви, — гневно воскликнул Юдикаэль, — как смеете вы роптать?! Я избавил вас от Сынов Погибели, а вы теперь стремитесь уклониться от благого дела во славу Господа Нашего? Мятежники и богохульники, я огнем выжгу эту скверну с земель Грокланта.
Слова у Юдикаэля никогда не расходились с делом-уже к вечеру на главной площади Северного Поселения полыхали дома зачинщиков мятежа, в которых с криками умирали несчастные строптивцы. Их имущество Юдикаэль оставил себе, а семьи продал в рабство-не погнушавшись для этого коротким перемирием с норманнами. После этого никто в Грокланте не осмелился возражать наместнику. Осенний лед только начал сковывать воды фьордов, когда на самой высокой точке острова поднялись крепостные стены. Множество леса привезенного из самого Авалона пошло на постройки, а почти весь собранный жителями Северного побережья плавник, так же как и ворвань, Юдикаэль забрал на обогрев нового жилища.
Незаконнорожденный сын одного из принцев правящего дома Бретани и аристократки из захудавшего галло-римского рода, Юдикаэль, изгнанный завистливыми родичами, стал наемником в армии Лангобардской Римской Империи. Там он быстро дослужился до высоких постов, оказавшись замеченным и молодым, честолюбивым императором Фероальдом, мечтавшим возродить Римскую империю в ее силе и славе. Под его знаменами Юдикаэль прошел множество битв, в коих был отмечен равно, как воинской доблестью, так и нечеловеческой жестокостью, что в сочетании с необузданной похотью, «прославило» его имя так, что от Гибралтара и до Босфора, от Сахары до Северного моря матери пугали детей его именем. Ненавидя, исторгнувшую его родину, Юдикаэль, во главе наемников-франков, огнем и мечом прошелся по Бретани, покоряя ее во славу Фероальда. Однако усмирение Бретани ознаменовалось чередой столь отвратительных деяний, что даже лангобардский император не мог больше закрывать на это глаза. К тому же, он побаивался, что однажды Юдикаэль обратится и против него. Именно поэтому однажды, воспользовавшись ложным доносом, Фероальд вверг Юдикаэля в опалу, сослав его утверждать славу империи на далекий северный остров, владычество над которым перешло к Фероальду, по праву сюзерена Бретани, король которой принес императору вассальную клятву. Фероальд мечтал превзойти владениями величайших из императоров Рима, разместив свои гарнизоны, по обеим берегам Океана.
Гроклант в то время переживал нелегкие времена — как и все кельтские земли по обе стороны Атлантики. Англосаксы и скандинавы теснили кельтов в Ирландии и Домхан Реоите, на Грокланте и в далеком Авалоне. В отличие от других колоний потомки бриттских и ирландских колонистов на Грокланте не оставили и малейшей части освоенных ими ранее территорий, однако подобная стойкость давалась им все большей кровью. С юга, востока и запада приходили драккары викингов, кровавым смерчем налетавшими на кельтские поселения, а с севера, меж скал и ледяных глыб, скользя по синей глади фьордов на обтянутых кожей каяках двигались угрюмые черноволосые дикари с желтой кожей и раскосыми глазами. Когда между ними был заключен союз натиск на кельтские поселения усилился-казалось недалек тот час, когда христианские оплоты Грокланта падут под натиском язычников.
При таком раскладе христиане были рады любой подмоге и с радостью восприняли весть о том, что нынче Гроклант переходит под державную руку императора Фероальда. С радостью Южное поселение встречало огромный драккар-дромон, привезший самого Юдикаэля и пять сотен наемников — франков и лангобардов, прошедших с наместником не один десяток войн. И Юдикаэль оправдал возложенные на него ожидания — укрепив свои силы ополчением из кельтов острой косой он собрал кровавую жатву с побережья. «Ярость норманнов» оказалась повержена и отброшена от берегов Грокланта и желтокожие иннуты, бежали обратно на Север. Юдикаэль шел за ними словно волк бегущий по кровавому следу-казалось, что здесь, на краю мира, в его жестоком сердце вдруг вспыхнул огонь истовой веры, из века в век понуждающих таких как он вести брань с язычниками. Он высадился на огромном острове к северу от кельтских поселений, где инуты и норманны с англосаксами проводили совместные ритуалы, посвященные темным и кровавым богам. Разорив их капище, растоптав всех идолов из камня и моржовой кости, Юдикаэль поклялся, что отныне на этом месте будет оплот истинного Бога. Он заставил пленных норманнов и инутов рубить камень и строить тут огромную крепость, а когда труда пленных стало не хватать-потребовал от колонистов помогать им. Иные из кельтов стали роптать, чем вызвали страшный гнев наместника.
— Презренные черви, — гневно воскликнул Юдикаэль, — как смеете вы роптать?! Я избавил вас от Сынов Погибели, а вы теперь стремитесь уклониться от благого дела во славу Господа Нашего? Мятежники и богохульники, я огнем выжгу эту скверну с земель Грокланта.
Слова у Юдикаэля никогда не расходились с делом-уже к вечеру на главной площади Северного Поселения полыхали дома зачинщиков мятежа, в которых с криками умирали несчастные строптивцы. Их имущество Юдикаэль оставил себе, а семьи продал в рабство-не погнушавшись для этого коротким перемирием с норманнами. После этого никто в Грокланте не осмелился возражать наместнику. Осенний лед только начал сковывать воды фьордов, когда на самой высокой точке острова поднялись крепостные стены. Множество леса привезенного из самого Авалона пошло на постройки, а почти весь собранный жителями Северного побережья плавник, так же как и ворвань, Юдикаэль забрал на обогрев нового жилища.
