Карла-Марла

Не пьешь, не куришь, по бабам — не говоря уж про

мужиков — не таскаешься. А вот помнишь, на «экваторе» в общаге…

— Завязывай, Жень, а?

— Как скажешь, — неожиданно легко согласилась подруга.

Помолчали, Женька курила, мальчик смотрел в темноту, наполняя зимнюю ночь едва слышным — и уютным — скрипом качелей.

— Знаешь, а я тебе завидую.

— Чего? — Надя заморгала.

Женька стряхнула пепел с сигареты, задумчиво посмотрела на подругу.

— Завидую, чего, чего. Кто из нас больше выпил — ты или я?

— Я не понимаю…

— Конечно, ты не понимаешь, — Надя с удивлением услышала в голосе подруги горечь.

Женька замолчала, Надя уже открыла было рот, чтобы развить тему, но тут с улицы свернула машина, на мгновение ослепив их светом фар.

— О, это, кажись, за нами! — Женька щелчком отбросила недокуренную сигарету в сторону. — Кто на переднем сиденье?

— Да мне без ра…

— Отлично, тогда, чур, я!

Девушка проскользнула мимо подруги, открыла дверь черной «десятки» и забралась в салон. Надя несколько секунд постояла, задумчиво глядя на размеренно

качающегося на качелях ребенка, напоминавшего в своих одеждах какого-то бесформенного идола из древних времен. Что это с ней? Она едва заметно пожала

плечами, удивляясь сама себе, подошла к автомобилю, открыла дверцу и проскользнула в тепло. Машина заурчала, как разбуженная кошка, и покатилась к выезду

на улицу. Мальчик равнодушно наблюдал за удаляющимися красными огоньками стоп-сигналов, монотонно раскачиваясь взад и вперед. Только на мгновение он поднял

взгляд на быстро темнеющее безоблачное небо, где сумерки уступали место проглядывающим звездам, а затем снова бездумно уставился в никуда.

Сегодня была особенная ночь, темная, как никогда.

— Здрасьте.

Водитель — за рулем и вправду сидела симпатичная, лет двадцати-двадцати трех брюнетка — посмотрела на раскрасневшуюся с мороза Женьку, кивнула и

улыбнулась.

— Это у вас у всех форма такая? — Женька ткнула пальцем в строгую черную кожаную куртку девушки и глазами указала на черную же фуражку с поблескивающим

козырьком.

— Да, — голос у брюнетки оказался глубоким, с хрипотцой, но немного атональным и невнятным, как будто у нее был какой-то дефект с челюстью или небом. Надя

даже мысленно хмыкнула: красивая девка, молодая, аж зависть берет, а рот откроет и все, никакого очарования. Не повезло, как говорится.

— М-да. Ух-х, холодрыга какая!

Женя ожесточенно потерла нос.

— Холодно, Надюха, ага? Я аж протрезвела!

Женька засмеялась, Надя только покачала головой: по смеху подруги было слышно, что нисколько она не протрезвела, а скорее наоборот.

«Наверное, — подумала девушка, глядя на проплывающие мимо улицы их города, — это из-за того, что она так быстро села в машину. Ну, в смысле, из холода в

тепло. Вроде от этого алкоголь становится активней. Или это когда из тепла на холод выходишь?»

Машина остановилась на перекрестке, светофор окрасил кристаллики льда на окне янтарным светом. Надя сидела, прислонившись лбом к холодному стеклу в надежде

унять зарождающуюся где-то в глубине головы боль.

Черт, вот всегда так — сколько раз говорила себе не пить проклятое вино, болею же от него потом, ан нет, все по новой

До нее донеслось урчание, напротив остановилась невзрачная, солидно потрепанная временем иномарка бледно-красного цвета. Мужчина, сидящий за рулем

автомобиля, повернулся и посмотрел прямо в глаза Наде. Его лицо было неприятно изуродовано багровым шрамом, рассекающим верхнюю и нижнюю губы на две ровные

половинки, шрам шел от носа до самого подбородка, исчезая где-то на небритой шеи водителя. Надя отпрянула назад, стараясь улыбнуться, но не в силах

преодолеть отвращение. Мужчина ухмыльнулся, и на какое-то ужасно долгое мгновение Наде казалось, что вот сейчас его губы разойдутся как лепестки

отвратительного цветка. Вместо этого мужчина почему-то кивнул ей и нажал на газ, бросая свой автомобиль рывком вперед. Светофор неуверенно моргнул красным

глазом, загорелся зеленый. Машина тронулась, набирая скорость и, к облегчению девушки, они свернули направо.

— Слышь, Надюх, — Надя испугано посмотрела на склонившуюся к ней через спинку переднего сиденья Женьку, глаза которой озорно поблескивали в темноте. Надя

почувствовала безотчетную тревогу: перед глазами все еще стоял образ того странного мужчины за рулем гниющей машины.

— Эй, земля вызывает Надьку, прием, прием! — Женька пьяно засмеялась.

— Чего тебе? — вышло грубее, чем хотелось, но Надя ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что в машине стало как-то теснее, словно салон вдруг

уменьшился в размерах.